ей травлю землян и сегодняшний взрыв в полпредстве?

Голова шла кругом. Ему не хотелось верить, что Риция убийца, и он не верил. Просто не

верил, как последний идиот.

- 191 -

- Что с тобой, Ол? - тревожно спросила Анзанта, - у тебя такое лицо...

- Пытаюсь понять, - ответил он, - как в ней все это совмещается.

- Они мутанты, - с сочувствием, но вполне спокойно сказала бывшая жена, она была

слишком далека от этих проблем, - я помню ее маленькой девочкой. Она была прелестным

ребенком, но слишком серьезным для своего возраста.

- Да, - сказал он, - слишком.

Анзанта смотрела внимательно, слегка наклонив на бок голову.

- Ты так сильно переживаешь за нее, Ол. Может, я зря тебе все это сказала? Может,

между вами... что-то есть? Девочка выросла, стала красавицей...

- Ничего между нами нет, - сказал он, - просто мы все ее любим.

- В самом деле? А мне уж показалось...

Ему тоже когда-то показалось, давно, еще в конце лета. А теперь метель мела,

набрасываясь на окна, да еще с таким видом, словно она никогда не кончится.

- Даже не представляю, - мрачно проговорил он, - что почувствует бедная Флоренсия,

если узнает.

- Если? - удивилась Анзанта.

- Я никому ничего не скажу, пока не буду уверен до конца.

- Но, Ол! От этого зависит, кто отправится на Тритай. Вам надо обязательно взять Кера.

Он самый сильный из вас.

- Маррот, решать буду я, - устало сказал он.

Она смотрела на него до боли знакомыми синими глазами.

- Тебе плохо. Тебе ужасно плохо в этом беспощадном мире. Я же это вижу!

Слова тоже были до боли знакомые.

- Это временно, - ответил он.

- Твое «временно» никогда не кончится!

- Прошу тебя, не заводи старый разговор.

Она с досадой отвернулась.

- Прости, я груб, - спохватился он, - все это от внезапности.

- Я понимаю. Я тоже боялась этой встречи.

Они какое-то время сидели молча. Кажется, только теперь он осознал, кто перед ним. И

какая между ними уже пропасть. Уж лучше бы не видеть ее вообще, чем видеть в качестве

совершенно посторонней женщины, заглянувшей по важному делу.

- Давай не будем больше о делах, - предложил он, - мы десять лет не виделись, неужели

нам не о чем больше поговорить?

- Мне показалось, - чуть улыбнулась она, - ты сам этого не хочешь.

- Я хочу знать, как ты живешь. Что делаешь, кого любишь. Я хочу знать о тебе все. Раз

уж ты здесь.

- Я здесь только до утра, Ол. Матрикат завтра распадется на атомы. А мне надо еще

побеседовать с Лецием.

- Не надо, - сказал он, - я сам с ним разберусь.

- Ну что ж, - улыбнулась Анзанта, - тогда у нас до утра еще бездна времени.

*****************************************

Когда-то его преследовало ощущение, что время идет по кругу, крутится в гигантском

колесе, где все уже было. Теперь он убедился, что находится в своем собственном маленьком

колесе. Все уже было, все повторялось. И вырваться из него оказалось невозможно.

Волосы Анзанты рассыпались по подушке, она спала или притворялась спящей. Ее

матрикат, а по-житейски - ее прекрасное женское тело - излучало тепло и нежность, которого

он давно уже не видел. Он не собирался записываться в монахи, просто как-то не

складывалось.

Он сидел, по-мальчишески обняв колени, и пытался найти утешение в глубоких

философских размышлениях о том, что у каждого свой круг бытия, и сколько бы ты ни греб

против течения, все равно тебя рано или поздно прибьет к тому же берегу. Он сидел возле

- 192 -

своего берега, возле женщины, от которой так упорно убегал все десять лет, что снова угодил

к ней в объятья.

Это уже не было любовью, скорее, тоской по молодости, по тем незабываемым

ощущениям, по тому счастливому времени, когда все создавалось, а не рушилось. Люди были

полны энтузиазма, а аппиры - надежд. Строились города и заводы, корабли метались между

Наолой и Пьеллой, было трудно, суетно, но прекрасно. Ну почему по неумолимым законам

бытия после подъема обязательно надо свалиться в какой-нибудь ухаб?

