Поддался порыву, и вот – стоит перед ней, не вполне осознавая как быть дальше, что говорить и как себя вести. Парадокс и только. Принимая решение, он был не вполне трезв: тогда ему мерещилось что-то сверхъестественное, будто неестественная сила тянет его к Тае, будто он скучает по ней и жалеет, что поддался корысти. Когда проспался, былой порыв поблек, но Святослав сумел убедить себя, что увидеться им необходимо. И вроде бы рад, что стоит перед ней, да только чувство странное разлилось в груди – то ли тоска, то ли страстное желание бежать со всех ног.

Еще он не знал, как жилось ей после его бегства. И если быть честным, то и не стремился наверстать упущенное. Все, что ему хотелось, чтобы она перестала приходить к нему во снах. Чтобы не мешала жить, освободила, оставила прошлое в прошлом.

Наверное, оттого сказать что-то острое в ответ было непросто. Дикое чувство неловкости, неуместности поглотило Святослава. Он ощутил, что не имел права вот так врываться, портить Новогодний вечер, планы, рушить ее реалии, но изменить что-либо был уже не в силах.

- Я хотел увидеться, - произнес он, смотря Тае в глаза.

- Зачем? – прислонилась к лутке, скрестила на груди руки. – Выяснить отношения накануне праздника? Чтобы, как говорится, в Новый Год вступить с новым счастьем?

- Тая, брось, - поморщился Святослав.

Выяснять что-либо, устраивая безобразные сцены, он не любил.

- Надо же, ты помнишь, как меня зовут! – распалялась Тая. – Так что же тебе нужно? Предупреждаю сразу, денег нет, и как привести тебя к ним – я больше не знаю.

Грудь ходила ходуном, и по мере того, как выплескивался накопленный яд, на душе ставало легче. Неужели, думала Тая, все сегодня разрешится?

Стыдно было признаться, но ее сердце пело. Да, диким ритмом, глухо пробиваясь сквозь ярость, захлестывающий клубок эмоций, в котором сплелись все существующие – от радости до ненависти, и все же, пело. Птицей, что заходится пением в терновнике, а потом насаживается телом на самый острый шип. Тайное, сокрытое от сознания «нечто» - ликовало. Радовалось, что видит его, слышит, и может быть, будет осязать.

- Мне не нужны деньги, - через время ответил Святослав, по-прежнему упрямо смотря в ее глаза. – Я приехал за тобой.

Бывают моменты, когда время удивительным образом замедляется. Может быть, это свойство присуще каждому живущему человеку, когда мозг функционирует настолько быстро, что опережает время, или же это не что иное, как вмешательство высших сил, того же диковинного Руслана, когда Провидение дает возможность рассмотреть ситуацию со всех возможных ракурсов. И смотря, можно заметить детали, вкусы, запахи, додумать, вспомнить важную информацию, ведь чаще всего время замедляется тогда, когда нужно принять важное решение.

А еще бывают моменты, когда сбываются мечты. Желания, которых ждешь всем существом. В одно мгновение – раз, и готово.

И когда совпадают два этих «бывают», время растягивается настолько, что можно сойти с ума.

Тая не знала, что чувствует – во рту было горько, а на сердце пусто. Так, будто оно сказало – «решай без меня». И правда, какая в конце концов, прямая его задача – качать кровь, снабжать ею сосуды, органы, а вовсе не переживать по каждому маломальскому поводу и проваливаться куда-то в пятки снова и снова. Для принятия решений есть более компетентный орган – мозг. Но, в нем было столько всего: обрывки фраз, осколочные воспоминания, кусочки эмоций… все перемешалось, и думать оказалось совершенно невозможно.

Что делать со своей сбывшейся мечтой? Что вообще чувствуют люди, которым удалось ее достичь? Тая не чувствовала ничего кроме дикой усталости. Наверное, так ощущал себя Атлант, держа на плечах небо и весь мир.

- Тая, - сказал Святослав, и время отмерло, перестало тащиться сонной улиткой, - прости меня.

Этих ли слов ждало оно – предательское сердце, что сжалось, услыхав заветные слова? Скорее всего, иначе почему колени стали мягкими, а разум затмило вскипающей лавой – проснувшимся влечением, любовью, что вдруг ожила, забурлила.

