На этот раз он тянется к моей руке, и мы сидим в тишине некоторое время. Мне нравится, как это ощущается: моя рука в тепле и в безопасности. Часть меня хочет почувствовать это снова. Это не кажется таким злым или странным, или стыдным, как я себе представляла (если я когда–либо могла представить, что подобное произойдёт со мной)

Зазвонил телефон Джека. Он выпускает мою руку и достаёт его из кармана. Интересно, как долго мы бы просидели, если бы нас не прервали.

Джек выглядит напряжённым, когда смотрит на экран телефона, прежде чем вздохнуть.

– Прости, Алиса. Я должен ответить.

Он наполовину отворачивается, пытаясь оградить меня от разговора.

– Алло? Да, я буду дома к ужину... Я у Фредди. Да... Хорошо... Хорошо. Слушай, папа, мне нужно идти... Да. До семи, я обещаю, – он отключается с очередным вздохом, более глубоким и длинным, чем первый. Он выглядит истощённым, отягощённым всем этим.

– Прости за это. Он хочет знать, где я в течение двадцати четырёх часов. Это заставляет меня лезть на стену. Он никогда так не беспокоился, где я изо дня в день, только о Таре. Ей всегда нужно было говорить, куда она идёт, с кем и когда вернётся.

В это сложно поверить. Тара производила впечатление, что может делать всё, что хочет.

– Мне всегда это прощалось. Папа всегда говорил, что у парней всё по–другому. Тара ненавидела это. Но сейчас всё изменилось. Я должен сказать ему всё, если он не прекратит в ближайшее время. Это же не будет выглядеть так, словно я собираюсь пойти и утопиться в каком–нибудь озере, правда?

Он замечает шок на моём лице и морщится.

– Прости. Я не должен был этого говорить. Докатился до того, что перестал чувствовать жалость к себе, – он старается улыбнуться, но это у него не получается.

Больше всего я хочу дотронуться до его руки, но никогда не сделаю ничего подобного.

– Ну... Можешь мне рассказать о походе?

Я знала, что это произойдёт, но я чувствую себя так, словно турбо–надувным вакуумным пылесосом из лёгких выкачали весь воздух. Мне хочется убежать, спрятаться и больше не возвращаться. Но я киваю.

– Я знаю, что это должно быть трудно для тебя, но я просто хочу знать о... её последних днях, понимаешь? Мне нужно знать.

Последняя попытка убраться от этого.

– Ты пробовал говорить с Данни, или Сэмой, или Джеммой?

– Я давно научился не тратить время на этих сучек. Нет. Ты единственная, Алиса.

Моё сердце громыхает в моей груди, хотя я знаю, что он не имел в виду, что я единственная. Потому что это было бы нелепо, мы едва знаем друг друга, и даже если и так, нет никаких шансов, что я могла бы быть единственной.

Глаза Джека напряжены. Я не отвожу взгляд. Я не хочу отводить взгляд.

– Ты единственная, кто может рассказать мне правду, и я тебе доверяю.

Я с трудом могу говорить или думать, или делать что–либо, но мне как–то удаётся выдавить из себя несколько слов.

– Откуда ты хочешь, чтобы я начала?

– Как на счёт с начала? – Его улыбка обнадёживает.

Так что я вспоминаю первый день, положивший начало темноте. Ни один из нас не имел ни малейшего понятия, что мы шли в кошмар.

Я начинаю говорить, и говорить, и говорить, корректируя себя по пути.

Вот что на самом деле случилось.

И это не то, что я рассказала Джеку.

Глава 5

Никто из нас не ждал похода. Это вам не катание на лыжах в Австрии или экскурсия по достопримечательностям в Британии. Это была Шотландия. Заниматься делами на открытом воздухе в Шотландии. Ради всего святого, это выходные с приключениями.

И скалолазание, и хождение по пещерам, и ориентирование во время дождя. Я была далеко не в восторге. Пыталась отмазаться от этого, но папа не хотел слушать. Он считал, что это будет полезно для меня. "Жизнь – новые впечатления". Спасибо, папочка. Я получила массу впечатлений.