- Мне пора, - тихо сказала Анзанта, поворачивая к нему лицо.

- Уже? - огорчился он.

- Да, я чувствую.

- Подожди.

Ольгерд прижался к ней, целуя ее в горячую шею.

- Не хочу, чтобы ты видел, как распадается матрикат, - сказала она, - ты же знаешь, это

зрелище не из приятных.

- Как мне все это надоело, - вздохнул он.

- Но ведь уже не так больно, правда? - она посмотрела на него, - мы ведь уже привыкли

обходиться друг без друга?

- Не знаю, - сказал он, - когда уйдешь - пойму.

Когда она ушла, было пусто, но не больно. Больно было совсем от другого.

Ольгерд даже не заметил, что съел на завтрак. Он торопливо оделся и понесся к

Миранде.

- Извини, я закопалась, - улыбнулась она смущенно, - посиди немного, я сейчас оденусь.

Ольгерд прошел в гостиную. Первое, что он увидел - стереоснимок Патрика на столе в

золотой оправе. Рядом букет цветов. Миранда ничего не трогала в его квартире. Она жила тут

как в музее.

- Неужели ее сына убила Риция? - подумал Ольгерд, и его чуть не вывернуло наизнанку

от такого предположения, как будто это он сам его убил.

Всю дорогу ему было не по себе от этой мысли. Он понял, что неизвестность будет

мучить его всю оставшуюся жизнь. И в любом случае лучше выяснить правду. Как бы ни

хотелось лжи.

- Что с тобой? - встревоженно спросила Миранда в планетолете, - тебе плохо, Ол?

- Нет.

- У тебя такое лицо...

Он взял ее руку и поднес к губам.

- Ничего Ми. Все обойдется.

С космодрома он сразу полетел в больницу. Для убедительности распоров руку об

обшивку люка. Получилось так правдоподобно, что пришлось самому забинтоваться

носовым платком. Он не знал еще, как начать разговор и как расспросить Флоренсию, чтоб

она не начала волноваться прежде времени. В душе была полная сумятица. Он вышел на

мороз в распахнутой куртке, прошел в главный корпус, поднялся на лифте...

По стерильно чистому, бело-голубому коридору с узкой полосой окон почти под самым

потолком ему навстречу шла Риция. От такой неожиданности у него чуть не выпрыгнуло

сердце из груди. Ольгерд остановился.

Черные глаза обожгли его.

- Что с тобой? Ты тоже ранен? - спросила она с тревогой.

- Я пока нет, - усмехнулся он, - просто люки очень острые.

- Больно?

Он покачал головой. Он смотрел на нее, с отчаянием понимая, как она хороша, как

нравятся ему именно эти черные глаза, эти детские губы, этот нос, этот лоб, эти брови, эти

плечи, эти линии тонкой девичьей фигурки. Все его существо было настроено на нее. И все

его существо не хотело верить в то, что она - чудовище.

- Почему ты так смотришь? - спросила она недовольно.

- Как?

- 193 -

- Не знаю... как будто это я взорвала ваше полпредство. Ол, я понимаю, что ты

чувствуешь. Но не все аппиры - экстремисты. Неужели тебе это надо объяснять?

- Не все, - согласился он, - кучка озлобленных мерзавцев и один Прыгун.

- Прыгун, - жестко сказала она, - но не Прыгунья. Не смотри на меня так.

Они разошлись. Ольгерд даже не посмел оглянуться и посмотреть ей вслед.

Пока он ждал Флоренсию в ее приемной, заботливые аппирские медсестры настойчиво

пытались оказать ему первую помощь. Он терпеливо отказывался. Наконец тетя Флора

явилась, взглянула на него удивленно и пригласила к себе.

- Другим не доверяешь? - усмехнулась она.

- Только тебе.

- Где это ты так?

- Неудачно открыл люк.

- И выглядишь ты неважно. Не заболел?

- Скорее, устал, - он посмотрел на нее внимательно, - зато ты прекрасно выглядишь.

У Флоренсии как-то покруглело лицо и порозовели щеки, глаза загадочно блестели.