Зела поправилась, и это было единственным приятным событием за последние две

недели. Эдгар же был почти неуловим. Он всем был нужен и для собственной матери

времени, как всегда, не находил.

С этим Ингерда смирилась. Она не могла смириться только с одним, не могла уже

двадцать лет: с тем, что у нее в жизни нет любви. Нет, хотя она могла быть. Теперь Леций

снова на другой планете, ходит по своему дворцу, решает свои аппирские проблемы, тешит

свое уязвленное самолюбие и старается о ней не думать. И он прав, потому что они разные,

они слишком разные, и ничего у них не получится.

Ингерда ощущала даже не обиду, а какую-то беспросветную обреченность. Ей не

хотелось кричать, возмущаться и бить посуду. Ей хотелось тихо плакать.

Сын появился внезапно, уже поздно вечером. Алая жреческая тога смотрелась на нем

забавно, особенно с десантными ботинками.

- Помнится, в таком костюме я играл злодеев, - усмехнулся он, - ты еще не спишь,

мамочка?

- Какой тут сон, - вздохнула она.

- Послушай, ты не взяла бы к себе на ночь Лауну? Ей страшно одной.

- Конечно, - удивилась Ингерда, - только почему же она одна?

Эдгар засмеялся.

- Ты что, не знаешь этих лисвисов? Спать с невестой до свадьбы - это же неприлично и

неканонично! Боже упаси!

- Какой кошмар, - грустно улыбнулась Ингерда.

- Не знаю, как им это удается? - пожал плечом сын, - насколько я понял, лисвисы - ребята

темпераментные.

- И давно ты это понял? - посмотрела она насмешливо.

Он не ответил, только махнул рукой.

- Что-то ты мне не нравишься, ма. Бледная какая-то, в глазах тоска. Пора тобой

заняться... Давай чего-нибудь выпьем для настроения.

- Можно, конечно, - смутилась Ингерда, она не знала, хорошо ли это - пить с

собственным сыном, - но я ничего не заказывала.

- Это не проблема.

Эдгар уверенно открыл дверки резного шкафчика и извлек оттуда вилиалийскую бутылку.

Местные вина были в глиняных кувшинах.

- 328 -

- «Аснадавилмакрос туру». Знаешь, как переводится?

- Как?

- Теплая тина забвения.

- О, Боже...

- Ты что, классное вино. Доставай рюмки.

- Откуда я знаю, где тут рюмки?

- Три дня живешь и не знаешь? Вон в том буфете за колонной.

Они сели на мягкий диван.

- Пей маленькими глотками, - посоветовал Эдгар, - эта «теплая тина» как водка с перцем,

только сладкая.

- Все-то ты знаешь, - усмехнулась Ингерда.

Она смотрела на него и удивлялась, как он вырос и изменился. Ей даже казалось порой,

что это кто-то другой, а не Эдгар. После первой же рюмки ей захотелось расплакаться и

пожаловаться на судьбу. Но не сыну же! Во рту жгло, хотя и было сладко, как от клубничного

леденца.

- Как Гунтри? - спросила она.

- Курит, - коротко ответил Эдгар.

- Никаких сдвигов?

- Я пытаюсь в него влезть, но там только проблемы тела. У него нет ни мыслей, ни

чувств. Одни ощущения: холод, голод, страх, головная боль и ломка, если сигарету не дают.

Тоска, да и только... ну его к черту... как ты тут устроилась? Тебе нравятся эти хоромы?

- Мрачновато. Но роскошно. И слишком много лишних деталей. Я привыкла к

корабельному аскетизму.

- Расслабься, мамочка. Ты слишком зажата. Надо уметь жить и на земле. И позволять

себе отдельные слабости.

- Слабости? - она внимательно посмотрела ему в глаза, - ты же мне первый этого не

простишь.

- Я?! - изумился Эдгар.

- Конечно, ты. Кто же еще?

Она сама испугалась того, что сказала, но было уже поздно.

- Мамуля, - с упреком посмотрел на нее Эдгар, - я прекрасно понимаю, о чем речь. Если

вы с Лецием двадцать лет не можете договориться, то зачем приплетать сюда меня? Хочешь,

скажу, в чем дело? Все очень просто. Ты не нужна ему так сильно, как хотела бы. Вот и все.

