Льюисом Тапиа, трусливым, брошенным любимой девушкой парнем, стоящим на унылой

равнине Тритая в желтом термостате и десантных ботинках, перестал видеть камешки под

ногами и суровое лицо дяди Роя напротив. Как будто умер на мгновенье.

Потом была жуткая боль. Как выяснилось, он промахнулся, перескочил через пригорок и

вылетел прямо у расщелины в предгорье, в которую и свалился самым обычным способом, по

- 207 -

всем законам гравитации. Через минуту, когда он потирал содранной рукой разбитое колено и

еще не осознал своего достижения, рядом возник дядя Рой с перекошенным лицом.

- Малыш! - он бросился к Льюису, - ты живой?! Что с тобой?!

- Не знаю...

- Что у тебя? Что болит?

- Колено.

- Только колено?

- Еще не понял... вот руку содрал об насыпь.

Дядя Рой схватил его за руку. Лицо у него было непривычно бледное, на нем был страх.

- Кто ж так далеко прыгает, - криво усмехнулся он.

- Ну, я же не знал!

- Конечно, - перепуганный наставник ласково погладил его по голове как ребенка, -

конечно, ты не знал, малыш. Это я не учел, что ты такой прыгучий. Даже такого пустыря тебе

мало.

- У меня получилось?

- Получилось.

- Я теперь еще так смогу?

- Конечно! Ты еще много чего сможешь, мой мальчик. И даже лучше, чем я. Поверь мне.

- Дядя Рой...

Ласковая и сильная рука всё еще трепала его волосы, Льюис почувствовал слезы на глазах.

От боли, от напряжения, от этой неожиданной ласки.

- Что, малыш?

- Почему ты никогда не говорил...

- О чем?

- Что ты мой отец.

С минуту его наставник молчал и даже убрал руку. За эту минуту Льюис думал, что сойдет с

ума. Неужели он ошибся?! Неужели он всю жизнь ошибался?!

- Прости меня, - вдруг сказал дядя Рой хрипло, Льюис заметил, что его как будто трясет от

волнения, - прости, малыш... но если б ты знал, как всё сложно...

- Но ты мой отец?! - чуть не выкрикнул Льюис, - ведь правда?

Они посмотрели друг на друга.

- Конечно, - кивнул дядя Рой, - мы очень разные с тобой... но ты мой сын.

- Я буду как ты!

- Вряд ли...

- А кто ты, папа? Кто?

- Как ты сказал? - улыбнулся дядя Рой.

- Папа, - смутился Льюис.

- Придется привыкать.

Они обнялись. Льюис почему-то вспомнил все свои детские обиды, боль и одиночество, и

они хлынули из него рекой. Он плакал. Он горько по-детски плакал на плече этого взрослого,

сильного мужчины, совсем забыв, что сам уже не мальчик и Прыгун. А багровое, зловещее

небо Тритая всё смотрело на них, затягиваясь бурыми кучевыми облаками.

************************************************************

Грэф вернулся в гостиницу в каком-то смутном состоянии духа. Что-то всколыхнулось в

самой глубине души, какая-то черная бездна, и это пугало. Он вдруг понял, что сам себя не

знает. К тому же он просто сильно устал.

Свет мерцал, отражаясь в огромных, искривленных зеркалах. В его номере сидела Оливия.

Черное платье подчеркивало белизну ее кожи и мрачность глубоких глаз. Жуткие были глаза,

что и говорить.

- Ну? Как дела на Тритае? - спросила она.

- Не знаю, - сказал он, наливая себе вино, - ничего не успел.

- Почему?

- 208 -

- Льюис ушиб колено, пришлось вернуть его домой, в медпункт.

- Зачем ты вообще брал его с собой?

- Захотел.

- Не понимаю, что ты так за него цепляешься?

- Он мой сын.

- Что?! Это что-то новенькое.

- Во всяком случае, - Грэф вздохнул, - ему так хочется.

- Понятно, - Олли встала и холодно усмехнулась, - Ангелочек назвал тебя папой, и ты

растаял!

- Заткнись, - он устало упал в кресло, - я люблю его.

- Что-что?

- Я люблю его как сына.

- После того, как придушил его мамашу?

- Заткнись, я сказал... я его вырастил и всему научил. Он мой!

