- Поэтому приговорить всех скивров во главе с Дарием к изгнанию из нашего

гармоничного мира.

- А Магуста?! - крикнул он, не выдержав.

- Чужая мыслеформа не подлежит уничтожению без согласия автора, - разъяснил ему

председатель, - только в случае непосредственной угрозы. Когда настанет такой момент, мы

уничтожим Магусту. Пока это преждевременно.

- Да вы что тут все с ума посходили?! - навыки дипломатии у Ричарда куда-то

выветрились, - сами взрастили такую сволочь, а теперь подкидываете ее другим!

- Ричард Оорл! - грозно рыкнул на него Бавх, - выбирай выражения! Совет тебя

выслушал.

- Ни черта он не выслушал! Я требовал другого! Трансформации Магусты! И

немедленной! Там три тысячи разумных существ, их надо спасать, а не болтать, что это

неэтично!

- Ричард Оорл, Совет лишает тебя слова!

У него за спиной поднялся черноглазый эрх.

- 337 -

- А меня Совет еще не лишает слова? - спросил он.

- Твое мнение уже учтено и просуммировано, Кристиан, - сказал ему председатель.

- У меня есть, что сказать.

- Это не изменит общего решения.

- Увидим.

Кристиан вышел на арену. Красота его была суровой, почти дикой. На бледном лице

яростно сверкали черные глаза.

- Мы слишком торопимся принимать решения, - сказал он, - у нас так четко все отлажено

и отработано, что мы уже не можем сделать ни шага в сторону! Наше совершенство нас и

погубит, в конце концов!

Ситуация чрезвычайная, она не вписывается в привычные правила. Неужели вы этого

еще не поняли? Или не хотите понять? Или вас просто тошнит от мысли, что в нашем

гармоничном мире что-то может быть не так?! Не пора ли осмотреться? И не пора ли

перетряхнуть наши представления об этике?

Когда-то эрхи вмешивались в дела плотного мира, и делали это довольно неуклюже. В

конце концов, вместо того, чтобы признать это и исправить свои ошибки, они просто

объявили вмешательство неэтичным. Это верно, когда эрх со своим чистоплюйством лезет в

мир, где иные законы. Но сейчас совсем другой случай!

Нас просят о помощи. О вполне конкретной помощи. И мы просто не смеем отказать,

потому что это мы - причина этой беды. Мы! Наше безразличие, наше нежелание знать

ничего, что выходит за рамки собственных интересов, и, главное, наше несправедливое

отношение к скиврам - тому причиной. Один старый самолюбивый дурак, помноженный на

наше презрение - и в результате мы имеем такое чудовище, как Магуста, которая рано или

поздно будет угрожать и нам. Давайте же отвечать за свои ошибки!

- Это спорно! - закричали ему из амфитеатра, - скивры сами хороши! Что ты, в конце

концов, предлагаешь?!

- То же, что и Оорл - трансформировать Магусту.

По цирку прошел возмущенный гул.

- И впустить сюда, в наш гармоничный мир, три тысячи совершенно неизвестных

существ со всей галактики?! - сформулировал председатель всеобщее возмущение.

Кристиан огляделся.

- Да, черт возьми!

Амфитеатр загудел, как улей. Кристиан бросил в это совершенное болото такой

булыжник, что вызвал бурю. Забавно было наблюдать, как чопорный Совет Мудрых

превращается в обыкновенный базар.

- Кристиан Дерта один из немногих, кому дано видеть будущее, - сказала Анзанта, -

поэтому с ним считаются. Он долго жил в плотном мире, а это раскрывает особые

способности. Как у Ольгерда. Правда, Ольгерд предпочел отказаться от них...

- Почему же ваш Кристиан не сидит в первом ряду? - спросил Ричард.

Анзанта укоризненно взглянула на него.

- Потому что на его месте сидишь ты.

Пользуясь возникшим беспорядком, Ричард все-таки встал и подошел к Дарию. Тот

сидел, скрестив руки и злобно зыркал в зал.

- В следующий раз ты от меня не вырвешься, - заявил он презрительно, - я переловлю

вас всех по отдельности, как клопов. Вы все будете моими рабами: и ты, и твой красавчик-

сын, и надменный Леций.

