Мне нужно что–то сделать. Призрак Тары прав. Это просто так не уйдёт, не важно, как сильно я этого хочу. Но мне нужно больше времени.

Я еду на автобусе в школу. Я иду на занятия. В обед я выбрасываю свой бутерброд в мусорку. Я поговорю с Данни. Я уговорю её, пока не идти в полицию. Ещё не время. По некоторым причинам, она слушается меня. По некоторым причинам, она уважает меня. Бог знает почему. Я вижу Касс. Мы говорим. Но не об этом. Мы говорим о последней серии этого ужасного МТV–шоу, которое она так любит. Мы говорим о новом учителе биологии, который начал работать на прошлой неделе. Касс сказала, что его зубы настолько белые, что могут светиться в темноте. Мы говорим о её братьях. Джереми потерял зуб, а на утро, когда проснулся, под подушкой нашёл пять фунтов. "Пять футнов? ПЯТЬ ФУНТОВ?! Ты можешь в это поверить? Если мне везло, то я получала один фунт. Это просто подтверждает мои аргументы, что мама любит мальчиков больше, чем меня". Мы смеёмся или скорее издаём звук, похожий на смех. Затем мы обе останавливаемся, потому что это звучит неправильно.

Каким–то образом, мне удалось пережить понедельник. Вторник – повтор понедельника с дополнительным занятием у мисс Дейли после школы. Я говорила, как можно меньше. Она, кажется, была не против. Она, кажется, отвлекалась, как и я. Хотя, её волосы выглядят красивыми. Более блестящие, чем обычно. Думаю, она изменила пробор. Джек позвонил мне вечером. Его голос успокаивает меня. Его смех сглаживает края моего раздроблённого мозга. Он предлагает мне прийти к нему в субботу. Что–то мне подсказывает, что он хочет, чтобы суббота перешла в ночь. Не знаю, что делать с этим. Я сказала да, потому что это то, что он хотел услышать.

Среда – день, когда я начинаю разваливаться. Среда – день, когда я провожу два часа в туалете в художественном отделении. Я выбираю крайнюю кабинку, опускаю крышку унитаза и сижу там, подогнув ноги положив подбородок на колени. Если кто–то заглянет вниз, то не увидит ничьих ног. Предположат, что замок заклинило. Затем уйдут.

Я плачу. Так тихо, насколько это возможно.

Глава 42

Я не вижу её до четверга. Не то, чтобы я пытаюсь целенаправленно избегать её. Ну, может, немного.

Она одна. Стоит перед автоматом. Я встаю в ступор, не знаю, что делать. Я наблюдаю. Она просто стоит там и смотрит. Сначала, я подумала, что у неё проблемы с тем, что купить, но затем она встряхивает волосы, поворачивается в сторону и продолжает смотреть в стекло.

Я делаю шаг вперёд, а затем шаг назад. Что я должна сделать? Чёрт возьми, поговорить с ней. Голос Тары в моей голове принял решение за меня. Мне бы было лучше, если бы я спланировала то, что хочу сказать. Дура.

– Полли, привет. Как дела?

Мой голос громкий и радостный, как подделка.

Она возиться со своими волосами ещё секунду или две, прежде чем повернуться ко мне.

– Привет, давно не виделись. Слышала, ты болела. Надеюсь, ничего серьёзного? – Её улыбка достаточно искренняя.

– Нет, ничего серьёзного. Ну ...

Слова убегают из меня. Мой дебильный, измотанный, лишённый сна мозг, в конце концов, перестал функционировать.

Полли лезет в сумку "Mulberry" и вытаскивает телефон.

– Что ж, я, пожалуй, пойду. Нужно встретиться со Стефани на обеде.

Нет ничего хорошего в том, чтобы сказать мне это. Она делает несколько шагов в сторону и голос Тары кричит в моей голове, чтобы я сказала ей ЧТО–НИБУДЬ!

– Полли, подожди. Эм... могу я поговорить с тобой о кое–чём?

Она оборачивается и неуверенно улыбается.

– Конечно. О чём ты хочешь поговорить?

– Я бы хотела вступить во всю эту мемориальную... штуку.

– Правда? Я думала, что тебе это неприятно.

Здесь есть подозрение, но это можно только предполагать.

– Я была не права. Прости. Я, правда, хочу помочь.