Святослав будто почувствовал те перемены. Шагнул навстречу, раскинув руки в стороны, будто собирался принять в объятия блудную дочь. Забыл, совсем запамятовал, что должен играть совсем противоположную роль.

Тая обожглась его объятиями. В них было тесно, жарко, почти душно. Знакомый, но с ноткой новизны запах горьких трав принялся бередить нюх, и от него проснулось старое чудовище – желание. То самое, что толкнуло ее когда-то в омут страсти, в бездну чувственных удовольствий.

Есть люди, рядом с которыми чудовище спит мертвым сном, и есть те, кто не может его насытить. Сколько не дай, ему будет мало. В прожорливое нутро попадают разнообразные ласки – утренние: тягучие, сонные, почти пригрезившиеся. Дневные, если позволяют возможности: торопливые, украденные, когда одежда лишь приспущена, отодвинута в сторону, а в крови бурлит адреналин. Ночные – бесконечные, горячие, от которых, подобно кресалу и кремню, впору искры высекать. Будут лететь месяцы, годы, а чудовище по-прежнему не сумеет насытиться, так и будет ворочаться комом внизу живота, требовать, тяжелеть. Святослав был тем, кого требовало Таино чудовище. От его запаха кружилась голова, а во рту становилось сухо.

Стан под ищущими руками был тверд, а кожа наощупь раскаленная, мягкая.

- Я так соскучился, девочка, - прошептал Святослав на ухо, коснувшись мочки губами, а потом втянув ее в рот.

Его руки – тяжелые, жадные, накрыли плечи, грудь, огладили спину и притянули к себе, впечатали. Он потерся об нее напряженным пахом, и от этого безыскусного движения у Таи закружилась голова.

Притянула его лицо, укусила за губу, не закрывая глаз. Хотелось видеть его – понимать, что это не очередной сон, от которого она проснется в поту – разгоряченная и неудовлетворенная. Впитывать в себя его взгляды, наслаждаться прикосновениями, не пропустить ничего, ни на миг.

Звонили в дверь – наверное, Тимур пришел, но Тае было все равно – под умелыми руками плавилось тело, сбивалось дыхание, а сознание улетало куда-то в небеса.

Где-то за пределами мира, их уютного, сладкого мирка гремели салюты, слышалось отдаленное «Ура!», но это все было так далеко…

***

Святослав спал – безмятежный, расслабленный. Тая же вертелась и не в силах была сомкнуть глаза. Она посмотрела на мужчину, кто уютно посапывал, раскинув в стороны руки-ноги, и юркнула из постели.

На кухонном столе так и остались нетронутыми салаты, закупорена была бутылка вина, в стороне стояли незажжённые свечи. Брошенный мобильный мигал зеленым огоньком – то давали о себе знать пропущенные вызовы и несколько смс. Тимур раз десять спрашивал – что случилось, даже предполагал разные варианты – от внезапной хандры, до приступа мигрени. Отец написал пространное послание, в котором желал дочери всего наилучшего. Подруги и несколько коллег поздравили с наступившим праздником. Руслан же выделился, как мог только он один: кичась провидческим даром – с незнакомого номера написал: «Сбылось?»

Тая отбросила телефон, открыла бутылку белого вина и только после доброго глотка, призналась себе – сбылось.

Прислушавшись к собственным ощущениям, Тая осознала, что однозначных чувств нет. Да, присутствует радость от встречи, удовлетворенность от близости – глубокая, полная, также счастье от нежности и ласковых взглядов, которыми Святослав одаривал ее. И все же, кроме этих благих качеств, были еще сомнения, множество вопросов, пара которых настойчиво и беспрерывно крутились в голове: зачем

Святослав явился, что делать дальше? Как бы не относилась Тая к мужчине, доверия к нему больше не испытывала. И, конечно, был осадок на сердце от предательства по отношению к Тимуру. Выяснить с ним отношения Тае только предстояло, но грядущий разговор тревожил. Не только оттого, что девушка чувствовала себя вероломной, но и потому, что знала: своими словами, действиями причинит, уже причинила человеку боль.