хрупкое телосложение не скрывало врожденной силы. Крессида назвала ее тихоней, мне

же она показалась воительницей.

– Прошлым летом тебя здесь не было, – улыбнулась я ей. – Что ты думаешь о замке

Оберн?

– Он великолепен! – восхитилась Дария. – Все эти лорды и леди в роскошных нарядах и

с пышными речами. А алиоры! Я прежде их никогда не видела. Сперва я их боялась, но

эта Крессида – рядом с ней мне хорошо, словно с собственной матерью, с первой минуты,

как она со мной заговорила.

– Все алиоры такие, – заверил Кент, входя в комнату. – Рядом с ними чувствуешь, что

тебя любят.

Я заметила, что он встретился глазами с Элисандрой, не успев даже закрыть за собой

дверь, и между ними словно пробежала искра взаимопонимания.

– Она успокоилась, – беззаботно добавил Кент. – Что еще я могу для тебя сделать?

Элисандра натянуто улыбнулась:

– Ничего, просто посиди и поговори со мной, пока мы с Дарией разбираем вещи.

– Ты точно хочешь, чтобы мы остались? – спросил Кент. – Я могу уйти, чтобы дать тебе

время обустроиться. И Кори с собой утащу, если тебе нужно побыть одной.

– Нет, останьтесь оба. Расскажите, что у вас нового. Я так соскучилась по вам обоим.

Кент опустил свое длинное туловище на один из хрупких стульев Элисандры, а я,

скрестив ноги, уселась на мягком покрывале.

– Как я тебе уже говорил, большой летний бал состоится в следующем месяце, –

сообщил Кент. – Мы получили согласие приехать из всех восьми провинций, кроме

Килейна.

Элисандра, стоя над раскрытым сундуком, доставала из него белье и аккуратно его

складывала.

– Кроме Килейна, – повторила она спокойным голосом. – Неожиданно.

– Именно это сказал и мой отец. Он все же думает, что Ломан еще может прислать

вместе себя Джоффа. Что само по себе оскорбительно.

– А Брайан знает?

– О, да. Он рассмеялся. Заявил: «У Ломана в любом случае нет красивых дочерей, так с

чего мне желать, чтобы он приезжал?».

Меня удивила подобная беспечность, но Элисандра, казалось, осталась равнодушной.

– Это, должно быть, очень обрадовало твоего отца.

– Как сказать, – сухо заметил Кент.– Однако все остальные обещались пожаловать.

Полагаю, интригам не будет конца.

– А что регент? Ему по-прежнему нездоровится?

76

77

– Нет, лихорадка прошла через пару дней после вашего отъезда. На следующий день он

был слаб, но потом обрел прежнюю силу. Ты же знаешь моего отца.

– А Тиаца? – спросила Элисандра. – Как она?

Вопрос заставил меня нахмуриться, потому что имя, похоже, принадлежало

простолюдинке. Я была уверена, что незнакома ни с одной придворной дамой с таким

именем.

– По мнению Гизельды, возможно, через месяц, – немного загадочно ответил Кент. У

меня возникло чувство, что они намеренно говорили туманно – дабы мы с Дарией ничего

не поняли.

– Это не рано?

– Гизельда ожидает сложностей.

– Мне очень жаль. – Элисандра вручила стопку сложенного белья Дарии, которая

отнесла его к шкафу и начала раскладывать. – Твой отец знает?

– О, да. И это радует его даже больше, чем все остальное.

– А Брайан?

Кент развел руками.

– Должно быть, знает. Но ведет себя так, словно это его не беспокоит.

– Думаю, так и есть.

Кент смотрел на нее. Несмотря на его, казалось, совершенно расслабленную позу на

стуле, у меня возникло впечатление, будто он напряжен, неуверен и взволнован чем-то, о

чем не решается сказать. Я вдруг впервые в жизни осознала: «Да он ее любит!».

Поднимись он, подойди и заключи Элисандру в объятия – это не столь явно раскрыло бы

его чувства.

– А ты? – тихо спросил он. – Тебя это беспокоит?

