Представления о семье у меня были совершенно иные чем то, что я получила.

Хотя, по словам З. Фрейда}: «}Мы выбираем не случайно друг друга... Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.

Получила за грехи? А кто нет? Грешна я или нет, Богу судить. Говорят признать ошибку, свой грех – это уже его исправление. Но я ничего не хочу исправлять. Мои ошибки – это мое самое большое счастье. Значит это не ошибка и не грех. Нет, я ни в коем случае не хочу ничего исправлять и менять. И раз уж все было, как было, так пусть и в будущем все будет, как будет. А сегодня мне хорошо. В душе, наконец, поселился покой, я не спорю с собой, не спорю с другими, не ищу правду, и просто живу этим «сегодня».

Недавно прочла такие слова восточной мудрости:

«Если Вы находитесь в депрессии,

значит Вы живете прошлым

Если Вы встревожены,

значит Вы живете будущим

Если Вы в состоянии мира,

значит Вы живете настоящим»

Лао-Цзы

5.

Она

В автобусе бесконечной вереницей проходили люди. Менялись лица, речь, запахи... Но ничто не могло отвлечь ее от безумного и удушающего чувства желания. Кажется, еще немного и совершенно нечем будет дышать. Тяжелое, что-то слишком тяжелое сдавило грудь. И только одно могло ее спасти – его руки.. Она так явно ощутила их прикосновение, что, кажется, даже вздрогнула. Но она не стала открывать глаза.

Нет, только не отпустить и не потерять это прикосновение. Задержать эту приятную, теплую волну, бегущую по телу. Безумная дрожь охватила каждую клеточку... А его руки все ласкали изгибы шеи, сползали к крутой ложбинке спины, сажали к себе на руки и совершенно парализовали ее мысли и волю. Его длинные и нежные пальцы проникали, казалось, под самую кожу. Ее тело изгибалось в такт поглаживаний...

Как долго она ждала, что именно эти руки, наконец, найдут ее в этом огромном мире и унесут в мир блаженства!

...Еще немного и прозвучит последний аккорд безумства...

В последнее время она так тосковала по его рукам, что перестала понимать реальность. Было ли что-нибудь вообще, был ли он, его привязанность, его любовь...

А руки продолжали искать подтверждение ее взаимности...

Они, как будто впервые исследовали ее тело, каждый теплый уголок этого бархатного мира.

... Спускаясь по ступенькам автобуса, она держалась за поручни. И не совсем было ясно – толи это так кружится голова, толи мир сошел со своей вечной оси...

Холодный зимний воздух пытался отрезвить ее мысли, но она как могла, сопротивлялась этому…

6.

Дедушка Илья и бабушка Гита

У мамы практически новая, чистая и уютная квартирка. Это наш тыл здесь на новой Родине. У человека обязательно должен быть родительский дом, куда всегда можно вернуться. Дом, где тебе всегда рады, дом, как твоя духовная крепость, как твоя матка. Уже отрезали пуповину и выбросили послед, но тебе необходимо знать, что это место всегда есть для тебя, твоих детей, настоящих и будущих. И сегодня уже не важно, что это не наш Быховский деревянный родной домик, а просто новая квартира мамы в другой стране. Важно, что в нем живет наша мама, а значит это и есть наш родительский дом. И мы молимся каждый день и каждое мгновение, чтобы долго-долго жила мама и хранила для нас этот новый родительский дом. Чтобы надоедала нам своими вопросами «Где ты? Как здоровье? Когда придешь?» И жалобами на здоровье и на нехороших людей. Пусть эти и тысячи других вопросов беспокоят нас бесконечное количество лет.

Пусть твои звонки, мамочка, мешают нам работать и будят по утрам в выходной день. Мешай нам жить, еще миллион лет мешай нам жить. Иногда, когда ты не отвечаешь на мой звонок, у меня холодеет сердце… Живи, моя дорогая и любима мамочка, не выпихивай нас на передовую. Нам так хорошо у тебя в тылу.

У тебя, мама, когда-то был свой тыл. Речица – чудный, зеленый городишко, куда мы, твои дети, приезжали почти каждое лето на каникулы. Страстная красавица бабушка Гита, умница наш дедушка Илья, скромная труженица наша тетя Рема. Три этих безумно любимых человека украсили наше детство.

Нет ничего более простого и приятного, чем думать и вспоминать о дедушке Илье. И нет ничего более сложного, чем рассказать о нем. Это просто невозможно охватить, как и невозможно найти достойных слов.

