расстроенную девчонку?

- Я готова, - сказала она.

- Тогда пошли.

Сразу за поселком начались огромные трещины во льду. В одну из них они долго

спускались на лифте. Термостат, конечно, спасал от холода, но от леденящего ужаса спасти не

мог. Оливия чувствовала нервную дрожь и стискивала кулаки.

- Климат поменялся очень резко, - объяснял Оорл, - очевидно, это было связано с

изменением оси вращения. Что-то произошло с планетой сорок тысяч лет назад. Васки

побросали свои города и перебрались на более теплые земли, а здесь все занесло снегом.

- И хорошо сохранилось?

- Как в морозилке.

- Да, интересно. Но жутко.

- Ты что-нибудь слышала о васках?

- Я изучаю физику, а не историю.

- Это предыдущая разумная раса на Пьелле.

- Они вымерли?

- Нет. Просто перестали рождаться в плотном мире. А в тонком мире они называют себя

скиврами или золотыми львами.

Всё это она знала и без него, но внимательно слушала.

- Правда, считается, что Прыгуны - это генетические потомки васков, - добавил Ольгерд,

- так что васки вымерли не все.

Он как-то странно посмотрел на нее, так что она съежилась. Ей показалось, что он давно

всё понял.

- А вы кто? - спросила она.

- Белый тигр, - сказал он, - со мной-то всё ясно...

Потом начались ледяные коридоры и пещеры. Ледяной город мало чем отличался от

подземного, только сколы льда фантастически блестели в свете прожекторов всеми

оттенками голубого и бирюзового. Стены домов выступали прямо из этих сколов, это

выглядело странно и жутко.

Ольгерд вел ее долго по этому муравейнику, они миновали рабочие участки с техникой и

археологами, какие-то заброшенные пещеры, какие-то бронированные коридоры...

- Этот участок мы раскопали уже давно, - сказал Оорл, подводя ее к серокаменному

строению, врастающему третьим этажом в лед, - поэтому я и вспомнил не сразу. Проходи.

Он зажег дежурное освещение. В доме было пусто, почти вся утварь давно была

вывезена наверх для изучения, но то, что осталось было роскошно: мозаичный пол, мощные

колонны, лестница на второй этаж с позолоченными перилами.

- Это один из дворцов царицы Нормаах, - сказал Ольгерд, поднимаясь по лестнице, - а

вот и сама царица.

Она уже всё поняла. Изображение царицы смотрело на них со стены, всё в трещинках,

потеках и пятнах. Лицо, тем не менее, сохранилось хорошо, странное удлиненное лицо с

тяжелым подбородком и глубокими темно-карими глазами. Ее алый наряд завершал сходство.

Оливия остановилась на ступеньках, на спине проступил холодный пот, но внешне она

оставалась спокойной.

- Что ты на это скажешь? - спросил Ольгерд.

- 169 -

- Ничего, - сухо ответила она.

- Может, тебе нужно посмотреть в зеркало?

- Зачем?

Она отвернулась и медленно пошла вниз.

- Олли, тебя это даже не удивляет?

- Я не знаю, что сказать на это.

- Я пока тоже. Но давай хоть что-нибудь предположим.

- Что тут предполагать? Я аппир и уже говорила вам об этом.

- Ты не аппир, Олли. Ты васк.

- С чего вы взяли? Из этого случайного сходства?

- Не только.

Он догнал ее и стиснул ее плечи. У нее подкашивались колени, когда он так делал. Это

тоже злило.

- Куда ты уходишь, Олли? Тебе неинтересно?

Они смотрели в глаза друг другу.

- Мне страшно, - мрачно сказала она.

Здесь действительно было жутко: эти льды над головой, эти древние стены, этот холод...

- Хорошо, - согласился Ольгерд, - уйдем отсюда.

Поднимались молча. Она лихорадочно соображала, как ей дальше себя держать, но не

могла прийти к единому решению. Изображать ничего не понимающую девочку не

получилось бы, да и не хотелось. Открыть всё было недопустимо.

- Извини, - сказал Ольгерд, когда они оказались в тишине корпуса, - наверно, надо было

тебя предупредить.

- Вы хотели видеть мою реакцию, - усмехнулась она, - ну что? Увидели?