Элисандра подошла и села подле меня на кровати. Мы сидели, не касаясь друг друга,

однако на минуту показалось, что ей хочется прислониться, положить голову мне на

плечо... Так явно ощущалась ее нужда в утешении.

– Возможно, легче было бы, если бы беспокоило, – тихо призналась она.– Ну не

странно ли это? Естественнее было бы вообразить совершенно обратное.

Потянувшись к Элисандре, я обхватила ее лицо ладонями и повернула к себе:

– Если тебе нужно что-то обсудить с Кентом, мы с Дарией можем выйти, – предложила

я. – Если нет, то позволь мне остаться, чтобы ты рассказала о поездке в Трегонию. К тому

же я думаю, что сегодня тебе лучше не спускаться к ужину и поесть у себя. Вид у тебя

уставший и печальный, и мы не должны мешать, если ты хочешь немного побыть в

одиночестве.

На мгновение Элисандра так удивилась, что ее обычная маска невозмутимости

сменилась изумлением. Ей непривычно было слышать, чтобы младшая сестра

разговаривала таким непреложным тоном. Затем Элисандра рассмеялась и обняла меня. И

снова показалось, что она словно вытягивает из меня силы, и я от всей души пожелала

своей выносливости переместиться из моего тела в ее.

– О, Кори, ты совсем выросла, – пробормотала она, уткнувшись мне в волосы. – Больше

никакого секретничанья с Кентом. И не смей никуда уходить. Я так по тебе соскучилась.

После этого Кент довольно скоро нас покинул. Перед уходом он быстро обнял

Элисандру и взъерошил мне волосы. Я бросила на него сердитый взгляд, а Элисандра

рассмеялась. Неудивительно, что именно ее он любил.

Сама эта идея, впрочем, была очень странной, и мне требовалось время, чтобы к ней

привыкнуть.

Элисандра согласилась с тем, чтобы мы поужинали у нее в комнате, что не слишком

обрадовало леди Грету, стоило ей об этом услышать.

77

78

– В первый вечер после возвращения тебе следует занять свое обычное почетное место,

чтобы все в замке это увидели, – поучала мать Элисандру. – Ты должна напоминать этому

необузданному принцу, кто его нареченная невеста…

– Он прекрасно знает, кто я такая, – возразила Элисандра. – С Брайаном я разберусь

завтра. А сегодня я устала и хочу побыть с Кори.

Леди Грета изо всех сил сопротивлялась этому решению, однако Элисандра настояла на

своем. Дария и Крессида принесли нам еду, накрыли уютный столик в центре комнаты и

тихонько удалились. Мы проговорили без умолку весь ужин, делясь друг с другом

событиями, произошедшими за время, пока мы не виделись. Потихоньку я осознала, что

новости Элисандры в основном касались двора и придворных гостей. Она очень мало

говорила о себе, своих мыслях и чувствах. И я начинала понимать, что она никогда этого

не делала.

Наконец, едва она закончила очередную ничего не значащую историю о чем-то,

случившемся в день солнцестояния, я довольно резко спросила:

– Так кто такой Борган, и что он тебе сказал?

На мгновение она показалась удивленной, но затем ее лицо приобрело обычное

спокойное выражение.

– Это сын Дирксона, брат Меган. Он преподнес мне шаль, намекнув, что собирался

подарить ее своей невесте.

– Но ты выходишь замуж за Брайана.

– И Боргану это известно.

– Тогда почему…?

Склонив голову набок, Элисандра посмотрела на меня изучающе. Мы никогда раньше

не обсуждали политические интриги; мне даже в голову не приходила мысль об их

возможном существовании. Долгие года мне все казалось именно таким, каким было на

первый взгляд.

– Дирксон амбициозен, – объяснила Элисандра. – Трегония – крупнейшая из восьми

провинций и граничит с Оберном. Находясь так близко к трону, он не понимает, почему не

играет большей роли в делах королевства. Кроме того, он недолюбливает Брайана.

– Кент что-то такое рассказывал, – припомнила я.

– Правда? Что ж, Дирксон не одинок, однако его голос звучит громче всех. Он не

однажды публично заявлял, что не примет Брайана в качестве своего сюзерена. Он также

говорил, что мог бы стать более покладистым, если бы его семью и королевский двор