испачканном платье. Невысокая, веснушчатая горничная просто уронила охапку белья

на первое попавшееся место и бросилась к ней. Она даже не поинтересовалась, что

случилось. За месяц Нэнси успела привыкнуть к необычному поведению Джулианы.

- Телега потеряла колесо, - Джулиана всё-таки решила пояснить, не ссылаясь на то,

как справилась одна или падала с обрыва.

- Да, мисс, - тон горничной был слишком спокойным.

Все двадцать крошечных жемчужных пуговичек были расстёгнуты, и платье упало

на пол. Нэнси положила это муслиновое разорение на кровать так, чтобы грязь не

была заметной. Она знала, что надо быть осторожной. Тётя Филиса часто заходила без

разрешения.

- Это было такое красивое платье, мисс. Писк моды.

- Только последней моды Ламбхурста, Нэнси. Предполагаю, это будет выглядеть

довольно… по-деревенски рядом с лондонским стилем моей кузины.

Джулиана поняла, что её голос звучал раздражённо. Это случилось случайно, ведь

платье – её идея. Она попросила тётю помочь ей найти местного портного для своего

лондонского гардероба. Ламбхурсткая мода сделала большой шаг в сравнении с тем,

что она видела в родном городе на хуторе Комптон Грин. Тётя Филиса протестовала,

что всё лучшее пришло из Лондона, но так как Джулиана покрывала свои расходы

самостоятельно, тётя мало что могла сказать. К тому же, видеть, что племянница

остаётся в стороне, когда её столь элегантная Кэрри находится в Лондоне– идеально

для тёти Филисы.

Тот факт, что Джулиана могла позволить себе конкурировать в этом материальном

обществе, был огромным развлечением для её тётушки, но она скрывала это. Может

быть, тётя Филиса не обижалась, представляя племянницу вместе с дочерью бомонду,

но скрытая враждебность никуда не делась.

Женщинам не стоило беспокоиться. Кэрри была на год моложе Джулианы, она была

лёгкой, красноречивой, разбирающейся в танцах и этикете – и скоро она будет самой

красивой дамой сезона. Кэрри спокойно затмит Джулиану – и это вполне её устраивало.

Джулиана намеревалась провести своё время в Лондоне получше, чем бродить по

магазинам и посещать фривольные сборища. Она хотела опубликовать тэлфордские

исследования – увлекательный проект о Кокцинеллидах. Это важное исследование о

божьих коровках, которое начиналось просто как общий интерес отца и дочери,

выросшей без матери, но она доросла до того, что это стало основой её жизни. Это было

тем, что никогда не поймёт тётя Филиса, ну и, естественно, не одобрит.

И вот мадам Гревилл, известная ламбхурсткая портниха, прибыла немедленно. Тётя

Филиса помогла подобрать красивые ткани в скучных тонах, а еще предложила обилие

кружев и воланов, которые немедленно были отброшены Джулианой. Полученный

гардероб оказался смешанным набором платьев, устраивавших вкус Джулианы или

устраивали её тётю – всё прекрасное и несколько классическое.

- Я очень ценю всё, что ты делаешь, чтобы починить платье. Оно мне очень

нравилось.

- Да, мисс, вы отлично в нём смотритесь.

Джулиана улыбнулась и вложила в ладонь девушки монету.

- Зачем?

- Если придётся заменить часть юбки. Сдача твоя.

- Спасибо, мисс. Я принесу его утром, - это подразумевало собой молчание - тёте

Филисе никто ничего не скажет.

Монета быстро исчезла в оборках белого муслина на фартуке.

- О, оденьте зелёное платье, мисс, - Нэнси открыла двери большого платьевого

шкафа гостевой комнаты. Он был переполнен.

Джулиана почувствовала прилив удовольствия при виде всех этих богатых

материалов. Поскольку она обычно не была склонна к подобным легкомысленным

чувствам, эмоции удивили её. Она фыркнула и покачала головой. В конце концов, в ней

тоже было некое тщеславие.

Нэнси принесла платье с пышными рукавами, перевязанными в трёх местах

лентами. По мере того, как горничная надевала его, она удивлённо хмыкала, и

Джулиана обернулась.

