сочеталось это благородное одеяние с его телом.

С удивлением Эдгар заметил, что в одежде у консервативных лисвисов стал появляться

красный цвет. Двадцать лет назад это выглядело вульгарно и неканонично, но, видимо,

сказывалось влияние Тритая. Намогуса разоблачили и отвергли, а цвета его прижились.

Всё менялось. Если двадцать лет назад женщины предпочитали все оттенки зеленого, то

теперь освещенный зал напоминал цветник. Раньше у Эдгара бы глаза разбежались, но

сейчас он поймал себя на полном равнодушии. Зеленые красавицы были хороши, но почему-

то не волновали. Волновало как раз другое: проклятая трубка с длинным названием.

Антик отплясал неплохо. В общем, с задачей справился. Влюбленные помирились,

злодей-разлучник был жестоко наказан, суровый отец всё понял, а бабка во всем призналась.

Всё это, разумеется, в танце. Бессмертная любовь оказалась бессмертной. Эдгар бурно

аплодировал вместе со всеми. Восторгаться было модно по-прежнему. Дамы растроганно

плакали, некоторые даже лишались чувств. Вот это было уже новшество.

Потом нормальная публика разошлась по домам, а элита отправилась к Проконсулессе в

Тенистый Дворец. Эдгар и Коэм полетели туда же. Они понеслись низко над погруженным в

туман белым городом, потом начались изжелта-зеленые, как полосатые коврики, поля,

закучерявились зеленью перелески, блеснуло зеркало реки.

- А как же Лауна? - спросил Эдгар, утираясь очередным платочком.

- А ее туда никто не приглашал, - спокойно ответил Коэм.

- Постой... но ведь она же твоя жена.

- Иримис не хочет ее видеть.

- Тогда какого черта ты туда летишь?

- Я член Совета. И я должен знать, что творится в верхах. Иримис не так часто дает

приемы. Этот - по случаю премьеры. Знаешь, что значит для нее премьера?

- 162 -

- А ты знаешь, что чувствует при этом твоя жена?

- Я ей всё объяснял. И не раз.

Чересчур спокойный тон Коэма не понравился Эдгару. Ему даже показалось на минуту,

что Лауна права.

- Ей бы там все равно было неуютно, - добавил лисвис, - она так и не привыкла ко

дворцовому этикету.

- Ну конечно, - усмехнулся Эдгар, - твоя жена - провинциалка. Я и забыл!

- К чему этот разговор? - взглянул на него Коэм.

Его светлое лицо с серыми глазами было почти человеческим, только очень бледным.

Черные волосы еще больше это подчеркивали. А в глазах, несмотря на змеиные зрачки, была

совсем человеческая тоска.

- Извини, - сказал Эдгар, - разбирайся сам со своими женщинами. А я так вообще

держусь от них подальше.

- И тут ты прав.

Тенистый Дворец находился недалеко от столицы, на крутом берегу реки Воогоа-уе. Он

был построен из белоснежных блоков по всем канонам виалийской архитектуры эпохи

Упадка Расцвета. Эдгар понадеялся на название и ожидал тени. Но тени там почти не было.

В связи с весенними холодами купола из цветного стекла раздвинули и оставили только

прозрачные. Они защищали от ветра, но никак не от солнца. Обнадеживал только скорый и

неминуемый закат.

Светский прием оказался еще мучительнее высокого искусства. Избранные лисвисы

медлительно передвигались по огромному беломраморному залу с пятью фонтанами в

центре. Они поочередно, как молекулы, сталкивались друг с другом и невыносимо долго, по

всем правилам придворного этикета, друг друга приветствовали. В этом и заключался весь

кайф такого сборища. Дед когда-то предупреждал...

- Сейчас модно приветствие в весеннем духе, - сообщил по секрету Коэм, - что-нибудь о

туманах, о ветре перемен, о холоде души. И не меньше трех сктрин, понятно?

- Что ж ты раньше не сказал, - побледнел Эдгар, - я бы заготовил парочку выступлений!

- Ты же любишь импровизации, Эдвааль.

