вытащить.

Было очевидно, что всю эту затею он считает сущим бредом и участвует в ней только из-

за своей любви к приключениям и склонности к черному юмору.

- Будь спокоен, начальник, нажму, куда надо, - Ольгерд наглухо запахнул куртку и

надвинул кепку на уши.

- Палку возьми, вон смотри, подходящая дубина торчит.

- Это, по-твоему, подходящая? Если только чтоб тебя по спине огреть, тогда, конечно.

Конс засмеялся.

- Вид у тебя, Оорл, как у диверсанта. Смотри, всех лешаков на болоте распугаешь.

- Не передеритесь тут без меня, - ответил Ольгерд.

- Мы дрались еще в утробе, - сказал ему Леций.

- Где?

- Этот негодяй на заднем сиденье - мой младший брат. Ты не знал об этом?

- Даже в кошмарном сне бы не увидел, - признался Ольгерд.

- Ничего подобного, - возмутился Конс, - я старший.

- Младший, - опроверг его Леций, - все Прыгуны родственники, Ол. Би Эр - наш дядя,

Ру Нрис - наш племянник, а Азол Кера - троюродный брат по матери. Вот такая семейка

мутантов. Не бойся, мы друг друга не убьем.

Они были совершенно разные. Один похож на ангела, другой - скорее на дьявола. Трудно

было представить, что два эти существа находились в одной утробе.

- Разбирайтесь сами, - сказал Ольгерд, - кто тут младший, кто тут старший... у меня и без

вас голова болит.

Он пошел прямо в чащу низкорослых кустарников, которые норовили непременно

зацепиться за куртку и выколоть ему хотя бы один глаз. Он сопротивлялся этой дикости, как

мог, пока не вышел на открытое место, залитое тусклым солнечным светом. Редкие деревца

покачивались на ветру, шелестя засохшими листьями, под ногами был неустойчивый гамак

из пожелтевшей, спутанной травы. Осмотревшись, он двинулся вперед.

Неясная тоска сжимала сердце. То ли пейзаж слишком напоминал земной, то ли грызли

воспоминания. Тусклое белое солнце пряталось за облаками как в ячменном киселе, пахло

илом и торфом.

- Ол, ты живой? - вякнул передатчик голосом Конса.

- Полет нормальный, - отозвался Ольгерд.

Звенела мошка, чавкала трясина. Сапог соскользнул с поваленного дерева, и Ольгерд

одним коленом влетел в торфяную жижу. Брызги украсили и лицо, и кепку.

- Зела! - закричал он, поднимаясь, - Зела, ты где?!

Ему ответила тишина, вязкая как вата. Он шел и кричал снова. Он срывал горло, пока

самому не стало смешно. Что происходит? Зачем он здесь пугает лешаков? И что ей делать на

болоте?

- Клюквы хоть набрал? - не унимался насмешливый Конс.

- Огурцом закусишь, - ответил ему Ольгерд и отключил передатчик вообще.

Из одного болота он через сухой перешеек попал в другое. Там была такая же

безрадостная картина. От тишины и однообразия пейзажей ему казалось, что он сходит с ума.

- 164 -

- Зела! - еще раз рявкнул он.

Вдалеке, в тумане, от чахлых кустов отделилась фигурка в длинном платье и спотыкаясь

пошла к нему навстречу. У нее были желтые, как осень, волосы, они горели, как яркие листья

кленов, как будто солнце вышло из-за туч и осветило своим золотым блеском хмурые

окрестности.

- Ольгерд! - визгнула она, - я здесь!

Чавкая коричневой жижей, они торопливо шли друг другу навстречу, потом уже бежали.

Зела провалилась по пояс в трясину, но он успел вовремя.

Ее туфли они вытащить так и не смогли, юбка насквозь пропиталась грязью. Она сидела

на кочке, зябко поджимая перепачканные пальчики босых ног, и дрожала мелкой дрожью. Он

накинул на нее куртку и взял ее ступни в ладони, чтобы согреть.

- Зела, как ты сюда попала?

- Заблудилась, - сказала она, стуча зубами, - я почему-то ничего не помню. Как ты меня

назвал?

- Зела.

- Мое имя Ла Кси.

- На Земле мы звали тебя Зелой. Тебе нравилось.

- На Земле... - повторила она задумчиво, - странно... ничего не помню.