- Что случилось?

- Ничего, мисс. Просто удивлена.

- Почему?

- Медальон, мисс. Никогда не видела вас без него.

Рука Джулианы скользнула к горлу. Её шея напряглась, сердце громко застучало.

Она отстранилась от Нэнси и подбежала к зеркалу. Нэнси была права. Пальцы правы.

Медальон пропал.

- Боже мой, боже мой, - сетовала Джулиана. – Он утром был со мной. Может,

застёжка порвалась… он может быть где угодно!

- Сожалею, мисс. Он был особенным? – Нэнси с огоньком посмотрела на неё. – От

джентльмена?

Джулиана улыбнулась смешному предположению.

- Боюсь, Нэнси, ничего романтичного, но много сентиментального. Это моей мамы, -

она положила руку на пустой вырез. – Папа отдал мне его в августе прошлого года в

день моего рождения… - она проглотила комок в горле. – Я была так счастлива…

Нэнси продолжила одевать Джулиану в тишине. Это позволило ей подумать.

Медальон был особенным подарком, подарком от мёртвой мамы к совершеннолетию.

Прекрасный, не слишком большой или богатый, но он подчёркивал большинство

платьев и скрывался под теми, к которым не подходило серебро. Лучшее в нём было то,

что он хранил прядь тёмных волос её матери, так отличающихся от её собственных

красновато-коричневых. Джулиана коснулась своего лба. Это ведь был подарок от её

матери. Или ей так сказали.

- Опять прихорашиваешься, - поддразнила её из дверного проёма Кэрри Ривз. Она

прошлась по полу, источая запах лаванды. Остановилась у зеркала в полный рост,

коснулась идеальной причёски. Это был новый её жест. Причёска добавляла роста,

которого не хватало, но была слишком тяжёлой для молодого лица.

Джулиана встала за кузиной и стянула несколько волосков с затылка Кэрри.

Джулиана была рассеяна, мысли сосредоточились на потере медальона. Нэнси

застегнула последнюю пуговицу, поклонилась и направилась к двери.

- Где ты была, Джулиана? Мама искала тебя. У нас есть новости, - Кэрри наблюдала

за Джулианой из зеркала. Она выглядела хрупкой фарфоровой куклой, точно мать в

миниатюре.

- Я говорила, мисс Кэрри, - быстро прервала её Нэнси. – Мисс Джулиана гуляла в

саду, - она посмотрела на Джулиану, и та признательно ей кивнула, чувствуя себя

свободной.

- Тебя не могли найти, - продолжила Кэрри, когда Нэнси закрыла дверь.

- Я зашла дальше, чем собиралась, - это было почти правдой.

- Ты действительно не должна так делать, Джулиана, - озабоченность Кэрри

казалась истинной. – Есть столько правил - больше, чем ты привыкла, и ты должна их

придерживаться. В Ламбхурте надо действовать с этикетом, а в Лондоне и тем более.

Кэрри покачала головой и повернулась. Она смотрела на пол, на застеленную

кровать, но избегала пристального взгляда Джулианы. Подойдя к окну, она отодвинула

штору и посмотрела в сад, словно была куда заинтересованнее в окрестностях, чем в

разговоре.

- Я не планировала долго гулять, но заблудилась, - кивнула Джулиана.

Кэрри вздохнула, вскинула подбородок, а после замолчала, рвано дыша. Она

отпустила штору и наконец-то посмотрела Джулиане в глаза.

- Да, прости. Я была такая мерзкая – ты можешь говорить об этих ошибках природы

столько, сколько хочешь…

- О насекомых?

- Да, да, об этих отвратительных маленьких существах, которых ты считаешь

увлекательными. Я не считаю, что ты педантична.

- Я не против этого прозвища, гусыня. Мне это даже нравится... То, как ты это

говоришь. С таким отвращением, словно я больна страшным недугом, который ты не

хочешь получить.

- Не знаю, что и случилось! Может быть расстройство? Ад только этого и ждёт! Мне

почти жаль, что это Вивиан должна нас представлять, а не кто-то другой. Я бы не хотела

этого...

- Мне тоже жаль, потому что мне казалось, это не в твоём духе, - это было больше