любишь, дорогой. Пойдем, детка, я не хочу стоять на ветру.
- Бабушка, они тебя любят, - уверял Ольгерд, направляясь за ней в ворота левой башни,
которая была оборудована новейшей техникой и, собственно, и являлась жилым
помещением. Все остальное было отдано под музей.
- Где эта вертихвостка?
- Ингерда? С подругами.
- А Ричард?
- Ой, ба, не говори. У Ричарда сейчас полный завал.
- У него вечно что-нибудь.
В башне работал лифт. Ольгерд спокойно взбежал бы на третий этаж по крутым
ступеням, как делал это в детстве, но бабушка ходить не любила. Даже по комнатам она
предпочитала разъезжать в кресле.
- Знаю-знаю, зачем тебя прислали, - улыбнулась она, традиционно разливая чай во
вполне современные чашки, все старьё осталось в главном корпусе, - за костюмами?
- Скоро ведь Карнавал, - виновато сказал Ольгерд.
Ему и в самом деле было стыдно, что они все так редко навещают бабушку. Два раза в
году это случалось непременно. Во время летнего и зимнего Карнавалов они забирали из
музея костюмы, а потом возвращали их на место.
- Ешь варенье, детка. Я сама варила, без всяких роботов.
- Спасибо, ба, очень вкусно.
- Еще бы.
- Сегодня нет экскурсий?
- Экскурсии по средам и пятницам. Пора бы запомнить.
- Извини, бабушка. Расписание-то меняется.
- 37 -
- В этом замке уже лет пятьсот ничего не меняется.
Разговор с ней всегда превращался в сплошное оправдывание. Может, поэтому они все и
прилетали к ней так редко. Бабушка Илга почему-то не желала этого понимать. Еще у нее
было что-то с памятью, она все время забывала, что Шейла погибла, и не переставала
ворчать на нее. Прочие мелочи, она не помнила и подавно.
- Что у вас нового, детка? Рассказывай. Мне все интересно. Ты еще не женился?
- Бабушка, я уже два года как развелся.
- Да? Ах, ну да... Ее звали Мария, кажется?
- Марианна.
- Помню-помню, - в голове у бабушки, кажется, прояснилось, она улыбнулась и уверенно
заявила, - не переживай о ней. Она тебя не любила. Ей нужен был твой титул, больше
ничего.
«Нет, не прояснилось», - подумал Ольгерд. Он был терпелив.
- Бабушка, титул сейчас ничего не значит. И уже лет триста ничего не значит.
- Не говори так, - строго зыркнула на него бабушка Илга, - ты - Оорл. Твои предки были
самой могучей династией в Лесовии.
- Это не прибавило мне счастья, - усмехнулся он.
- Потому что вы относитесь к этому несерьезно. Для вас это игра, комедия, карнавал!
Твой отец - барон Оорл! Какого черта его носит в космосе по чужим планетам? Почему его
арканом не затащишь в собственную крепость? Какого черта он построил себе такой убогий
дом, когда у него есть замок, да еще женился на этой безалаберной женщине...
- Бабушка, эта женщина - моя мать, и ее уже нет в живых. А отец уже семь лет никуда не
летает.
- Да? Ах, ну да...
Она сникла. Ольгерд счел своим долгом рассказать ей про свой полет, за который
получил взыскание и отстранение от полетов на целый год. Он был уверен, что бабушка
через неделю все забудет и снова будет его спрашивать, не женился ли он, но не посвятить ее
в семейные дела было бы нечестно.
- Ба, я не знаю, что со мной творилось. Не то, чтобы я стал ясновидящим... нет, я просто
вдруг понял, что время идет по кругу. И все уже было миллионы раз. Понимаешь? И всегда
одно и то же. Никакого выхода. Я это увидел, я это прочувствовал. И мне стало горько и
непонятно, зачем тогда все? Мы, люди, привыкли к развитию, к накоплению и качественным
скачкам. Нам кажется, что вселенной это тоже касается. А тут просто тупое, бесконечное
число повторений. Зачем?
- Ты восприимчив. Тебе было дано понять. Не зря же.
- Мне казалось, все это затем, чтобы я нашел эту женщину. Но она молчит и всего
боится. Никаких откровений не последовало. Похоже, что это просто случайность.
- Таких случайностей не бывает, детка.