«О, несравненная, внезапноозаряющая, легко ступающая, весновоплощающая

Гаинасвээла вэя! Не смею описать вам свое счастье и восторг, подобный весеннему ветру,

врывающемуся в распахнутые окна старого домишки, стоящего на берегу безбрежного

океана, океана любви и надежды, бесконечных бурь и потерь...» - послышалось справа, в

бодром журчании фонтанных струй. Какой-то щеголь в полосато-желтом раскланивался

перед пожилой, толстой дамой, обвешанной драгоценностями.

- Да куда уж мне с вами тягаться, - попятился Эдгар, - надо бы запомнить на всякий

случай про «распахнутые окна старого домишки».

Коэм засмеялся, но скоро сам был втянут в эту игру и как наставник был потерян.

Пришлось действовать самостоятельно. Медленно передвигаясь по всему залу и старательно

избегая столкновений, Эдгар наконец обнаружил хозяйку дворца. Пот к тому времени залил

всё его лицо, волосы взмокли и прилипли к шее. Иримисвээла заметила его, несчастного,

ошалевшего, неканонично утирающего лоб платочком, отделилась от группы солидного вида

лисвисов и подошла с вежливой улыбкой.

- Наконец-то моя утлая лодка пристала к вашему берегу, - неожиданно для себя выпалил

Эдгар, вообще-то он собирался воспользоваться поэтичным «старым домишкой» и его

«распахнутыми окнами», но измученная, ослепшая от яркого солнца и распаренная душа

кричала совсем о другом.

Очевидно, во взгляде его появилась легкая паника, потому что Проконсулесса заморгала

тонко накрашенными ресницами, а потом засмеялась.

- Мой берег готов принять вашу утлую лодку, любезный Рамзесвааль.

- Внезапновоплощающая, весноозаряющая... - начал он обречено и добросовестно.

- Довольно, - на этот раз с сочувствием вздохнула она, - это не ваша стихия, Рамзесвааль.

- Увы, аппиры не так велеречивы, как лисвисы. Для этого к вам и прилетают корабли со

всей галактики - чтобы хотя бы прикоснуться к вашей высокой культуре...

- 163 -

- Ну, вы-то, положим, здесь не для этого.

- Не смею отрицать, вэя.

Пока они так мило светски беседовали, их окружила та самая группа солидных лисвисов,

от которой Иримисвээла оторвалась. Почти все были черные, коренастые, серьезные, в белых

тогах и с веночками на головах. «Кураторы», - понял он, - «управленцы». Утонченной

творческой элитой от них и не пахло. Маленькая, светло-зелененькая Проконсулесса

смотрелась среди них жалким воробышком. Как-то сразу стало очевидно, что никакой

реальной власти у нее нет.

- Вэи, я хочу представить вам своего инопланетного друга, - улыбнулась она

оглядываясь, - это Рамзесвааль. Прошу познакомиться.

Черные лица переглянулись, но ответных вежливых улыбок Эдгар не дождался.

- Вашему другу, очевидно, плохо, - заметил один из Кураторов, совершенно лысый и

чем-то похожий на Нурвааля, - здесь неподходящие условия для землян и им подобных.

- Я аппир, - сказал Эдгар.

- Рамзес - земное имя.

«Грамотный, черт», - выругался он про себя и добавил вслух:

- На Пьелле перемешаны земная и аппирская культуры, вэй. Чего уж говорить об именах.

- На Пьелле никакого порядка, тут вы правы, Рамзесвааль. Двоевластие - это скверная

вещь.

- Тем радостнее мне за Вилиалу, - скорчил улыбку Эдгар, он решил, что перед ним

Бугурвааль, так откровенно тот ратовал за порядок.

- Благодарю вас, вэй, за столь лестное мнение о нашей планете.

- Я бы с удовольствием продолжил эту трепетную тему в частной беседе.

- Охотно. Друзья моей Проконсулессы - мои друзья. Я Силафидвааль, Куратор Здоровья и

Процветания.

- О! Наконец-то я лицезрею вас, - проговорил Эдгар несколько разочарованно, - так вот

благодаря кому колыбель галактической культуры процветает и здравствует!

- В этом заслуга, прежде всего, нашей божественной Проконсулессы...

Понемногу все управленцы были втянуты в культурную беседу. Только один с

равнодушным и даже презрительным видом отошел. И это, судя по наглости, мог быть

только Бугурвааль. Эдгар смотрел ему в спину: мощный, среднего роста, но какой-то