Казалось, что большинство других родителей думают также: для их драгоценных детишек будет полезно выбраться из большого плохого города и исследовать великолепие природы. Тем не менее, я была удивлена, что Тара и её кореши подписались на это. Это не было похоже на девушек, которые не делают того, чего не хотят. Но это была хорошая возможность, побыть вдалеке от родителей целую неделю. Кто бы мог от такого отказаться? (Кроме меня, на самом деле. Мне вообще–то нравиться проводить время с папой. Тогда, когда он не следит за мной в режиме ястреба.)

Автобус отправляется ещё до рассвета. Девять часов езды. Мне не нравятся долгие поездки, никогда не нравились. Обычно мне становилось плохо, когда я шла вдоль автострады, чтобы увидеться с дядей Джо. В нашей семье ни одна поездка не проходила без полиэтиленового пакета в маминой сумочке, на всякий случай. Жутковато, что эта моя болезнь на машины прекратилась после того, как она умерла. Но я всё ещё должна быть осторожной в долгих поездках и садится на передние места, попивая воду из бутылки и не читая книг.

Мне жаль, что Касс пришлось сесть со мной. Я точно не была любительницей поболтать. Просто хотела закрыть глаза и спать, пока это не закончится. За исключением того, что я не могу спать во время поездок. Я не могу спать нигде, кроме собственной кровати. И теперь я не могу спать даже там.

Касс была единственным человеком, который не ненавидел то, что должно произойти. Все эти активные штуки для неё были естественными. Касс мега–спортивная. Она состоит в команде по хоккею, занимается атлетикой и является членом клуба пловцов. Бог знает, где она берёт столько энергии. Организованный спорт просто такой... бла. Если я собираюсь делать упражнения, то предпочитаю делать это в одиночестве, чтобы другие люди были избавлены от моих умирающих вздохов и общей несостоятельности. Но не Касс, она готова для любого вида спорта (кроме нетболла – ещё одна вещь, которую она считает жалкой). Кроме того, она была рада ненадолго убраться от своих братьев.

Поездка казалась бесконечной. Я была рада, что мы сидели вместе впереди. Рядом с учителями. Задняя часть автобуса – территория Тары. Я знала, как она выглядит: Джемма, Сэм и Данни внимательно слушают её, смеются над тем, что не смешно. Ну, вообще–то это не совсем справедливо – Тара была смешная. Стерва, но смешная. Пока её юмор не был направлен на тебя, в этом случае это было просто... ужасно.

Эта школьная поездка была первой для мисс Дейли. По этому случаю она купила себе новую мастерку. Но к её величайшему стыду, она забыла снять ценник. Я боялась, что Тара (+3) съедят её на завтрак, так что я наклонилась к ней и сказала о ценнике. Она люто покраснела и поблагодарила меня. Касс не выглядела впечатлённой. Быть милой с учителем не то качество, которое она ценила в лучших друзьях.

Мне было интересно, сколько лет мисс Дейли, и всегда ли она хотела быть учителем. Когда ей было столько же, сколько и нам, мечтала ли она надзирать за кучкой слишком умных и крутых подростков в походе в глубокую и тёмную Шотландию. Или может быть она хотела быть доктором, или рок–звездой, или домохозяйкой? Я пришла к выводу, что она хотела быть писателем, а быть учителем – следующая лучшая вещь. Может, она откладывает ноутбук поздно ночью, когда заканчивает выставлять оценки нашим эссе. Может, она потягивает бокал "Pinot Grigio" и мечтает о том дне, когда сможет всё бросить и писать целыми днями. Или может я слишком много всего напридумывала.

После трёх часов поездки Полли Сатклифф подошла к Дейли и спросила, когда мы остановимся на заправке. Дейли сказала, что мы остановимся через час или около того и спросила, не забыла ли она взять с собой какую–нибудь собойку.

Полли смущённо покачала головой.

– Нет, у меня есть собойка. Эм... Тара просто хотела знать.

– Ну, если бы Тара хотела знать, то она бы поднялась с задних мест, пришла сюда и спросила меня лично, не так ли?