глазами, в которых плясали языки пламени. Он узнавал и не узнавал ее. Та ли это

царственная жрица, при виде которой все столбенели? Та ли это страстная и нежная

женщина, от которой он сходил с ума и которую по глупости считал своей? Та ли это

коварная злодейка, что хотела погубить самое дорогое для него существо?

Он вышел от нее тогда полным ничтожеством, ему хотелось самого себя облить грязью и

растереть по полу. И он поклялся себе, что никогда больше не будет таким дураком, таким

наивным и слабым мальчишкой.

Леций вернул его к жизни. Он, конечно, был сильнее, много сильнее, и дед тоже, и его

легендарный дядя Ольгерд, но у Эдгара, по крайней мере, появилась надежда хоть когда-

нибудь стать таким же. И тогда никакой черный тигр не пошлет его одной лапой обнимать

курильницу.

Время тянулось бесконечно.

- Долго еще? - спросил он в нетерпении.

Кантина села напротив, положила локти на стол.

- Долго, - сказала она, - не торопись, мой мальчик. Всему свое время.

- Колдун не вернется?

- Нет.

- Почему ты вернулась к нему?

- А куда мне деваться? Нур не оценил моих стараний. Он отрекся от нашего Намогуса и

служит вам, белым богам. Все меня предали: и Верховный Жрец, и девчонка Аурис, и отец, и

ты. Моя жизнь кончилась. Мне некуда больше идти.

Как ни странно, на минуту ему стало ее жаль.

- Ты сама виновата, Канти, - сказал он мягче.

- В чем? - взглянула она с вызовом, - в том, что вы свалились с неба и бесцеремонно

вторглись в нашу жизнь? И думали, что ничем за это не заплатите? Чудес не бывает, мой

мальчик! Если хочешь знать, Нур бы сделал то же самое, он растер бы вашу белую богиню в

порошок, но он оказался трусом. Что ж, так ему и надо. Теперь он вечно будет вашим

прислужником.

- Союзником, Канти.

- Это только так называется. Мы потеряли независимость в тот момент, когда твой

чудовищный дед вступил на нашу планету... но теперь меня это не касается. Я не занимаюсь

больше политикой. Я не разучилась еще возделывать грядки и доить мурн. Хочу завести еще

скорликов, говорят, они хорошо приживаются в хозяйстве.

Она встала и помешала ложкой в котле. Запах от него был как от вареных опилок. От

пара у нее взмок передник, на лице и шее выступили капельки пота. Утерев рукавом лоб, она

сняла платок. Бронзовые волосы рассыпались по плечам.

Эдгар зажмурился: слишком много было воспоминаний. Слишком сильно он любил эти

волосы и эту влажную шею. Он врывался к ней и целовал ее прямо с порога: лицо, шею,

уши, плечи. Она смеялась отбиваясь: «Опять холодный!» Иногда они успевали раздеться,

иногда нет, и прямо в одежде падали в горячую красную воду. Ей все это нравилось, она

любила безумство, а в нем этого было хоть отбавляй. Все это и было не больше, чем

безумство.

- 268 -

- Почему ты это делаешь, Канти? - спросил он с какой-то непонятной надеждой, как

будто что-то еще можно было исправить, - ты ведь хотела ее смерти?

- Я не доставлю Нуру такой радости, - усмехнулась Кантина, - он хотел все сделать

моими руками и остаться чистеньким. Ничего у него не выйдет!

Увы, даже тут ею руководила ненависть. И она не скрывала этого. Эдгар еще раз

убедился, что сам по себе ничего для нее не значит.

- Долго еще? - в который раз спросил он.

Солнце село. Холодом потянуло от окон и от двери.

- Бери котел, - велела Кантина, - и неси его во двор.

Эдгар взял полотенце, схватился за металлическую ручку и вынес варево из дома. По

дороге оно все еще кипело.

- Что дальше? - спросил он удивленно.

Кантина стояла на пороге, насмешливо глядя на него.

- Выливай, - сказала она.

- Куда?!

- Куда хочешь. Но лучше вон в ту яму, чтоб не пахло под окнами.

- Ты что, издеваешься?

Она достала из кармана передника маленький пузырек.

- Вот твое средство. А эту бурду можешь выплеснуть.