Это как Бог, как совесть. Всегда чувствуешь: он не покинул тебя, не умер, он и сегодня твой преданный, заботливый и честный друг. Когда очень плохо – он лучший психолог, и его мудрые и спокойные слова снимают боль. И душевную и физическую. Его незримое присутствие исцеляет. Когда хорошо – он радуется за тебя, улыбаясь своей самой доброй и самой красивой улыбкой в мире. Это не просто улыбка, это не просто его умные голубые глаза... Это чувство защищенности, покоя, чувство какого-то просто всеобъемлющего счастья и благополучия. Он незримо беседует с тобой. Он – лучший из советчиков. Он - умнейший из адвокатов. Он – справедливейший из судей. Перед ним нельзя солгать, нельзя схитрить. Он – Сама Совесть.

О нем нельзя рассказать. Он – это целая Эпоха, целая История. А мы знаем о ней так мало.

Я не смогу изложить какие-то события хронологически. Я не смогу рассказать о его жизни. Я знаю об этом только по рассказам. Но все мое детство – это маленькие, разрозненные события, связанные с ним.

Лучшее, что случилось со мной в детстве – это каникулы в Речице, в добром доме по улице Калинина 45, со сказочным садом, где падали под ноги наливные яблоки и кусались пурпурные кусты малины. И властвовал там, в той сказочной стране добрый и справедливый царь - мой самый любимый - разлюбимый дедушка Илья.

Он был свидетелем моих сильных поступков и моих слабостей. И только перед ним я не стыдилась быть слабой. И он был единственный, кому я, романтическая девочка, могла поведать о своих сомнениях, переживаниях, желаниях и даже первой любви. А впрочем, ему ничего не надо было говорить. Ты еще не осознал, что с тобой происходит, а он уже все чувствует, все знает. "Садись, пуп дорогой, пуп золотой". Так он нежно, с любовью называл своих внуков. "Давай поговорим". И я восторженно смотрю на него. Откуда у человека такое чувство понимания, чувство сочувствия и участия?! И я, человек от природы очень скрытный, делюсь самым сокровенным.

Я была совсем маленькая, годика три. Еще память слишком избирательна и слаба. Но дедушка .... До мелочей помню его лицо, взгляд, его голос. Его книжки... Он собирал их в тома, сшивал. И все это делал так бережливо, с такой любовью, что мы поняли уже с детства: не деньги правят миром, не деньги – истинная ценность, а знания. Мы садились на диван и начинались бесконечные детские открытия мира! Он читал. А я - слушала. Смотрела, как говорится, в рот. Иногда улетала вместе с героями книжки. А иногда.... Я так любила своего дедушку, что просто смотрела на него и слушала... и наслаждалась музыкой его голоса. Волшебство!

Я – библиотекарь. Сегодня научная библиотека – это сложное научное учреждение. А начинала я с сельской библиотеки в Белорусской глуши. Красный берег. Я очень люблю то время. А главное, что я вспоминаю, как, подражая дедушке, собирала деревенских детишек и читала им вслух книжки. И они влюбленно смотрели на меня и слушали с открытым ртом. Спасибо тебе за это, мой дорогой дедушка. Вот я – еврейская молоденькая девушка 17 лет и русские маленькие девочки и мальчики от 5 до 13, сидим кружком на траве у сельской библиотеки. Я с интонацией, с чувством читаю вслух книжку «Пионеры-герои». И вот уже оживают неизвестные нам люди. Они раздеваются наголо и послушно идут в ад. Какая-то мать сильно прижимает ребенка с силой закрывая ему глаза, кто-то держит дрожащую руку соседа… Опускается пол и открывается зловещая огненная пасть. Но чудо! Пол снова стал подниматься и обомлевшие от страха сердца забились с новой силой. Четкий немецкий аппарат смерти дал сбой. Кто-то ошибся, и в ад послали не ту группу людей. Но вовремя исправили ошибку, и в ад отправляются те, кому он предназначен. Как горят глаза моих маленьких читателей! Ненависть, злоба, страх, месть! Сегодня они готовы уничтожить жутких и страшных фашистов и спасти покорных и ни в чем не провинившихся евреев. Сегодня их маленькие и добрые души любят всех и даже евреев, которых так хотят уничтожить эти плохие немцы. А завтра? Что будет завтра, когда они вырастут. Будут ли они кричать мне вслед «жидовка»? А может даже кто-то их них побреет голову и нарисует на стене свастику?! Нет, эти мысли тогда никак не могли приходить в мою блаженную голову.