- Кто ты, Олли? - он снова заглянул ей в глаза, сердце сжалось и упало.

- А как бы вам хотелось?

- Мне бы хотелось понять хоть что-то...

**************************************************************

Монотонный осенний дождь стучал по подоконнику, Льюис чуть не заснул под этот стук.

Конспект расплывался у него перед глазами. Он встал с кровати, попрыгал для бодрости и

включил чайник. Спать было нельзя. Надо было готовиться к зачету.

Он уже болтал в бокале чайной ложкой, когда появилась Анастелла. Это было

неожиданно, тем более, что в последние несколько дней он вообще не мог ей дозвониться.

- Я не помешаю? - спросила она.

- Да ты что?! - он вскочил и принялся торопливо снимать с нее мокрое пальто, - где ты

была? Я уже не знал, что подумать...

- Делала зарисовки на одной голубой планете. Там так красиво, Лью!

- С отцом?

- Нет. С Руэрто.

- Опять с Руэрто?

- Не понимаю, о чем ты?

Анастелла нервно дернулась и не дала себя поцеловать. Льюис почувствовал вдруг

неприятный холодок внутри, как будто в душе начинался сквозняк. Он не стал додумывать, к

чему бы это. Ему было слишком страшно об этом думать.

- Чай будешь? - спросил он.

- Буду, - вздохнула она.

- У тебя неприятности?

- Нет. Всё нормально.

Всё и в самом деле было нормально. Казалось бы. Они пили чай. Она сидела напротив,

всё такая же милая, нежная, хрупкая, с веснушками на вздернутом носике, пышноволосая как

одуванчик, в мягком сером свитере... но это уже случилось. И он почувствовал это как-то

сразу, в один момент.

- 170 -

- Я вообще-то хотела с тобой поговорить.

Он весь окаменел. Сидел и смотрел на квадратики скатерти, и они расплывались перед

глазами. Это было так давно! Он сидел и смотрел на скатерть под монотонный шум дождя.

Он был еще молод, счастлив, добр и наивен как слепой щенок.

- Даже не знаю, с чего начать...

Он молчал.

- Понимаешь, - вздохнула Анастелла, - я хочу быть честной с тобой. И с собой... То, что у

нас с тобой было - это не любовь. Это какая-то детская игра. Мы это всё придумали,

понимаешь?

- Придумали? - он поднял на нее глаза, - разве нам было плохо?

- Нет, хорошо. Конечно, хорошо, - виновато ответила она, - но это была дружба,

понимаешь?

- Не понимаю.

- Дружба. Только мы при этом целовались, раздевались и ложились в постель... зачем-то.

После этого «зачем-то» можно было сразу провалиться сквозь землю и не вылезать

оттуда уже никогда. Но он все-таки нашел силы на вопрос.

- Ты меня никогда не любила?

- Я и сейчас тебя люблю, - ответила она, - как друга.

- Я не об этом.

Анастелла смущенно потупилась, щеки ее вспыхнули.

- Мне очень нравилась твоя красота, твое тело... но никаких ощущений не было. Это

правда.

- Извини, - добавила она, увидев, как передернулось от боли его лицо, - прости, я ничего

не могу с этим поделать. Давай останемся друзьями.

Он еще не представлял, сколько лет эта боль будет преследовать его, как искорежит она

его жизнь, но уже предчувствовал это. В глазах потемнело. Спросить о Руэрто уже не было

сил. Она сама сказала.

- Не думай, что я ухожу к Руэрто. Я ему не нужна... просто я теперь знаю, как это бывает,

и на меньшее не согласна. Понимаешь? Мне очень плохо, Лью. Я запуталась, и мне очень

плохо. Извини...

Потом он сидел на кровати, тупо глядя в учебник теоретической физики. Дождь

барабанил по стеклу, как будто пытался что-то вдолбить в его бестолковую голову. Что

вдолбить? Что он никудышный любовник? Глупый мальчишка, который ничего не знает и не

понимает? Что нечего ему даже тягаться с Прыгунами и лезть в их благородное семейство!

Льюис сидел и не мог пошевелиться. Не хотел. Он ничего не хотел, даже дышать. Потом