- Ну, знаешь...

Слов у него больше не нашлось. Он выплеснул варево прямо себе под ноги. Горячая вода

тут же впиталась в холодную песчаную почву.

- Держи, - сказала Кантина, - если хочешь, я отхлебну, чтобы ты не волновался.

- Ладно уж, я сам.

Он отвинтил крышку и глотнул горьковатую жидкость, пахнущую какой-то лесной

ягодой.

- Так что, я не умру от этой гадости? - усмехнулся он.

Кантина сверкнула черными глазами.

- Хочешь, умрем вместе?

Она наклонилась к нему со ступеньки и припала губами к его губам. Он не ответил, но и

оттолкнуть ее не смог.

- Холодный, - сказала она разочарованно, - опять холодный.

- Каменный, - ответил он.

- Хочешь, я согрею тебя? Хочешь?

Он отступил на шаг. Кантина посмотрела на него умоляюще.

- Я просто обниму тебя. Прижму к себе и согрею. Всем телом, губами, руками... Или

просто: я буду лежать рядом и смотреть на тебя.

- Опомнись, - сказал он, - что ты говоришь?

Она опомнилась. Снова стала холодной и надменной.

- Это не яд, - показала она на пузырек, - это всего лишь болотный брадызь.

- Я не космоботаник.

- А кто ты?

- Пока никто. Внук, сын и племянник - вот и все мои титулы. И еще - большой дурак... -

он вздохнул, - прощай, русалка.

- Эд...

- Разводи побольше скорликов. Я думаю, у тебя получится.

Он сунул пузырек в карман и шагнул к модулю. Тот весь уже взмок от вечерней росы. Эд

тоже взмок от напряжения. От неравной борьбы между любовью и ненавистью, жалостью и

презрением.

- Эд! - крикнула она ему вслед.

Он обернулся. Кантина смотрела на него как на малое дитя, с непонятной жалостью.

- Ну что? - рассердился Эдгар, он не выносил, когда на него так смотрят.

- Живи долго, Эд, - сказала она.

- Спасибо, - усмехнулся он, - приму к сведению.

- 269 -

Он запрыгнул в модуль и больше не оглядывался на нее. Пузырек был с ним, это было

самое главное. А любовь... что любовь? Ее же не было. И не будет.

*********************************************

Планета погружалась во тьму. Он летел высоко, он любил летать высоко, даже когда это

было не нужно. Любил взмывать и падать и закладывать немыслимые виражи. Спешить

было уже некуда, поэтому он долго терзал несчастный летательный аппарат, блокировав все

предохранительные программы.

Голова долго кружилась после очередной петли. Он закрыл глаза и просто отдался

полету, стремительному, как падание в бездну. Потом ему показалось, что он догнал

заходящее солнце, впереди полыхнуло красным. Он удивленно открыл глаза и чуть не ослеп.

Пришлось включить экранные фильтры. Перед ним был город, погруженный в ночную

мглу. Только высотные дома в белом квартале полыхали огнем: огромный красный шар

обволакивал верхние этажи одного из них. С замирающим сердцем Эдгар присмотрелся. Это

была их гостиница.

В городе, как оказалось, никто не спал. Жуткое знамение выгнало лисвисов на улицы

даже в ночной мороз. Такого они уж точно никогда не видели! Возле гостиницы Эдгар с

трудом нашел, куда поставить модуль. От волнения его всего трясло, и даже дрожали руки.

- Вот он! - истошно завопила толпа, как только он попытался выйти из модуля, - еще

один! Хватайте его! Хватайте! Намогус уничтожит всех ложных богов!

Не долго думая, Эдгар захлопнул двери. Пути в гостиницу не было. По крайней мере,

через парадный вход. Он понял и многое другое. В экстремальной ситуации мозг работал

четко. Было ясно, что красный шар - это Магуста, которая не стала ждать, когда они придут к

ней на болота. Она пришла сама. И все оказались в ее объятьях, даже те, кто не должен был.

Все, кроме него!

Сначала он испытал досаду. Потом страх. Разумеется, не за себя. Ему-то как раз ничто не

угрожало, кроме орущих за стеклом зеленых рож. Он понял, почему Кантина так долго не