потревоженный тигр. Все это как-то не вязалось с образом его терпеливого, насмешливого

деда. «Или я перенапрягся», - продумал он, - «или...»

Вечером вернулась Зела. Она грустно сказала, что больше в театр не вернется. Ей уже

подобрали замену на ее роли. Она попила чай и даже не стала ужинать. Видеть ее грустной

было больно.

Бабулю Эдгар обожал. Он не выносил ее отсутствия больше суток. Ему надо было видеть

ее, слышать ее, прикасаться к ней. Он готов был ходить за ней тенью, лишь бы не терять ее

из вида. Это было неудивительно: она была самая красивая, самая ласковая, самая

талантливая, самая чуткая... и полюбила его сразу, без всяких условий. Прижала к себе и

больше уже не отпускала.

Ему было пять лет. Мать привезла его в Космопорт встречать дедушку и бабушку с

далекой планеты Пьеллы.

- Постарайся им понравиться, - сказала она, - ты будешь с ними жить.

- А ты, мама?

- А я буду летать.

- Я тоже хочу летать!

- Ты еще маленький.

- Я не хочу с ними жить!

- Эд, они тебе понравятся.

Они прошли через таможню. Мужчина Эдгару не понравился. Он показался слишком

строгим и серьезным. И слишком много на нем было каких-то угрожающих заклепок,

пряжек, значков и прочих знаков отличия. Но женщина! У нее были золотые, солнечные

волосы и прекрасная, совершенно счастливая улыбка, когда она смотрела на него. Как у

доброй волшебницы. Эдгар растаял и раскрыл рот от удивления. Неужели вот эта сказочная

тетя - его бабушка?! Он видел много бабушек, молодых и старых, но такой не было ни у кого.

- Ричард, посмотри, какой чудесный мальчик, - сказала она и взяла его на руки.

Этот чудесный мальчик попортил им много крови, но одно было неизменно: он ее

боготворил.

Зела в легком домашнем халатике сидела перед зеркалом. Эдгар устроился у нее в ногах,

понюхал ее флакончики с косметикой, попудрил себе нос, пригладил свои вихры и рассказал

ей что-то смешное, чтоб она улыбнулась.

- Сударыня, - сказал он, когда она вышла из своего состояния невосполнимой утраты, -

разрешите задать вам всего один вопрос.

- Какой? - Зела посмотрела на него с улыбкой.

- Серьезный.

- Можно и серьезный. Что вас интересует, юноша?

Эдгар посмотрел ей в глаза.

- Только одно: кто ваш муж, сударыня?

Зела долго молчала, пытаясь оценить глубину вопроса.

- Вы сами-то знаете, кто ваш муж? - уточнил он.

- Я - знаю, - серьезно ответила она.

- Тогда почему не знаю я?

Она отвела взгляд, потом снова посмотрела на него.

- Очевидно, потому что у вас не слишком доверительные отношения. Насколько мне

известно, ты сам этого хотел.

- 179 -

Он не знал, чего хотел, точнее, мало задумывался над этим. Ему просто было неприятно,

что в его семье от него есть секреты.

- Я просто не люблю, когда меня воспитывают.

- Ты пытаешься понимать других, Эд. Но совершенно не желаешь, чтобы понимали тебя.

Хочешь остаться для всех тайной за семью печатями. Тогда смирись с тем, что у других тоже

есть тайны.

- А у тебя?

- И у меня.

- Понятно.

Стало совсем гнусно. Как будто он ходит впотьмах, а все над ним посмеиваются. Как

будто не дорос. Эдгар встал, встрепенулся, смахнул с носа пудру.

- Пойду, постараюсь уснуть, пока Осоэзовуо не развопился.

- Он не вопит, он поет, - заступилась за соседа Зела.

- Нет, бабуля, - покачал головой Эдгар, - это крик души. И я теперь знаю почему. Он,

бедолага, любит сразу трех женщин. Еще бы тут не взвыть...

*******************************************

Экспедицию на Тритай он воспринимал, как забавное приключение. Сначала все тайком

пробирались на антиграв. Мадам получила у диспетчера разрешение на грузовой рейс. Пока

распихивались по трюмам грузы, все тихо сидели в одной каюте: и дед, и бабуля, и Коэм, и

куколка-Лауна.

