— Такие люди, как ты Брэдфорд не знают, как делаются деньги… тебя учили их тратить. Теперь, в отличие от большинства дилетантов, у вашей семьи есть реальный поток дохода… хотя именно это, вас и удерживает, чтобы изучать что-то еще. Так что не уверен, что этот доход будет приумножаться в дальнейшем.

Лейн наконец-то вспомнил, почему он навсегда покинул отель «Чарлмонт».

— Я узнал многое, поверь мне.

— Твои слова звучат с горечью.

— Ты меня утомляешь. Я должен наслаждаться этим?

— Почему ты никогда не ездишь домой на Рождество? День благодарения? Пасху?

Лейн свернул карты и положил рубашкой кверху на сукно.

— Я больше не верю в Санта Клауса или Пасхального кролика, черт побери, и я переоценил вкус индейки. Какие у тебя проблемы?

Неправильный вопрос. Особенно после ночи игры в покер с выпивкой. Особенно для такого парня, как Штерн, который категорически неспособен быть какой угодно задницей, поскольку совершенно искренен к нему.

— Мне очень не нравится, что ты так одинок.

— Ты должно быть шутишь…

— Я один из твоих старых друзей, верно? Если я не скажу все на чистоту, кто тебе скажет? И не выделывайся передо мной… ты выбрал нью-йоркского еврея, а не одного из тысячи своих южных прожаренных задниц, которые ходили с нами в этот нелепый университет, ты выбрал своего вечного соседа по кампусу. Так что пошел ты.

— Мы будем играть или мы открываемся?

Проницательные глаза Джеффа сузились.

— Ответь мне на один вопрос.

— Да, я серьезно подумываю, почему бы мне прямо сейчас не отправиться и не переночевать с «Танкеткой» или Ченовет. (автор наверное имеет вввиду Эш Боуи (Ash Bowie), которая создала Wedge Sneakers (кроссовки на танкетке). Кристин Ченовет — американская актриса, певица, автор песен и писательница, известная по выступлениям в музыкальном театре, кино и телевидении).

— Ха. Ты не смог бы продержаться с этими двумя больше одного дня. Ну если бы ты был в нетрезвом состоянии, в котором на самом деле находишься постоянно последние три с половиной месяца. И это еще один вопрос, который возникает у меня.

— Ставки. Сейчас. Ради любви к Богу.

— Почему…

Сотовый телефон зазвонил третий раз, Лейн поднялся на ноги и прошел через всю комнату. На стойке бара рядом с его бумажником, светился экран мобильного… он даже не удосужился посмотреть, кто ему звонил.

Он решил ответить на звонок, только лишь потому, что готов был совершить убийство.

Мужской голос с южным акцентом на другом конце провода произнес всего три слова: «Ваша мать умирает».

Как только он осознал смысл сказанного, все вокруг закачалось, стены стали сдвигаться, пол накренился, потолок казалось готов был упасть на голову. Мысли закружились с такой скоростью, нападая на него, алкоголь в его организме ничего не мог поделать, чтобы заглушить как-то их натиск.

«Нет, — подумал он. — Только не сейчас. Не этим утром».

Хотя будет ли когда-нибудь для этого подходящее время?

«Никогда» было единственное приемлемое и подходящее время для этого.

Словно издалека, он услышал, как сам сказал:

— Я буду к полудню.

И затем повесил трубку.

— Лейн? — Джефф поднялся на ноги. — Ох, дерьмо, ты не пропустишь меня. Мне необходимо быть на 11-Уолл-Стрит в час и нужно в душ.

Лейн, как бы со стороны наблюдал, как его рука потянулась к бумажнику. Он положил телефон в карман брюк и направился к двери.

— Лейн! Куда ты несешься?

— Не жди меня, — сказал он, открывая входную дверь.

— Когда ты вернешься? Эй, Лейн,... что за черт?

Его давний, дорогой друг продолжал что-то говорить, Лейн уже вышел за дверь, позволив ей закрыться автоматически. В дальнем конце холла, он с размаха стукнул по стальной двери и стал бегом спускаться по бетонной лестнице. Его шаги эхом отдавались в пространстве, он резко развернулся, перебегая на следующий пролет, потом набрал знакомый номер телефона.

Как только сняли трубку, он произнес:

— Лейн Болдвейн. Мне нужен самолет в Тетерборо сейчас… до отеля «Чарлмонт».