Леций голову никогда не потеряет.

- Он... тебе не нравится?

- Наоборот. Он слишком хорош для тебя, мамочка. Мне не нравится, что ты столько лет

так глупо по нему сохнешь.

Обидно было это слышать. Особенно от сына.

- Я не сохну, - тихо сказала она.

- Ты, конечно, замечательная женщина, - поспешно добавил Эдгар, - героическая,

самоотверженная. И даже красивая. Ну и что? Подумай: кто ты, и кто он?

Она и так об этом думала. И даже чаще, чем нужно.

- Что же мне делать? - с отчаянием спросила Ингерда.

- Кончай сохнуть по богам, - серьезно сказал сын.

Она поняла, что сейчас все-таки расплачется.

- Я не могу, - обречено проговорила она, - я люблю его.

Эдгар смотрел на нее без особого сочувствия. Раньше он был неуловимо скользким,

всегда отшучивался и уходил от серьезного разговора. Может, и правильно делал? Теперь он

не уходил, но говорил такое, что лучше бы этого не слышать.

- Охотно верю! - усмехнулся он, - сильный, красивый, да еще правитель - роковая смесь

для любой женщины! Представляю, как убиваются по нему несчастные аппирки! И ты туда

же... Все вы одинаковые.

- Эд, что ты говоришь?

- Разве не так?

- 329 -

- Как ты можешь так думать? Все гораздо сложнее!

- Я понял одно: женщины любят сильных. Что, будешь спорить? Со слабыми они только

играют как с котятами. Иногда дают полакать молочка. До поры до времени.

Ингерда смотрела на усмешку сына, и ей было не по себе. Неужели эта распутная жрица

так на него повлияла?

- Ты с ума сошел, - сказала она, - как ты будешь жить с такими мыслями?

- Что ты волнуешься, не понимаю? - пожал он плечом, - слабым я не буду. Я черный

тигр. И уж такого добра, как женщины, у меня будет полно.

- Это ужасно, Эд, - покачала она головой, - ты уже заранее презираешь тех, кто тебя

полюбит.

- Да что ты, я добрый!

Эдгар протянул ей вторую рюмку.

- На-ка, глотни «тины». А то ты, кажется, снова собралась меня воспитывать?

Она думала, что они говорят о ней, что эта печальная история ее любви. А оказалось, что

это история Эдгара и Кантины. И кого ни возьми, у всех своя печальная повесть...

- Я слишком много упустила, - сказала она, - но когда-то ведь надо заняться твоим

воспитанием?

Эдгар посмотрел на нее насмешливыми зелеными глазами.

- Ма, ты сама ни черта не понимаешь в жизни, - заявил он, - понаделала ошибок и

сбежала в космос. Чему ты меня можешь научить? Управлять звездолетом?

Ингерда выпила вторую рюмку. Во рту уже не жгло. Только в груди.

- Живи, как знаешь, - сказала она с горечью.

********************************************

Все изменилось в замке Маррот, Ольгерду даже показалось, что он заблудится.

Помощники Анзанты помогли ему выбраться из лабиринтов и проводили в гостиную.

Там многое изменилось, но осталось что-то знакомое: широкий красный диван,

серебристый свод потолка над ним, яркие звезды в иллюминаторах, от вида которых по-

прежнему захватывало дух. Картины висели на тех же местах, но другие: какие-то райские

птицы, лодка у причала, тростник, белая тигрица с тигренком в высокой зеленой траве.

Ольгерд сел в кресло. Сердце щемило от воспоминаний, как будто он перенесся на десять

лет назад. Он ушел из этого мира, он отрекся от него и боялся сюда вернуться. И вот он

здесь. Тело невесомо. Все подчиняется мысли, поэтому любую мысль нужно контролировать.

И неизвестно, от чего устаешь больше, от этого контроля, или от силы тяжести.

Он одел себя в белую тунику, пустил по ней пурпурную кайму и закутался в красный

плащ. Так он меньше походил здесь на пришельца. Эрхи так не любили посторонних, и

особенно белых тигров, что лучше было их не дразнить.

Анзанта задерживалась, Ричард, судя по всему, что-то выяснял со своими черными

драчунами. Ольгерд ждал. К нему невольно возвращались воспоминания. Без особой боли,