а не лисвисы. Потом говорил с Консом, бледным демоническим красавцем в черном плаще.

Конс согласно кивал. Кто бы мог подумать, что он такой покладистый...

- Не плачь, детка, - сказала тетя Флора, - все уладится.

- Разве я плачу?

- Разве нет?

- Фло, я, кажется, начинаю ненавидеть мужчин.

- Это бывает, - улыбнулась Флоренсия, - потом проходит.

- Он даже не хочет меня проводить!

- Значит, он тебя встретит.

- Это будет нескоро, - вздохнула Ингерда.

- Знаешь, детка, - заметила тетя Флора, глядя на нее с жалостью, - жизнь, конечно,

прекрасна. Но иногда надо уметь отказываться даже от самых безумных своих желаний. На

самом деле это довольно просто - взять и отказаться. Когда ты поймешь это - ты

повзрослеешь.

- Мне недолго осталось, - заверила ее Ингерда.

Объявили посадку. Отец вспомнил о ней, подхватил свой рюкзак и ее сумку. Свободной

рукой обнял ее за плечи.

- Нам пора, - сказал он, - Оорлы отлетают.

- Как твоя нога? - спросила напоследок тетя Флора.

- Была бы голова, - отшутился он, - и командный голос.

- Ну, этого тебе не занимать.

- Прощай, Фло. Не обижай Рекса.

Звездолетчики всегда говорили остающимся «прощай». Потому что каждый из них знал,

что может назад и не вернуться. Их ждал безмолвный океан космоса и узкие отсеки корабля.

Прохладный лес и сладкий черничник в который раз оставались на Земле.

******************************************

************************62

- 157 -

- Я был у Юндра, - устало сказал Леций, появляясь в кабинете, - кажется, и там ее нет.

- Так искать бесполезно, - отозвался Ольгерд, он упорно изучал схемы коммуникаций

планеты.

- Я бы сказал даже вредно.

- Что это они там с тобой сделали?

- Мелехем Юндр такой хлебосольный, что живым от него не уйти. А тем более трезвым.

К тому же он порядком потянул из меня за свое гостеприимство.

- Сядь, - Ольгерд подкатил к нему кресло, - воды налить?

- Бассейн, - усмехнулся Леций, он снял парик с совершенно лысой головы и обмахнулся

им как веером.

Ольгерд заметил, что очень многие аппиры были лысыми, даже женщины. Он уже к

этому привык. Аппиры ему нравились уже тем, что все были умны и немыслимо напичканы

информацией. Любой дохлый старикашка или чахлый подросток с грушевидной головой

могли выпалить без запинки любую дату их долгой истории или спектральный класс любой

звезды.

Леций сидел с закрытыми глазами, на лбу была испарина.

- Ты меня сегодня заменишь?

- Конечно, - сказал Ольгерд, - не беспокойся.

- Их все больше. Бегут от Би Эра. Бегут от Конса. Сегодня еще трое приплелись.

- Ничего, продержимся.

Час спустя Ольгерд вошел в голубой зал, где уже собрались все слуги. Они лежали на

полу, на разбросанных по ковру подушках. Его встретили радостными возгласами, как

хозяина. Ольгерд сел в кресло на возвышении и сделал несколько вздохов. Новичков он

заметил не сразу. Они сидели, привалившись к стене: старик с бородавчатой кожей, крепкий

плечистый парень совершенно без шеи и довольно красивая бледная женщина с алыми

губами. Эти аппиры видели его впервые, но на удивление у них не было сил. К тому же кто-

то им наверняка уже сказал, что Ольгерд - эрх.

Эрхов аппиры уважали, хотя никто их никогда не видел. Разве что единицы. Зато по

вымирающей планете ходило бесчисленное число легенд и разных слухов о том, как

внезапно появлялся божественный эрх и спасал несчастного аппира или влюблялся в

аппирскую девушку. Маленькая Кеция не уставала пересказывать ему такие случаи, упорно

распространяя по замку слухи, что Ольгерд тоже эрх.

Он попытался выудить из нее историю про Ла Кси и эрха, который так потряс ее

воображение, но Кеция сказала, что никогда такой истории не слышала. А если бы какой-то

эрх увидел прекрасную госпожу Ла Кси, то любил бы ее вечно.