Возникла пауза буквально на несколько секунд, затем личный ассистент его отца ответил:

— Мистер Болдвейн, самолет в вашем распоряжении. Я поговорил непосредственно с пилотом, сообщив ему план полета, как мы и сказали. Как только доберетесь до аэропорта, перейдите к…

— Я знаю, где наш терминал, — он вошел в мраморный холл, кивнул швейцару и направился к вращающимся дверям. — Спасибо.

«Все в темпе», — сказал он себе, повесил трубку и поймал такси. Если повезет, он вернется на Манхэттен к раздражающему Джеффу до наступления темноты, ну, в полночь самое позднее.

Десять часов. Пятнадцать, максимум.

Он должен был увидеть маму, именно так поступали парни с Юга.

Три часа, двадцать две минуты и несколько секунд спустя Лейн всматривался в овальный иллюминатор одного из новехоньких реактивных самолетов бизнес-класса Embraer Lineage 1000E компании «Брэдфорд Бурбон». Внизу перед ним простирался город с отелем «Чарлмонт», представляющий из себя макет Лего, разделенный на секции богатых и бедных, коммерции и сельского хозяйства, подсобных хозяйств и шоссе четко прочерчивали эти два направления. На пару секунд он попытался представить этот ландшафт, каким он был, когда его семья впервые приехала в этот район в 1778 году.

Лес. Река. Коренные американцы. Дикая природа.

Его предки пришли из Пенсильвании через горный проход Камберленд двести пятьдесят лет назад… а сейчас, он находился на высоте десять тысяч футов в воздухе кружа над городом вместе с пятьюдесятью другими богатыми парнями на их частых самолетах.

Единственное, он оказался здесь не для того, чтобы делать ставки на лошадей, напиться или найти секс.

— Могу я обновить ваш «Номер 15», прежде чем мы приземлимся, мистер Болдвейн? Боюсь, что присутствует некая очередь. Нам придется побыть некоторое время в воздухе.

— Спасибо, — он допил из хрустального стакана, кубики льда сползли по краю стекла, задев его верхнюю губу. — Вы вовремя, лучше и быть не может.

Ладно, возможно, он еще немного выпьет.

— Рада была помочь.

Женщина в униформе ушла, оглянувшись через плечо, проверяя, не провожает ли он ее взглядом, ее большие голубые глаза вспыхнули под накладными ресницами.

Его сексуальная жизнь уже давно зависела от доброты таких незнакомок. Особенно блондинок — с ногами, бедрами, грудью, как эта.

Но не более того.

— Мистер Болдвейн, — сказал капитан в динамик. — Как только выяснилось, что вы летите этим рейсом, они готовы разрешить нам осуществить посадку прямо сейчас.

— Как мило с их стороны, — пробормотал Лейн, стюардесса возвращалась к нему.

Она вновь открыла бутылку, всем своим видом давая понять, что готова обслужить его по полной программе, опустившись к его ширинке и предоставить ему полное удовольствие. Затем она наклонилась, чтобы наполнить бокал, как бы поощряя его, и его взгляд заметил ее нижнее белье Ла Перла в вырезе блузки.

Такой напрасный труд.

— Достаточно, — остановил он ее рукой. — Спасибо.

— Могу я что-нибудь еще для вас сделать?

— Нет, спасибо.

Наступила пауза, видно она не привыкла, чтобы ей отказывали, и всем своим видом показывая, что осталось мало времени.

Через секунду она вскинула подбородок вверх.

— Очень хорошо, сэр.

Это был ее своеобразный способ, сказать ему, чтобы катился к черту: ее хвост, стянутый на затылке, покачивался в такт, пока она обиженно проделывала свой путь назад, также раскачивая бедрами, обтянутыми юбкой, она напоминала кошку со своим хвостом, которая охотилась на свою цель.

Лэйн приподнял стакан и покрутил № 15. Он никогда особенно не был вовлечен в семейный бизнес, находившийся полностью в ведении его старшего брата Эдварда. По крайней мере, так считалось. Но даже в качестве аутсайдера компании, Лейн знал прозвище бестселлера компании «Брэдфорд Бурбон» — № 15, основного продукта, продающегося в таких огромных количествах, что его называли «Великим Ластиком», потому что прибыль от него была столь огромна, что эти деньги могли покрыть любую внутреннюю или внешнюю корпоративную оплошность, просчет или снижение доли рынка.