Девушка была в тоске и волнении. Эдгар ощущал это всем телом. Впрочем, весь ужас ее

положения и умом было понять несложно: отец был в плену, его, очевидно, пытали, больше

родни у нее не осталось, а Коэм явно не собирался на ней жениться. И чего ему не хватало,

этому заумному лисвису? Как можно было без памяти не влюбиться в такое прелестное

белокурое создание, прожив три месяца под одной крышей? Этого Эдгар не понимал. Он

смотрел на узкое колено сидевшей рядом Лауны, и ему хотелось его погладить.

После того, как все входы были наглухо задраены, Ингерда развела всех по отдельным

каютам. Он попросился с ней в рубку. Это было против правил, но мадам все-таки позволила

ему занять кресло третьего пилота. Эдгар сел, как заправский космолетчик, пристегнулся и с

восторгом смотрел, как вспарывает антиграв толщу облаков.

Через полчаса они были на орбите, еще через десять минут - влетели в распахнутые

шлюзы звездолета. Корабль был огромен и самодостаточен, как город в космосе. Издалека он

напоминал блестящую елочную игрушку в форме кукурузного початка. Каждое зернышко

сверкало по-своему.

Изнутри это великолепие как-то пропадало. Были обычные ангары с гребешками

боковых опор, трубчатые коридоры с перилами и овальные двери кают. Впрочем, на корабле

они долго не задержались. Эдгар едва успел показать изумленной Лауне масштабы

космической громадины, как дед по ручному переговорнику велел ему идти с вещами в

третий ангар. Там ждал их планетолет.

- Ну вот, - вздохнул Эдгар, - экскурсия окончена.

Они стояли на верхней палубе, там было полно экранов, во всех режимах отражающих

происходящее за бортом. Это чтобы пассажиры во время полета не чувствовали себя, как в

консервной банке.

- Хорошо бы еще побывать на Земле, - мечтательно вздохнула Лауна, - отец был там. Ему

понравилось.

- И ты побываешь, - утешил ее Эдгар.

- Кому я там нужна? - усмехнулась она, - я никому не нужна. Ни на Земле, ни на Вилиале,

ни на Тритае.

- Мы обязательно найдем твоего отца, - сказал Эдгар, его мучил комплекс вины, ведь

если бы ему не приспичило тогда искупаться, модуль с Гунтриваалем никто бы не угнал, -

мой дед на все способен. И я кое-что могу. Мы найдем его.

- 180 -

- И что дальше? - вздохнула она, - мы будем прятаться от Нура, мы будем прятаться от

Анавертивааля. Нам просто некуда деваться.

- Не отчаивайся. Я уверен, что все будет хорошо.

- Ты просто добрый, Эд. И хочешь меня утешить.

- А ты очень красивая.

- Я так думала, пока не увидела белую богиню.

- Красота бывает разной: белой, черной, зеленой, красной... какой угодно, - он

осторожно взял ее за руку, - посмотри, какие у тебя прекрасные линии, какие тонкие пальцы,

какие ноготки...

Лауна не вырывалась, ей было приятно, хотя и странно это слышать.

- У тебя роскошные волосы, - продолжал он с энтузиазмом, - мягкие, как пух, у тебя

такая гладкая кожа, любой счел бы за счастье прикоснуться к тебе...

- Не любой, - сказала она с обидой, - некоторым больше нравятся мои служанки.

Эдгар понял, что и в этот раз ничего не получится, но не особо огорчился. Мало ли на

свете девушек!

- Пошли за вещами, - сказал он, - скоро вылет.

Полет занял несколько часов. Эдгар провел их в рубке, рядом с матерью. За пультом

управления она казалась очень умной, серьезной и совершенно недоступной. Как в детстве.

Он смотрел то на нее, то в звездный экран, то на свои ботинки и все не мог чего-то понять.

Что-то его раздражало, и он не мог понять, что. Потом понял. Его мучил вопрос: неужели

человек в своей жизни все время должен брать какие-то высоты, ставить себе планки, а

потом их преодолевать? Неужели надо всю жизнь всем доказывать, что ты не неудачник?

Неужели нельзя просто жить и не быть опытным пилотом, заслуженным врачом или великим