– Хмм. Ну, думаю, мы сможем что–нибудь найти для тебя. Для начала нужно разобраться с выпускным альбомом. С этим нужно решить, как можно скорее. Сначала должно было быть только две страницы, но мне удалось получить согласие миссис Фланаган на восемь страниц прямо в середине. Разве это не здорово?

– Восемь страниц чего именно?

– Фотографий Тары, может цитат её друзей, что–то вроде такого, – она щёлкает пальцем и указывает на меня, – я поняла! Я знаю, что именно ты можешь сделать. Почему бы нам не взять текст песни Джека? Той, которую он играл на танцах? Мы бы могли попросить его переписать, а затем отсканировать. Ох, это будет идеально, ты так не думаешь?

– Идеально, – говорю я.

Не навязчиво, дёшево, ужасно.

– Ты сможешь получить его согласие без проблем. Уверена, ты найдёшь способ убедить его, если он не сильно заинтересован в этом... – Полли смеётся и мне как–то удаётся улыбнуться ей в ответ.

– Вообще–то, я увижусь с Джеком после школы. Почему бы мне не попросить его переписать, а потом мы можем встретиться?

О, Господи, что я делаю.

Полли смотрит в потолок, поджав губы. Интересно, сможет ли она впихнуть меня в свою переполненную социальную жизнь.

– Да, так пойдёт. Думаю, сегодня вечером я буду свободна.

– Почему бы тогда мне не прийти к твоему дому районе восьми?

Я нелепо вздыхаю от облегчения, когда она качает головой.

– Нет, не там. Для тебя... это слишком далеко, чтобы дойти. Знаешь что, почему бы нам не встретиться здесь? Миссис Фланаган дала мне специальное разрешение на пользование компьютерным классом. У меня есть ключи и всё остальное. Охранник пропустит тебя, если ты скажешь, что со мной.

Слово "самодовольная" будет далеко от значения, которое выражает лицо Полли.

– Отлично. Эм... идеально. Увидимся здесь в восемь.

Телефон Полли вдруг взрывается крошечной песенкой, которую не могу вспомнить.

– Упс, это Стефани. Я опаздываю! Должна бежать!

И она ушла. А я схожу с ума. Что я наделала?

Чуть позже я понимаю, что песня, которая стояла у Полли на рингтоне, была "Он остановил меня сейчас". Песня с поминальной службы Тары.

***

Папа и я ужинали.

Мне удалось создать впечатление о том, что я ем, не глотая всё подряд. Обычно, Папа в таком случае, убеждает меня съесть вторую порцию. Он не делал этого, пока не умерла мама. Теперь он говорит что–то вроде "В тебе ничего нет" и "Ты скоро исчезнешь в разъёме розетки, если не будешь осторожна". Но не сегодня. Он спокойно ест лапшу и читает состав на бутылке соевого соуса. Пять минут спустя он всё равно держит бутылку. С уверенностью могу сказать, что он отвлёкся.

– Папа? Земля вызывает папу? – Я машу рукой перед его лицом. Он моргает и ставит бутылку.

– Прости, Ал, я задумался.

– Правда? Никогда бы не подумала.

– Достаточно сарказма, юная леди.

Папа не выносит сарказм. Он ставит его в затруднительное положение. Я уверена, что он его не понимает. Должно быть, все гены сарказма я унаследовала от мамы.

Я смотрю на папу и впервые за несколько недель я по–настоящему вижу его. Я не обращала на него внимания в последнее время. Я настолько зациклилась на себе, что мы не говорили уже вечность. Если не считать обмена словами как, "Ты не можешь выгулять Бруно? Ой, папа, а ты можешь это сделать? Завтра я это сделаю, обещаю". Папа выглядит своего рода старым. Несколько седых волос просвечиваются у висков. Интересно, когда они появились? Может быть, они всегда были там, а я просто не замечала. Это моё воображение или его лицо выглядит немного серым? Кровь отходит из–за страха и вдруг я уверена, что он болен. Рак. Бьюсь об заклад, это рак.

– Ты в порядке, пап?

– Ммм, – он закидывает огромный кусок лапши в рот.

– "Ммм" – да, или "ммм" – нет?

– Это "Ммм" в середине еды, но да, я в порядке, спасибо.

– Значит, ты себя хорошо чувствуешь? Обещаешь?