- Меня-то ты хоть помнишь? - спросил он с отчаянием.

- Тебя? Конечно.

- И то хорошо. А Леция?

- Леция? Кажется, помню.

- А Конса?

- Конса? - Ла Кси пожала плечом, - нет. Не знаю никакого Конса.

- Он твой хозяин, Ла Кси.

- Какой еще хозяин? - изумилась она, - ведь это ты меня нашел. Я хочу быть только с

тобой, Ольгерд.

«Бедная девочка», - подумал он, - «три дня в этом аду!» Он сел рядом с ней на кочку и

обнял ее за плечи.

- Теперь все будет хорошо, детка. Я тебя никому не отдам. На этот раз уж точно. Можешь

говорить мне что угодно: что все это неправда, что ты любишь другого...

- Я люблю тебя, Ол.

- Повтори, - попросил он.

- Я люблю тебя, - улыбнулась Ла Кси, вытирая с лица остатки грязных брызг, - я никого

кроме тебя не помню, не знаю и знать не хочу. Я все забыла. Кроме тебя.

- А моего отца? - почему-то спросил Ольгерд, - Ричарда?

- У меня никого не было, кроме тебя, - упрямо повторила Ла Кси.

******************************************

****************************66

Посадочный антиграв опустился в предгорье, в условленной долине. После полутора

месяцев в звездолете даже слякотная осень, царившая в этих широтах, казалась прекрасной.

На западе поднимались тупоносые бурые горы с черными изломами, трава выстилала долину

однотонным желтым ковром. В низине, огибая горбатые камни, тек ручей.

Ингерда была единственной женщиной в десанте. Наверно, проку от нее, в случае чего,

было бы мало, отец взял ее как на экскурсию, потому что ни в чем не привык ей отказывать.

Она и смотрела по сторонам, как на экскурсии, чувствуя себя абсолютно защищенной.

Огромный Бредфи подал ей руку, когда она спускалась по ступеням, он относился к ней

как к занятной куколке, но это почему-то не раздражало. Вот Леман ее действительно не

любил. Он был единственным, кто возражал, чтобы взять ее. Отец его выступление

проигнорировал.

- 165 -

Все вышли и стояли, с шумом вдыхая холодный влажный воздух, заново привыкая к

открытому пространству, приспосабливаясь к чужой планете, ее краскам, ее запахам, ее

капризам. Отец взял самых надежных: Бредфи, Лемана и Туки. Они все летали с ним не один

раз и понимали друг друга с полуслова. У них даже язык жестов был отработан.

Леман застегнулся на все молнии и развел руками.

- Потерпи, - сказал отец, - если Конс сказал, значит, встретит.

- Может, долина не та? - спросил Туки.

- Потерпи, - повторил Ричард.

Ингерда замечала, что он волнуется. Это почти не было заметно, может, ресницы

дрожали чуть чаще, может, лицо его было слишком напряженным, может, дыхание слишком

глубоким. В космосе он был совершенно спокоен. Она любовалась им во время дежурства и

все время просилась выйти в его смену. Встреча с аппирской планетой неуловимо изменила

его.

- Посиди в антиграве, - посоветовал он, - ветер ледяной.

Глаза у него были грустные, как у бездомного пса.

- Па, все будет хорошо, - успокоила его Ингерда, - никуда она от тебя не денется.

- Что? - не понял Ричард.

- Она любит только тебя. Я всегда это знала.

- Нет, девочка, - он усмехнулся, - все было не так.

Антиграв стоял, упираясь в почву четырьмя опорами, пучеглазый, как яичница-глазунья,

огромный, белый с желтыми иллюминаторами. Межпланетные расстояния давались ему

легко, и сесть он мог на любую поверхность, хоть на воду, хоть в расплавленную магму.

Старые антигравы становились насквозь черными и прокопченными. Этот был новый,

только-только с монтажной орбиты, поэтому сверкал и лоснился. Из бокового люка Туки

выкатил два обычных бескрылых модуля, один полосатый, другой красный.

- Ну что, капитанская дочка, хочешь прокатиться?

- Всем ждать, - ответил за нее Ричард.

- Да мы на пять минут, - начал было препираться второй пилот, - так сказать, обзорный

вылет.

- Люк захлопни, - неумолимо сказал капитан, - и трап убери. Все равно уже все вышли.