Обессиленные слуги преданно ждали. Ольгерд напрягся и представил, как раскрывается

бронированный шар его защитного поля. Постепенно, как купол обсерватории. И он

становится беззащитен. Аппиры отсасывают из него мощно, ощущение не из приятных:

мгновенная тошнота, даже боль, вывернутость наизнанку. Начинает ныть все, даже уши,

волосы встают дыбом, зубы невольно скрипят. Тут главное - вовремя остановиться, не

упустить тот момент, когда еще есть воля закрыться. Это сложно, приходиться бороться с

потоком, с водопадом устремленной в зал энергии, приходится не замечать стонов и воплей

тех, кому не хватило. Потом минут десять в глазах темно и совершенно безразлично, кто

ползает у тебя в ногах, восхваляет он тебя или жалобно стонет.

Из голубого зала он прошел в розовый. Там его ждал наполненный бассейн с душистой

пеной и подушками в изголовье. Ольгерд разделся на ходу и погрузился в теплую воду.

- Погаси свет, - велел он слуге в желтом халате, даже мягкое розовое освещение

раздражало.

Слуга аккуратно сложил его разбросанные по полу вещи и выключил лампу. Наступил

наконец долгожданный отдых. От всего, от любых внешних впечатлений. Невесомость,

темнота, температура собственного тела... Через минуту ему начало казаться, что так было

всегда. Он плавает в теплом бульоне, он прост, как амеба, ему ничего не надо, только

- 158 -

поддерживать свое немудреное существование, ему не нужен разум, нет нужды принимать

никакие решения, только жмуриться от яркого света... Лес, шуршащая трава, сухие ветки под

лапами. Он - дикий зверь, преследующий свою добычу. Она где-то спряталась, но он

выследит ее, он взволнован, у него лихорадочно бьется его волчье сердце, но он уверен в

себе. Яркие лесные запахи бьют в ноздри, и среди них - возбуждающий запах раненой

жертвы... Ветки хрустят под сапогами, сушняк переходит в болото, кривые чахлые березки,

кочки с клюквой, почва, мягкая и подвижная как батут, под ногами. Он идет, шатаясь и

задыхаясь от волнения. Почему? Потому что ему навстречу идет она. У нее мокрое, грязное

платье и перепачканное илом лицо. Она прекрасна. Они бы побежали друг другу навстречу,

но болото не пускает. Поэтому они медленно, спотыкаясь, идут, и это было уже миллион

раз... Сейчас она оступится и уйдет в тину по пояс. Он закричит и бросится к ней. И успеет.

И они обнявшись, извозившись в грязи, будут сидеть на кочке с клюквой...

- Ол, ты живой там?

Леций медленно покачивался в воздухе в своем кресле. В темноте различался его силуэт.

- Далеко у вас тут болото? - спросил Ольгерд, приходя в себя.

- У нас тут много болот, - весело отозвался Леций, - а тебя что, бассейн уже не

устраивает?

Ольгерд тоже усмехнулся.

- Что-то захотелось клюквы.

***************************************

********************63

Утро уже не в первый раз выдалось пасмурным. Лето кончалось, и ничего тут было не

поделать. Флоренсия надела плащ. Конс смотрел, как она затягивает пояс перед зеркалом.

- Конфет Рексу не давай, - сказала она, - им вредно.

- Я и сам их терпеть не могу.

- Без меня аппликаторы не снимай, как в прошлый раз. Я прилечу с работы и все сделаю.

- Ладно, - усмехнулся Конс, - дождусь как-нибудь.

И сверкнул черными демоническими глазами. Она знала, что за этим последует. Ночь

безумного неизбежного секса, которую они так долго откладывали. А потом такое же

безумное и неизбежное прощание. В этой драме ей участвовать не хотелось.

- Пока!

Она сбежала с крыльца и пошла по мокрой тропинке на стоянку, чувствуя спиной его

взгляд. Зачем она ему? Ведь это не любовь. Скорее признательность и благодарность, кстати,

вполне ею заслуженная. Это просто очевидное и понятное желание того, чего нельзя. Она не

девочка, чтобы обольщаться на этот счет. У него не получилось с Зелой, у нее - с Ричардом.