- Пока. Ты только не научил его убивать. И вряд ли он тебе это когда-нибудь простит.

Грэф выпил два бокала подряд. Его знобило. Что-то произошло с ним на Тритае, что-то

страшное, чего он давно уже боялся. Мальчик плакал у него на плече, и это было так

пронзительно, так сильно, так сладко, что ничего другого уже и не надо было.

- Ты права, я в тупике, - вздохнул он.

- В каком тупике?! - возмутилась Олли, - у нас всё идет по плану.

- К черту все эти планы, если в итоге я потеряю сына!

- Да не сын он тебе вовсе! - окончательно рассвирепела она, - нашелся папаша! Это я

потеряю сына. Я, а не ты!

Впервые он ощутил, какая это жуткая женщина. Пока родительские чувства были ему

неведомы, он не мог этого понять, но сейчас смотрел на нее потрясенно.

- Ты потеряешь не только сына, - заметил он, - ты потеряешь своего драгоценного

Ольгерда Оорла.

- Туда ему и дорога, - презрительно усмехнулась она.

В этом он был с ней согласен. Ольгерда ему было не жаль. Ольгерд ему мешал. Ольгерда

он ненавидел даже больше, чем Азола Кера. Грэф выпил третий бокал, вспоминая, как

презрительно отводила Анзанта свою прекрасную руку от его склоненного лица, от его

полураскрытых губ, готовых целовать ее вечно. Ничего мучительней этого не было и быть не

могло. Он до сих пор не понимал, как это самая прекрасная во вселенной женщина любила

этого полутигра-получеловека, да еще и женатого на другой, и отказывала всем остальным.

Была тут какая-то чудовищная несправедливость.

- Однако что-то я расчувствовался, - усмехнулся он, - ты права, детка. У нас всё идет по

плану. Точнее, почти всё.

- А что не так? - нахмурилась Оливия.

- Заминка на Шеоре, - поморщился он, - но это исправимо.

- Эта идиотка Синтия спутала нам все карты!

- Ничего. Упрямца Лафреда нужно срочно убрать. Во второй раз она его не воскресит. А

Улпард будет мой.

- Ты уверен?

- Уверен. У него столько честолюбия, что его можно подвигнуть на любую авантюру. К

тому же, когда к рургам подойдет подкрепление, у него не останется другого выхода, как

принять мое оружие и мои условия.

- А как с оружием?

- Всё должно быть готово. Завтра снова отправлюсь на Тритай и узнаю.

Олли удовлетворенно улыбнулась и села на постель. Черные глаза ее блеснули.

- Вот таким ты мне нравишься.

- Я устал, - напомнил он, видя, что она уже расстегивает кнопки на груди, - два прыжка с

двойной массой.

- А ты представь, что на моем месте Анзанта, - усмехнулась она, - точнее, не она, а эта ее

копия, которой ты даришь перья Жар-птиц...

- 209 -

- У меня плохо с воображением, - сухо ответил он, - и ты не Зела.

- Конечно. Я царица Нормаах! - она сняла платье и в самом соблазнительном виде

раскинулась на кровати. - Ну? И долго я буду ждать?

- Я устал, - повторил он, сам уже начиная сомневаться в своих словах.

- А я уже три часа тебя жду.

- Кажется, тебе понравилось быть женщиной.

- Да. Тем более красивой женщиной!

Тело действительно было красивое, юное, гибкое и упругое. Грэф любил плотные тела. Он

вообще любил и ценил как истинный гурман все удовольствия плотного мира. Он поднялся,

расстегивая ремень.

- Лучше б я сделал тебя мужчиной, - усмехнулся он, - хлопот было бы меньше.

- Идиотские у тебя шутки, - разозлилась Оливия.

В злости она была как-то особенно хороша. Всё произошло на ее энергии и на ее

информации. Грэф вдруг оказался в ледяном городе, где под километровым прессом льдов

Олли с тревогой смотрела на свое изображение. Точнее, на изображение древней царицы

васков, генофонд которых он использовал для ее тела.

Аппиры раскопали когда-то десять мумий, принадлежащих предыдущей цивилизации.

Одну из них с телом царицы Нормаах ему удалось похитить. Это была целая история, о которой

не хотелось вспоминать, потому что закончилось всё тогда неудачно.