- Слава богу! - отец посмотрел на него насмешливо, - высказал! Пять лет молчал,

наконец решился!

- 70 -

- Да, решился. И еще скажу по такому поводу. Я прекрасно знаю, что через мои чувства

ты не раздумывая переступишь. Ты это умеешь. Поэтому хочу предупредить: лучше не мешай

нам. Эта женщина для меня. Я это знаю. А кое-что я знаю лучше тебя.

Ольгерд сказал это и как будто разрядился. Ему стало легче. А отец все смотрел на него и

ничего не отвечал. И, когда у Ольгерда уже появилось недоумение, он вдруг сказал:

- Что-то я проголодался. Не пойти ли нам на кухню?

**************************************

**************************27

У Ингерды сгорел пирог, но она не расстроилась. Включила вытяжку и позвала Мотю.

- Пеки сам. Я полное ничтожество!

К шести часам вернулся с работы отец. Зела шла за ним. Последние несколько дней он

все время брал ее с собой и делал вид, что его это утомляет. На самом деле общество такой

прелестной женщины утомить не могло, Ингерда такого даже представить не могла. Правда,

круги под глазами у него были настоящие.

- У нас что, пожар?

- Нет, па. Неудачный эксперимент на кухне.

- Неужели Ол решил заняться готовкой?

- Ол? Он с утра куда-то смылся. Это мое достижение.

- Ты прелесть.

Отец поцеловал ее в висок и поднялся к себе.

- Сегодня был сеанс дальней связи в Гунтриваалем, - отчиталась Зела, - он не такой

нудный как Кеттервааль, но слишком непонятливый. Хочет встретиться с Ричардом лично и

говорить с глазу на глаз. Такой зеленый, а волосы почему-то оранжевые.

- Ты скоро станешь секретаршей, - засмеялась Ингерда.

- В Институте интересно. Столько инопланетян, некоторые такие забавные...

- А некоторые очень даже хорошенькие, - Ингерда посмотрела на Зелу и поцеловала ее в

щеку, - так бы и съела тебя! Послушай, зачем тебе такие длинные волосы?

- Как это?

- Они же тебе только мешают. У нас волосы до колен не носят. Хочешь, я тебе отрежу

под лопатками, будет роскошная прическа! И мыть легче, и купаться. А хочешь, как у меня,

до плеч?

- Нет, - смутилась Зела, - лучше под лопатками.

- Идем!

- Разве мы не улетаем к Алине?

- Мы успеем. Это быстро. Знаешь, какая я шустрая?

- А у тебя не выйдет со мной, как с пирогом?

В своей комнате Ингерда посадила гостью на табуретку перед зеркалом и достала из

трюмо ножницы.

- Не жалко? - спросила она напоследок.

- Нет, - равнодушно сказала Зела.

Обрезки волос Мотя засосал в утилизатор. Оставшиеся волосы облегченно распушились.

Ингерда осталась довольна своей работой.

- Потрясающе, - сказала она, - Ричард рухнет.

- Ты славная девочка... - вздохнула Зела и взглядом из зеркала добавила, - только не

понимаешь ничего.

На самом деле Ингерда понимала больше, чем нужно. История была самая банальная.

Зела любила Ричарда, черт его знает за что, но у нее на лице это было написано. Ричард же

просто не хотел с ней связываться. Она это прекрасно понимала и даже выдумала какого-то

Конса, которого никто не видел, чтобы только оставаться рядом с ним. Этот прием был чисто

женский и надежный, назывался «защити меня», но пока не сработал.

- 71 -

Ингерда видела, что Зела сохнет от любви, и хотела ей помочь, тем более что

самоуверенной Алине полезно было бы получить контрастный душ.

- Я дам тебе самое красивое вечернее платье. Сейчас приняты декольте и вырезы до

пояса, и вообще как можно больше открытого тела. Являться на вечерний прием

закупоренной как бутылка - это признак дурного тона. А твое тело вообще грех закупоривать.

- Мне нельзя быть слишком красивой, - сказала Зела.

- Это еще почему?

- Во-первых, день рождения не у меня.

- Только за Алину не переживай, она всегда царица бала!

- А во-вторых, я бы не хотела никого дразнить. Я знаю, что мое тело красиво, меня такой

сделали. Из-за этого тела было достаточно конфликтов там. Я не хочу вносить раздор и здесь.

