чтобы все это закончилось.

- Что у нас на ужин? - спросила она, глядя на него снизу вверх.

- Спагетти, - ответил Конс и улыбнулся, - с тертым сыром.

Флоренсия чувствовала себя маленькой девочкой, которую утешили. По привычке ей

хотелось напомнить ему, кто тут доктор, а кто пациент, но ей было так хорошо...

- А после ужина? - спросила она послушно.

- После? - Конс сверкнул своими жутким глазами и погрузил пальцы в ее распущенные

волосы, - я буду целовать тебя, - сказал он с тихой страстью и бесконечной нежностью. -

Всю. Без конца. До утра.

Кажется, уже этих слов ей хватило, чтобы задохнуться от волнения.

- Всю, - повторил он нежно, - лицо, волосы, плечи, руки, локти, ладони, твои

осторожные пальчики...

Свои слова он сопровождал действием. Они оба слегка дрожали. Она чувствовала, что

так и должно быть, что все правильно: это ее дом, ее постель, ее тело и ее желание. Но

одновременно ощущала себя любовницей дьявола.

В спальне горел верхний свет, она и не заметила, как они там очутились. Конс посмотрел

на люстру, и лампочки полопались. Стало сумрачно.

- Ты неисправим, - вздохнула Флоренсия.

- Просто у меня заняты руки, - сказал он, улыбаясь, - мой взъерошенный воробушек

дрожит от холода. Не бойся, я тебя согрею. Не бойся ничего.

Он действительно излучал тепло как полуденное солнце. Флоренсия чувствовала не

страх, а наоборот, полную защищенность. Полное с ним единение. Она закрыла глаза и снова

растворилась в бесконечном поцелуе.

Ужин стыл. Сумерки сгущались. Конс, как и обещал, целовал ее непрерывно, обдавая ее

своей горячей энергией и просто обезоруживая своей нежностью. Она позволила ему

довести себя до полного экстаза и на этой волне восторга и благодарности ответила ему тем

же, даже не сожалея, что обычная близость для них невозможна. Так было острее. И как

будто понарошку. Как будто они еще не любовники, а только решаются на это.

В темноте, совершенно довольные и расслабленные, они смотрели друг на друга.

- Блиц-опрос, - улыбнулась Флоренсия.

- Ну-ну, - кивнул Конс.

- Сколько у тебя было наложниц?

- Не помню, - усмехнулся он.

- Так много, что уже не помнишь?

- Я помню только тебя.

- Я не наложница.

- Я знаю.

Он перестал улыбаться. Флоренсия решила сменить скользкую тему, тем более что уже

услышала то, что хотела.

- А сколько у тебя в замке комнат?

- Двести или триста... не считал никогда.

- А сколько этажей?

- В главном корпусе пять.

- А сколько слуг?

- Было три десятка. Теперь, наверно, никого.

- Как это?

- Меня нет уже целый месяц, - сказал Конс хмуро, - кто еще не умер, разбежались по

другим хозяевам. Только кому они нужны...

- Они что, не могут без тебя?

- 155 -

- В том-то и дело.

- И ты бросил их всех?

- Фло, зачем ты об этом?

Она вздохнула. Эти вопросы действительно не имели смысла. Она знала, с кем

связалась. Знала, что с ним не может быть легкости, не может быть никакого понимания и

никакого продолжения. Согрели друг друга, насладились друг другом, и хватит. Разве это

было плохо? Разве это было зря? Нет, все было прекрасно.

- Ты должен быть там, - сказала она.

- Конечно, - ответил он.

Ей показалось, что здесь, в тихой уютной спальне, самым будничным тоном они

подписали своей зарождающейся любви смертный приговор. Как два взрослых,

здравомыслящих человека.

- На Земле, конечно, лучше, сказал Конс, - у тебя здесь дом, работа, друзья... Ты здесь на

своем месте, Фло. Нелепо было бы забирать тебя отсюда даже в самый роскошный замок.

- Хорошо, что хоть это тебе не надо объяснять, - грустно улыбнулась она.

Он молча привлек ее к себе, уткнувшись губами в спутанные волосы.

******************************************

***************************61

Тропинка вдоль берега была посыпана сосновыми иголками и поросла черничником,

справа, сквозь стволы виднелась водная гладь с летящими по ней парусами.

