Мне стало очень стыдно.

– Я хочу сделать тату, – сказала я, и, подняв глаза, заметила на ее лице неодобрение. – Правда, хочу. Я отвратительно вела себя по отношению к Дэвиду и к вам. И к остальным членам стаи. С моей стороны было непрофессионально пропускать назначенные встречи, простите за это. Я просто боялась.

Толстуха удивленно хмыкнула и опустила руки.

– Ты все еще боишься? – спросила она, и по голосу я поняла, что она почти перестала на меня злиться.

Я посмотрела на Дэвида, затем обернулась к Вэйду, который закатывал рукава, красуясь перед молодой девушкой, и потом снова повернулась к Эмоджин.

– Да, – вырвалось у меня, и Дэвид вздрогнул. – Но я много чего боюсь, но делаю. И сейчас желание сделать тату пересиливает страх. – Сузив глаза, я глянула на Вэйда. – Если бы я действительно хотела сбежать, меня бы никто не остановил.

Тяжело вздохнув, Эмоджин кивнула.

– Не могу поверить, что говорю это, но я согласна, я сделаю тебе тату. И я принимаю твои извинения.

Я вздохнула, только сейчас осознав, как важно для меня было добиться ее прощения.

– Спасибо. Еще раз простите. Иногда я совершаю глупости.

Эмоджин подняла голову.

– И это для тебя очередная глупость?

– Нет, – быстро ответила я. – Избегать встреч было глупостью. Мне давно стоило взять себя в руки.

– Ну, с этим ты справилась, – сказала Эмоджин. Дэвид, стоящий около меня, снова повеселел и облокотился на стойку, но Эмоджин указала ему на надпись «не прислоняться».

– Ты была ведьмой, правильно? – проговорила Эмоджин. Ее пальцы летали над клавиатурой. Красивый голос был таким же мягким и насыщенным, как и она сама. Мне нравились ее духи, они навевали воспоминания об осенней прохладе. – У меня есть файл Дэвида с эскизом тату.

Дэвид, наклонив голову, оправил пальто и посмотрел на нее заискивающе.

– Я хотел бы кое-что добавить, чтобы подчеркнуть ее высокий статус.

Эмоджин смотрела в монитор и, нажимая на одну кнопку, проматывала список файлов.

– Легко. Я догадывалась, что ты захочешь сделать подобное.

Что-то особенное? Специально для меня?

– Что, правда? – спросила я и слегка покраснела, услышав радостное волнение в своем голосе.

Дэвид широко улыбнулся, взял меня за руку и слегка сжал ее.

– Конечно. Для меня это важно.

А я пыталась избежать всего этого. Боже! Какой же дурой я была.

Я заметила, как Вэйд пошел за девушкой в сторону одной из кабинок. Она включила в ней свет, но не пустила Вэйда, положив руку ему на грудь. Сказав ему подождать, она начала прибираться в своем закутке. В комнате запахло антисептиком. Эмоджин подожгла палочку благовоний и, поводив ей из стороны в сторону, кинула в запыленную банку, чтобы ничего не загорелось.

– Вот ваш зарегистрированный символ, – сказала она, повернув к нам монитор, и мы с Дэвидом склонились, стараясь не облокачиваться на стойку. В центре татуировки был изображен цветущий одуванчик на зеленом стебле, выбивающемся из пучка листьев. Только цветок был не белым, а черным. Позади цветка виднелась неполная луна. Миленькая картинка – Дэвид явно хотел, чтобы тату было эксклюзивным. Хотя, честно говоря, у меня рисунок не вызвал никаких эмоций. Я была рада, что девушки из стаи не выбрали для тату волшебные палочки и летучих мышей.

– Я начерчу набросок, – начала Эмоджин, и я удивленно моргнула. Она надела круглые очки, напомнившие мне об Але, и повернулась ко мне. – А Мэри-Джо раскрасит его. Она моя дочь и умеет почти все, что умею я.

– Хорошо, – ответила я, глянув на Вэйда и Мэри-Джо. Девушка вытолкнула вервольфа из кабинки и указала ему на места для ожидания. Ему с ней явно ничего не светит, но, похоже, им обоим нравится эта игра.

– Татуировка – это не просто красивая картинка, она должна что-то значить, – произнесла Эмоджин, указывая на рисунок. – Какая деталь, добавленная к этому рисунку, будет символизировать тебя?