Это говорила очень усталая женщина. Уставшая от чужой любви, от чужой похоти, от

чудовищных торгов за себя и от своей зависимости. Пожалуй, ей действительно приятнее

было быть серой мышкой, чтоб хотя бы отдохнуть от подобного внимания к своей особе.

- Я вообще не хотела бы туда идти. Алине будет неприятно меня видеть.

- Ну, уж нет, - сказала Ингерда, - пойдешь как миленькая. Отец возьмет тебя за шкирку и

потащит.

- А Ольгерд там будет?

- Что он там забыл? - удивилась Ингерда, но потом вспомнила, что гостья ничего не

знает, - у них же с Алиной был роман, с самого детства. А теперь она любит отца. После

такого друзьями не остаются.

- Я чувствовала, что у вас что-то не так, - сказала Зела, подумав, - у них какие-то

странные отношения: у отца с сыном. Словно стена между ними.

- Отец сам виноват. Я его люблю, но иногда мне его убить хочется: как мало ему до нас

дела. Когда он летал, мы его видели два раза в год, только тогда и жили. И мать за ним как

хвостик...

- А где она?

- Погибла семь лет назад на Альдебаране. Отошла от отца на три шага и попала в

песчаную ловушку. Провалилась сразу метров на сто, а там магма... Случайность. Но если б

она сидела дома с детьми, ничего бы с ней не случилось.

- Тебе плохо без нее?

- Я уже не ребенок.

- Неправда. Ты ребенок. Милый, добрый и прекрасный. Это счастье - иметь такую дочь

как ты.

- Что-то моя мамочка так не считала.

- Не говори о ней так. Откуда ты знаешь, что у нее было на душе?

- Я знаю, что было на душе у меня.

Ингерда не любила эту тему. Она открыла шкафы, вытряхивая из них вечерние платья на

кровать.

- Выбирай!

- Спасибо. Ты мне достаточно надарила и так.

- Тогда помоги выбрать мне. У меня сегодня ответственный момент.

- Какой?

- Хочу растормошить одного мрачного типа.

- Зачем тебе - мрачный тип? - улыбнулась Зела.

- Так, каприз. Не люблю, когда меня не замечают.

- Тогда оденься поскромнее.

- Как это?

- Если он не замечает тебя яркую, может, заметит скромную?

- Ну, уж, нет. Нацепить на себя черное и ходить с разочарованным лицом? Ни за что!

Ингерда схватила ярко-зеленое платье и приложила его к себе.

- Как?

- Как хочешь, девочка. Тебе все идет.

Отец заглянул к ним и сообщил, что очередной пирог готов, но есть его некогда.

- 72 -

- Одевайтесь, - улыбнулся он, - и через полчаса чтобы все, красивые, стояли возле

модуля. Нам еще в оранжерею надо заглянуть.

Через полчаса Ингерда надела серебристые чулки, зеленое платье с вырезом до пояса,

туфельки к нему и каскад цепочек, спадавших в этот вырез. Наряд был проверен и

гарантировал полный успех.

- Учти, - отец раскрыл перед ней дверь модуля, - от поклонников и насильников будешь

отбиваться сама. Я сегодня занят.

- Хоть бы кто-нибудь изнасиловал! - засмеялась Ингерда, - все только переминаются с

ноги на ногу. Ты их, что ли, запугал?

- Конечно. Пусть только попробуют.

- Мы сейчас за розами летим?

- Алина любит хризантемы.

- А что ты ей подаришь?

- Да вон, на заднем сиденье.

- Па! - Ингерда визгнула, - на заднем сиденье в коробке сидел котенок, маленький,

ушастый и совсем еще беспомощный, он удивленно таращился на нее голубыми глазками.

Немедленно захотелось схватить его и зацеловать, - и ты молчал?!

- Это сюрприз.

- Он что, особой породы?

- Да это у соседей Афродита окотилась.

- Афродита? Она же белая вся!

- Ну, это уже не мое дело, - засмеялся отец.

Ингерда знала, что он дарит Алине очень дорогие подарки, которых эта вертихвостка и

не заслуживала, котенок был, явно дополнением, но весьма ценным. Правда, она до сих пор