С того дня я больше не видела её без кольца. Оно хранило её ещё чуть меньше восьми лет.

Глава 27

Сегодня на парковке машины нет. Хотя дом выглядит также. Безупречно.

Не думай о Таре. Думай о Джеке. О его улыбке.

Я стучусь в дверь и жду.

Дверь открывается и там стоит он.

– Алиса! Привет!

Он обнимает меня, и я хочу стоять так вечность. Его волосы хорошо пахнут. Он что, использует шампунь Тары? Слишком много думаю о Таре.

– Заходи. Не беспокойся, родителей нет, слава Богу. Это первый раз, когда дом полностью в моём распоряжении с... давних лет.

Для него, очевидно, больно это произносить. Когда кто–то умирает, всё делится на две категории: до и после. До всегда лучше.

– Хорошо, что мама и папа ослабили свои бразды правления.

Чёрный спаниель подбегает ко мне, и Джек представляет его как Руфуса. Он великолепен.

Мы сидим на кухне, по обе стороны барной стойки. Руфус сопит у ног Джека. Обстановка в кухне изменилась с тех пор, как я была здесь. Это была кухня в английском стиле, но теперь всё блестит и сделано из чёрного гранита. Раньше он мне нравился.

Джек кладёт тосты в тостер и раскладывает их на тарелки, когда они приготовились. Я бы серьёзно могла влюбиться в парня, который кормит меня сладким.

Мы говорим о группе. Он волнуется о том, что они не успеют подготовиться к концерту, но я прилагаю все усилия, чтобы успокоить его. Он рассказывает о своих родителях. Они много спорят в последнее время и даже начали посещать семейные консультации.

– О чём они спорят?

– О Таре, в основном. Папа обвиняет маму в том, что она была слишком настойчивой с плаваньем. Она всегда заставляла Тару посещать тренировки. Думаю, если бы Тара ушла из этого плаванья, то мама бы ей всё равно не позволила. Она и слышать об этом не хотела. Таре было достаточно поплавать один день в Англии. Не знаю... может, поэтому она пошла плавать тем утром...

Мне нужно сменить тему. Готово.

– Могу ли я увидеть твою комнату?

Глаза Джека чуть расширяются, и я не могу сказать, думает ли он, будто я его грубо перебиваю или сильно настаиваю.

– Хм... да, конечно.

Он бросает наши тарелки в раковину и идёт по лестнице вверх. Комната Тары в конце коридора. Я стараюсь не смотреть в ту сторону. Раньше там висела табличка "НЕ ВХОДИТЬ! Это для ТЕБЯ, Джек Чэймберз!!!" Интересно, когда её сняли.

Джек открывает дверь слева и делает широкий жест руками.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель!

Я рада, что он не сказал что–то такое глупое, как "Здесь творится магия".

Комната Джека идеальна. Стены тёпло–серого цвета. (Кто вообще знал, что серый может быть тёплым?) Здесь три гитары, висящие на стене над кроватью... его двуспальной кроватью. Здесь огромный книжный шкаф, заполненный таким количеством книг, которого я не видела ни в одном месте. Очевидно, огромный шкаф недостаточно огромен, потому что по обе его стороны стоят груды книг в мягких обложках. Также есть оранжевый диван – большой и мягкий. Джек плюхается на него, в то время как я рассматриваю книги.

– Как я понимаю, ты любишь читать?

Я прослеживаю пальцем корешки книг. Не думаю, что слышала о какой–либо из них. Вся нижняя полка посвящена книгам о динозаврах.

– Да, думаю так. Мама всегда просила, чтобы я выкинул какие–нибудь книги, но я не смог. Неправильно это, да? Кто–то сидел и писал это в течение месяцев, может даже лет. И даже если получилось дерьмо, то оно достойно уважения, хотя бы из–за приложенных усилий, ты так не думаешь?

– Моя мама была такой. Она ненавидела, когда у книг сломан корешок. И она ругала, когда я заворачивала уголки страниц вместо того, чтобы использовать закладку.

– Твоя мама замечательная, – улыбка Джека – душераздирающая смесь из радости и грусти.

– Она была, – что–то во мне щёлкнуло и потекли слёзы. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. Я поворачиваюсь к книжному шкафу, чтобы не смотреть на Джека. Не могу не поднять руку и не вытереть слёзы. Полный провал.