- Знаешь, я даже рада, что ты с нами не летишь, - сказала Ингерда, - мне и на Земле-то с

тобой трудно, а в космосе и подавно.

- Твой отец безумец, - сухо заметил Ясон, - я бы на его месте вообще не брал женщин в

это прокаженное место. Тем более родную дочь. Он потерял жену. Он потерял сына. Неужели

ему мало?

- Ты рационален до тошноты, - фыркнула Ингерда.

- А ты все порхаешь, как бабочка, - ответил он.

Она не знала, что их связывает. Любовь? Вряд ли. Она совсем не любила его, только по-

прежнему хотела ему и всем остальным что-то доказать.

- Неправда. Я не такой уж плохой бортинженер. И десантные навыки у меня есть. И опыт

кое-какой.

- Брось. Ты всегда летала то с отцом, то с братом. На льготных условиях. Чисто ради

украшения.

- Ты все время хочешь меня оскорбить. Я не понимаю, за что.

- Мне просто не нравится вся эта затея с экспедицией. Дело же не в Ольгерде. Мы

втянемся в такую волокиту по спасению этих аппиров, что самим тошно станет. Мы же

добрые!

- Ты как будто переживаешь за все человечество? - усмехнулась Ингерда, - она присела к

черничнику и сорвала горсть ягод, они были теплые и сладкие.

- Я говорю очевидные вещи, - сказал Ясон, - впрочем, ничего уже не исправишь.

Человечество будет вытаскивать горстку этих мутантов из того дерьма, в которое они сами

себя загнали. Мы были обречены на это в тот момент, когда подобрали в храме эту женщину.

Даже раньше. Когда твоему брату взбрело в голову поменять маршрут. И теперь не только

его корабль, но и все человечество выбивается из графика.

- Подумаешь, - пожала плечом Ингерда.

Ясон посмотрел на нее, словно споткнулся на бегу, и только покачал головой.

- Сказать тебе что-нибудь по-аппирски? - спросила она.

- Нет уж, уволь.

- Ничего-то тебя не интересует... А Конс говорит, что у меня хорошо получается.

- 156 -

«Удивительная женщина тетя Флора», - подумала Ингерда, - «ей удалось приручить такое

чудовище, как этот Конс! А я не могу справиться даже с Ясоном, с нормальным угрюмым

земным мужиком!»

- Я не хочу, чтобы ты куда-то улетала, - заявил вдруг Ясон.

- Это несерьезно, - попыталась она отшутиться.

- Это серьезно, - сказал он, - я хочу, чтобы ты осталась и вышла за меня замуж.

- Пойми, - она щурилась от солнца, - я никогда не выйду за тебя замуж. Ты никогда не

изменишь меня, а я тебя. Нам хорошо только в постели, когда мы оба молчим.

- Я люблю тебя, - хмуро сказал он.

- Наверно, - вздохнула Ингерда, - только как-то безрадостно. Ты все время хочешь

подрезать мне крылья, чтоб я никуда не улетела. И, наверно, ты по-своему прав...

У нее была какая-то непонятная привязанность к этому человеку. Ей было с ним тяжело,

но его отсутствия она вообще не выносила. И все ждала, что рухнет какая-то стена, растает

лед, прогремит гром небесный, и они увидят дорогу друг к другу и заговорят на одном языке.

Тропинка кончилась. Они вышли на стоянку модулей, ослепительно сверкающих на

солнце.

- Ты хоть проводить меня прилетишь? - спросила она печально.

- Не знаю, - сказал он.

Он не прилетел. Весь экипаж отлетал через три дня в семь утра экспрессом «Земля-

Плутон». Вокруг Харона крутились в ожидании корабли дальнего следования. В том числе и

их «Азор-9». Состояние было взволнованное и неопределенное, как всегда перед полетом:

суета Космопорта, сумки, рюкзаки, переклички, шуточки, прощальные слезы... Ей прощаться

было не с кем. Подругам она позвонила. Ясон не прилетел.

Утро было хмурым. По огромному прозрачному куполу Космопорта накрапывал дождь.

Отцу было не до нее, он что-то утрясал с таможней, как будто не видно было, что они люди,