- Не знаю. Я уже ничего не знаю... отец говорит, что, возможно, она эрх.
- Эрх?- бабушка покачала головой, - ну нет, этого не может быть.
- Почему?
- Эрхи бестелесны.
- Откуда ты знаешь?
- Это все знают.
- Неправда. Не все. Ты что-то темнишь, бабушка.
- Если у нее есть тело, да еще красивое, она не эрх. Эрхи давно не нуждаются в плоти и
плотских удовольствиях. На то они и эрхи.
- Это только гипотеза, - покачал головой Ольгерд, - а тело у нее божественное.
- А на ощупь?
- Ба, ну что ты говоришь!
- Я уже в том возрасте, когда можно говорить все, что угодно и не выбирать выражения.
Ты уверен, что она из плоти и крови? Может, это только иллюзия?
- Все у нее в порядке. Нормальная женщина. Только очень красивая.
Бабушка нахмурилась.
- 38 -
- Зачем-то ты ей нужен, Ольгерд.
- Я?!
- Конечно.
- Вот тут ты ошибаешься. Для нее кроме Ричарда никто и не существует. Полчаса тебе
это втолковываю.
- Но не его же она заманила на эту планету?
- Она?! Да она вообще была без сознания, когда мы прилетели.
- Ну и что?
- Ба, извини, но ты говоришь ерунду.
- Мне это не нравится, детка.
- Что именно?
Бабушка Илга тяжко вздохнула и разразилась длинной тирадой.
- Что она заманила тебя, что она ничего о себе не рассказывает, что она так красива. И
что ты уже в нее влюбился. Сладкая приманка для моего доверчивого внука!... Какой же ты
наивный, Ольгерд!.. Послушай, ты весь безобразно открыт, мой мальчик. Сколько раз тебе
говорить, что так нельзя? Ты - чистый ручей, из которого может напиться любая свинья.
Закройся - и никто тебе не навяжет свою волю. Закройся - и перестанешь считывать будущее.
Закройся - и увидишь, каким ты станешь сильным. Тогда я буду за тебя спокойна.
- Ба, я не умею закрываться. Я вообще плохо управляю своей энергией.
- Неужели отец тебя не научил?
- Учил. Но мы с ним разные. Он оператор, а я эксперт. Я все чувствую, но ничего не могу
изменить, силы воли не хватает.
- У тебя? Не может быть.
- Ты слишком много хочешь от своего внука.
- У Оорлов всегда была сила воли.
- А я другой.
- Ты просто нытик.
Ольгерд запасся терпением, отправляясь сюда, но оно, кажется, кончалось.
- Да, я нытик, - сказал он.
- Думаешь, это нужно мне? - возмутилась бабушка Илга, - это нужно тебе! Сделай себе
хотя бы «красный скафандр» или «хрустальное яйцо». Это любой школьник умеет.
- «Яйца» рассыпаются через полчаса, как только я о них забываю.
- Тогда попроси отца, в конце концов! Почему он не думает о твоей безопасности?
- Наверно, потому, что я уже не ребенок, бабушка.
Ольгерд задумался. О себе, о старом замке, о матери, которая звала его на далекой
планете, и от голоса которой он должен был защититься. Чтобы не сойти с ума. Чтобы не
попасться на чью-то удочку. Чтобы быть сильным. Идея ему не нравилась.
Через минуту он почувствовал, что его тошнит. Этак слегка подташнивает под ложечкой,
как будто там ворочается волосяной комок. Он взглянул на бабушку. Она сидела напротив в
кресле-каталке и сурово и сосредоточенно на него смотрела.
- Ба, ты что?!
- Почувствовал? - спросила она удовлетворенно.
- Что ты делаешь?
- Ничего. Просто хочу показать тебе, насколько ты не защищен. Я, старуха, могу взять у
тебя всё! И ты ничего не сможешь сделать. Через пять минут у тебя не останется никаких
сил, через десять тебе расхочется жить, а через двадцать ты потеряешь сознание. Что ты
сидишь, как хлебный мякиш? Защищайся от меня!
Ольгерд только слабо улыбнулся.
- Бери, бабушка.
- Дурак, - сказала бабушка, - думаешь, мне нужна твоя жизненная сила? Мне своей пока
хватает.
Ей осталось жить недолго, года два. Он это видел, но говорить не стал.