- Именно. Либо это не вещь, а просто какая-то родовая тайна.

- Постой-постой... - Флоренсия покачала головой, - мы слишком далеко зашли в своих

предположениях. Тут что-то не так.

- Что? - недовольно спросил Антонио.

- Я не могу пока сказать. Мне кажется, я что-то такое увидела, что показалось мне

странным. Но мне сейчас трудно сосредоточиться. Перебрось мне эти записи на мой

компьютер, я просмотрю дома еще раз.

- Хорошо. Только смотри быстрее. Мне кажется, что у нас мало времени.

- Тони, она не похожа на хладнокровного исполнителя некоего плана. Это я могу сказать

сразу. Как врач и как женщина.

- Она слишком хороша, чтобы быть просто случайной жертвой. Это я говорю тебе как

мужчина.

«Мы все тут случайные жертвы», - подумала Флоренсия, - «и я, и Ричард, и Ольгерд, и

Конс, и Алина, и она сама».

- Я подумаю, Тони, - сказала она, - и попробую поговорить с ней. Со мной она

откровеннее, чем с вами, мужчинами.

****************************************

*****************************46

Мир после ночной грозы выглядел хмурым и притихшим, как с похмелья. Флоренсия

чувствовала себя старой, мудрой и несчастливой. Она летела домой, рассекая серые облака, и

не могла привести свои чувства в порядок, так они были противоречивы. Мудрая женщина

говорила в ней, что на все это надо смотреть отстранено, сочувствовать, конечно, но только

не себе, а другим. И попытаться понять, что же все-таки происходит. А глупая и обиженная

девчонка просто тупо и занудно спрашивала изнутри: «Почему же меня-то никто никогда так

не любил?! Все только уважали».

Одна сцена из увиденного вызывала у нее особое чувство. Зела стоит на высоком камне,

а он медленно, растягивая удовольствие, любуясь ею, опускает ее к себе на грудь. Надо иметь

очень сильные руки, чтобы так, как ребенка, удерживать ее на весу...

Дома все было по-прежнему: чистота, порядок, гармония. Конс в своей комнате слушал

музыку. «Верди. «Дон Карлос». Ария короля Филиппа», - машинально отметила про себя

Флоренсия. Мощная тоскливая мелодия пришлась ей как раз под настроение.

- Как дела, Конс? - спросила она обычным бодрым голосом, когда запись кончилась.

- 119 -

- Как обычно, - ответил он.

- Жалоб нет?

- Есть, - усмехнулся он, - темно.

- Ты ел что-нибудь?

- Нет. Трудно есть незнакомую пищу. Но если ее еще и не видишь!

- Скажи мне, что тебе больше нравилось, я приготовлю.

- Какое на тебе платье? - вдруг спросил он, - красное?

- Зеленое, - ответила она хмуро.

- Странно. Мне показалось, что красное.

- Какая, собственно, разница?

- У тебя плохое настроение, хозяйка?

- С чего ты взял?

- Твое поле как будто все взъерошено. Я правильно выражаюсь? Тебя кто-то обидел?

- Отсутствие зрения не мешает тебе быть проницательным, - сухо сказала она, - я в

скверном настроении. Я живой человек, и со мной это бывает.

На кухне она быстро разогрела котлеты, развела пюре и нарезала зелени, но мысли были

совсем не о том. Она не понимала, почему так близко к сердцу принимает эту историю.

Неужели только из-за Ричарда? Но ведь столько воды утекло! Нет. Дело было в ней самой. У

нее было щемящее чувство, что эта история - про нее.

Если допустить, что никаких коварных планов в этом деле нет, и попробовать

разобраться чисто по-житейски? Антонио такого представить не может. Ему это и в голову не

придет. Это как раз по ее части. Итак: если Зела не преследует никакой тайной цели, что

тогда? Что происходит? Ничего особенного. История стара как мир. Одна женщина - два

мужчины.