- Скорее, я раздавлю тебя как паука, - ответил Ричард, - можешь не метать передо мной

молнии, я тебя не боюсь.

- Ты никогда меня не убьешь, - усмехнулся Дарий, - у тебя связаны руки, Оорл. Вспомни

про свою жену. Ты ведь не хочешь, чтоб она погибла? Нет, не хочешь. Поэтому ты будешь

беречь меня и ублажать, чтобы я, чего доброго, сам не уничтожил Магусту. Вот так. И зря ты

затеял это судилище. Ты только разозлил меня еще больше!

- Какая же ты мразь, - проговорил Ричард.

- 338 -

Вокруг стоял возмущенный гул. Сердце ныло, руки тряслись от дикого желания

придушить мерзкого старика. Мудрые тоже, увлекшись спором, стали выходить из себя.

Словесные перепалки их уже не удовлетворяли. В голубом небе начали сверкать молнии,

арена содрогалась от подземных толчков, кто-то выпустил для убедительности стаю черных

птиц, они с диким свистом и хлопаньем крыльев взмыли ввысь. Возмущенные эрхи

выясняли свои отношения ненамного корректней, чем черные тигры, хотя и не пускали в ход

клыки.

Ричард посмотрел птицам вслед. Раскаленный Алголь уже начал опускаться к

оранжевому горизонту. Туда они и летели.

************************************************

Эдгар проверил мать, Лауну, Зелу, Гунтри. Убедился, что все в порядке, и все спят, и

спокойно отправился к себе. Самому же не спалось. Храм, его запах, каждый его закуток

напоминали о Кантине. Где-нибудь в другом месте было бы легче, но он вынужден был

торчать тут и ждать, когда все определится.

Он почти уже разлюбил ее, почти возненавидел. Но она спасла ему жизнь. Во всяком

случае, собиралась это сделать. Теперь он совсем запутался.

Дверь неожиданно скрипнула. В полосе красного света показался женский силуэт,

отчетливо запахло русалкой. Эдгар сел на кровати, торопливо ища ногами свои ботинки.

- Канти?!

Но это была не Кантина. За одной женской фигуркой в дверь проскользнула вторая. Он

наконец догадался включить ночник.

Жрицы были ослепительны. В том смысле, что платья на них были золотые, а в волосах

жемчужная пудра. Одна была высокая и тонкая как змея, другая пониже и попышнее.

- Белый бог скучает? - улыбнулись они, - мы лучше, чем Кантина. Тебе не будет скучно!

Пока он опомнился, одна уже села в ногах, другая рядом.

- Нур объявил траур по своей пигалице, - усмехнулась высокая, - но ведь нас это не

касается. Почему мы должны отказываться от удовольствия? Правда, белый красавчик?

Обе были красивы, особенно высокая. Кажется, ее завали Орма. Но никакого желания

эти наглые, сладострастные жрицы не вызывали. Он хотел только одну женщину - Кантину.

- Я вас не звал, - сказал он сухо.

- Зачем нас звать? Мы сами придем! Тебе ведь нравятся лисвийки, не так ли? А нам

нравятся красивые белые юноши. Канти говорила, что ты пылкий любовник. Давай

проверим, кто жарче любит?

- Втроем? - усмехнулся Эдгар.

- Кливия может подождать, - пожала плечом Орма, она положила ему руку на колено, -

какой ты холодный, землянин. Но кожа у тебя гладкая. Ты, наверно, совсем юный?

- Уходите обе, - сказал он резко, - я не хочу ни тебя, ни твою подругу.

- Ты не хочешь меня? - изумилась жрица, широко раскрыв глаза, - ты думаешь, я хуже

этой выскочки Кантины?

Отталкивать женщин Эдгар еще не научился. Тем более таких наглых. А грубым быть не

хотелось. Орма уверенно обвила гибкими руками его шею и завладела его губами. Ему

показалось, что резко вырываться было бы глупо и не по-мужски. К тому же ему давно

надоело чувствовать себя неопытным юнцом. Он ответил на поцелуй.

Потом что-то случилось. Они лежали на кровати, она сверху. Он был в напряжении,

покусывал ее горячие влажные губы, но размышлял, как бы поприличнее от нее отделаться, и

что вообще у нее на уме? И вдруг почувствовал дикое торжество, злорадство, кровожадную