Руки опускаются на мои плечи. Теплые и сильные.

– Эй. Алиса. Всё хорошо... не плачь, – его голос словно песня для моих ушей.

Мы стоим так ещё несколько мгновений, прежде чем он мягко поворачивает меня. Он стоит близко. Я смотрю на него, но всё размыто. Я стараюсь сморгнуть слёзы, но они потекли по щекам. Джек берёт моё лицо в свои руки, вытирая их большим пальцем. Думаю, я забыла, как дышать.

– Я... – Я забыла, как использовать слова.

Его рот в болезненной близости от моего. Я должна поцеловать его. Если не поцелую сейчас, то не прощу себе.

Мои глаза встречаются с его для того, чтобы проверить, думаем ли мы об одном и том же. Я наклоняюсь ближе. Мало–помалу, ближе и ближе, пока мои губы не касаются его. Это как лёгкое прикосновение бабочки... более хрупкое, чем я могу себе представить.

Джек отстраняется, чтобы взглянуть на меня. В его глазах стоит вопрос. Я отвечаю на него, поцеловав на этот раз сильнее. Он также сильно целует меня в ответ. Я прижимаюсь к нему, желая быть ближе, пока не исчезну в нём. Мои руки вокруг его шеи, пальцы теребят волосы. Его рот идеально соответствует моему.

Я полностью теряю себя. В мире нет никого, кроме меня и Джека. Остальное не важно. Даже нет... её. Здесь. Разрушающей всё. Я не могу целовать Джека, пока думаю о его мёртвой сестре.

Я отрываюсь от него, тяжело дыша. Лицо Джека восстанавливается, и он тоже тяжело дышит. Тара не дышит вообще.

Джек старается прижать меня к себе, его губы тянутся к моим. Я не хочу ничего больше, кроме как поцеловать его снова, продолжать это делать и перестать думать. Но я не могу.

– Что не так? – В его глазах боль, и я ненавижу себя за то, что являюсь её причиной.

– Ничего, – я пробегаю рукой по волосам и поворачиваюсь.

– Алиса, поговори со мной. Пожалуйста, – его рука снова ложится на моё плечо, нерешительно на этот раз, как будто он ожидает, что я скину её.

Я хочу уйти. Я хочу побежать домой и свернуться калачиком на диване рядом с мамой, где всё ясно и просто, хорошо и невинно. Но моей мамы нет.

Я поворачиваюсь лицом к Джеку, потому что мне ничего больше не остаётся.

– Просто. Я... в порядке. Правда.

– Не похоже, что ты в порядке. Выглядит так, словно ты увидела призрака! Я был... так плох? – Он смотрит на ковёр, как будто он завораживает.

Я практически смеюсь.

– Нет! Не глупи! Это было... так, как я и хотела.

Его лицо светлеет. Потихоньку на лице возникает улыбка.

– Правда?

Моя улыбка отражает его.

– Да, правда.

Он двигается ближе.

–Так почему бы нам это ещё раз не повторить?

У меня есть два варианта. Я могу солгать о том, что что–то случилось и уйти сейчас. Или могу поцеловать его снова.

Поцелуй побеждает.

Глава 28

Было очень много поцелуев. Я думала, что это наскучит, но это определённо не так. Через некоторое время мы перешли на диван, и там тоже было хорошо. Кроме того, что я начала волноваться о том, что будет дальше. Оказывается, мне и не нужно было волноваться, Джек сам положил этому конец. Между поцелуями он прошептал.

– Я... думаю, мы должны... остановиться.

– Почему?

Только это не звучало как "почему", потому что я сказала это прямо в рот Джеку.

– Потому что если мы продолжим, то я и вправду не смогу остановиться. Я не смогу отвечать за свои действия... – он шевелит бровями и это заставляет меня засмеяться. Затем он целует мою шею и это чувствуется нереально хорошо, и я понимаю, что он прав. Нам нужно остановиться. Но я не хочу. Да, я боюсь того, что может случиться, но также мне интересно. Каким–то образом от поцелуев с парнем я перешла к (не такому уж сильному) желанию провести несколько часов вместе голыми.