Ну что ж, бедная девочка могла и запутаться. Оба хороши. Если ее всегда окружали

уроды, типа Конса, и нормальных мужчин, у которых просто все на месте, она вообще не

видела, они уж точно показались ей богами. Она приходит в себя, открывает глаза и видит

Ольгерда Оорла, звездного капитана, белокурого красавца с ласковыми черными глазами,

своего спасителя. Он так совершенен, что она не смеет о нем даже мечтать. Что тут можно

еще добавить? Первое впечатление обычно очень сильное, оно закладывается, как

программа... Тогда почему появляется Ричард?

Зела еще не знает, что он отец Ольгерда. Он просто заходит и садится на стул. Флоренсия

сама это видела. У него усталый, замотанный вид, он далеко не в лучшей своей форме, у

него совсем не яркая внешность: обычные светло-русые волосы, откинутые назад ото лба,

обычные карие глаза, обычный загар средней полосы, обычное в меру спортивное

телосложение. Ничего выдающегося. Однако она сразу принимает его за хозяина. Мало того,

она этого не скрывает, она это всячески подчеркивает. Что ж, страх - более сильное чувство,

чем любовь, а Ричард - ее защита. А когда защита оказалась не нужна, она вспомнила про

Ольгерда...

Флоренсия смотрела в окно на хмурый вечер. В серых облаках таяло тусклое солнце, с

улицы тянуло прохладой и тревогой. Все ее выводы не принесли ей удовлетворения. Все

было не так. Все было гораздо сложнее.

Конс явился на запах, ощупывая стены. Он почему-то напомнил ей выброшенного на

берег краба, медлительного, неповоротливого и беспомощного без родной стихии.

- Я не помешаю?

- Садись, - Флоренсия помогла ему усесться за стол и поставила перед ним тарелку.

Но Конс к еде не притронулся. И она тоже.

- Что с тобой, Фло? Я могу чем-нибудь помочь?

- Ты?.. - она задумалась, - можешь.

- Как?

- Давай поговорим о Зеле, - сказала она решительно.

- Ее имя Ла Кси. Зе - это как артикль.

- Она отзывается на Зелу.

- Она здесь на все будет отзываться, - презрительно сказал Конс, - ей тут нравится.

- 120 -

- Конс, ты можешь рассказать о ней что-нибудь без эмоций?

- Мы создали ее себе на муку, - сказал Конс с усмешкой, - мы сами сделали себе капкан и

попадаемся в него все подряд с завидным постоянством. И каждый, да-да, каждый, до поры

до времени уверен, что именно его-то она и любит. Мы хотели обмана, мы его создали и

теперь от этого страдаем. Она актриса по призванию и по назначению.

- Но она ведь сама от этого страдает.

- Наверно. Она начиталась книг и насмотрелась ваших фильмов. Ей хочется любви. Она

по привычке начинает это изображать, потом видит, что ничего не получается, и впадает в

истерику. В конце концов, все понимают, что нужна не форма, а содержание. И она, и тот

мужчина, который с ней. Она, как мираж, эта женщина. Кажется, только что была - и уже нет.

Конс опустил голову, потом медленно проговорил:

- Затерялась где-то

В глубине веков

Тихая планета

Золотых песков,

Розовых туманов,

Голубых дождей,

Синих океанов

И любви людей.

Или затерялась,

Или уплыла,

Или притворялась,

Или не была...

Он был и жалок, и страшен. И совершенно непонятен. Флоренсия вложила ему вилку в

забинтованную руку.

- Давай все-таки поедим.

- Давай, - вздохнул Конс, отчаянно пытаясь попасть вилкой в котлету, - ну где она там?

Или затерялась, или уплыла...

После ужина Флоренсия наконец поднялась к себе в спальню переодеться. «Форма», -

думала она, - «именно форма, а не содержание. Это он правильно подметил». Ей снова

вспомнился эпизод на пляже, который не давал ей покоя. Зела высматривает камень,

запрыгивает на него, смотрит на Ричарда, улыбается, ворошит ему волосы, потом сама

кладет его руки себе на талию, чтобы он ее оттуда снял. Как будто отрабатывает мизансцену.

Красиво, ничего не скажешь. И где-то уже было.

На журнальном столике стоял букет из пяти роз. Все как на подбор - темно-красные.

Флоренсия опустилась на кровать и растерянно уронила руки. «Этого еще не хватало», -