Вздрогнув, я склонила голову.

– Не знаю. Дэвид, есть идеи? – спросила я. Уверена, он размышлял об этом намного больше. Из меня получилась плохая альфа.

– Добавь еще цветков, – сказал оборотень, не раздумывая. – И луну позади.

Эмоджин кивала, слушая его, и мысленно добавляла к тату новые детали.

– Чтобы походила на твою?

– Да, но мы не пара, поэтому они должны отличаться, – сказал он. – Сделай полную луну, чтобы подчеркнуть ее цельность.

Цельность? Он что, шутит? Я давно разрываюсь на части и едва остаюсь в живых.

– Дай мне подумать, – Эмоджин нажала на несколько кнопок, и за ее спиной загудел огромный допотопный принтер. – Я оставлю черный пух. Пусть этот элемент символизирует ваше единство.

С каждой фразой тату становилось все сложнее. У меня появились опасения, что сейчас эти двое изобретут такое, что потребует дня работы и поместится только на спине.

– Хм, – начала я нерешительно, когда листок бумаги выскочил из принтера. – Иногда чем меньше, тем лучше. Может, остановимся просто на трех цветках? Пусть один будет желтый, один отцветший с сомкнутыми зелеными лепестками и один с черным пухом?

Эмоджин наклонилась взять распечатку. Она поднялась и, резко посмотрев на меня, положила ее на стол.

– Непостоянство, –  произнесла она, осмотрев меня сверху вниз, как когда мы только встретились. – Это твоя суть, не так ли? Дэвид, она права. Дай мне секунду.

– Просто три цветка? – спросил он. Вервольф явно считал, что у меня должна быть более сложная татуировка. Я нервно улыбнулась в ответ. Мне не нужен букет. Мне нужна простая тату.

Эмоджин держала один черный карандаш в руке, другой зажала между зубов. Почти забыв про нас, она начала делать новый набросок возле оригинала. Она была истинным художником, и видя, как тату обретает форму, я поняла, что с радостью буду носить на теле то, что создала эта женщина.

– Хорошо получилось, – заметила она, добавив парочку парящих семян-парашютов возле цветущего одуванчика. – Просто, изящно, легко сделать и имеет глубокий смысл. А ты что думаешь?

Она повернула эскиз к нам, и я резко втянула воздух. Я влюбилась в рисунок.

– О, он прекрасен, – сказала я, взяв в руки листок. Эмоджин просияла, и даже Дэвид казался довольным, хотя на рисунке были лишь три цветка, и только два из них выглядели красивыми. Третий был в уродливом промежуточном состоянии, думаю, как я сейчас. Бог ты мой, она каким-то образом умудрилась придать изгибам листьев очертания волчьих голов, а позади виднелась полная луна, и все вместе выглядело как настоящее произведение искусства. И это моя будущая татуировка, стоит мне лишь дать согласие.

– Ладно, – сказала я, возвращая листок. – Я согласна на эту тату. И не важно, как больно это будет.

Эмоджин улыбнулась, и по лицу у нее расползлись лучики морщинок, делая ее просто красавицей.

– Я знала, что ты согласишься.

Из передней части салона послышался резкий смех Вэйда, похожий на лай.

– Что смешного? – спросила я, и Дэвид успокаивающе положил руку мне на плечо.

– Ты, – Вэйд приподнялся со стула. – Боже, Рэйчел. Это не так больно, и, насколько я знаю, тебе доставалось сильнее.

– Не по моему желанию, – сказала я, подавив дрожь. – А ты просто дуешься, потому что тебя уделал щупленький эльф.

Дэвид сжал мое плечо, и Эмоджин соскользнула с высокого стула.

– Спасибо, – сказал он искренне. – Я понимаю, что для тебя эта татуировка не так важна, как для меня.

Смутившись, я проговорила:

– Прости, что так долго решалась, но зато теперь я уверена, что оно того стоит, – я встряхнула рукой с серебряным браслетом, и на лице у вервольфа появилось беспокойство.

Эмоджин неспеша подошла к нам.

– Итак, теперь осталось выяснить, куда мы ее набьем.

Я моргнула. Вспомнилось, как такой же вопрос задавал мне демон.

– Мм-м, – выдала я гениальный ответ. – А вы что предложите?

Она устало выдохнула.

– Ты даже об этом не подумала.

Вэйд напривался в нашу сторону и, оттянув воротничок рубашки, проговорил: