- Хотела извиниться и всё такое, - промямлила я, и его лицом завладела улыбка, в то
время как он щедро чесал свой затылок. Он затянулся сигаретой и отошёл в сторону, чтобы
пустить меня. Пусть только не думает, что может курить в нашем доме, подумала я, но тут же
приструнила сердитое животное у меня в животе. Оно не может сейчас стать самостоятельным.
- Я должна кое-что спросить у вас, - сказала я решительно, после того как мы сели в его
убогой, маленькой кухне с фотографиями Тильмана.
- Я у тебя тоже, Елизавета. Как дела у моего сына?
- О, он ... что же, у Тильмана всё хорошо. Даже очень хорошо. В настоящее время он
сопровождает Пауля в круизе, в качестве помощника, так сказать. - Господину Шютц не
обязательно знать, что Тильман в первую очередь был моим помощником и забрался на
корабль как безбилетный пассажир. - Он познакомился с девушкой.
- Правда? - Улыбка господина Шютц засветилась от гордости. Как будто это представление
дало ему прилив энергии, он встал и обратил внимание на свои террариумы. - Ты поможешь
мне покормить их?
Я повиновалась, фыркнув с безошибочным протестом, и протянула ему с ещё одним
пыхтением пинцет, вместе с дрыгающимся сверчком для Генриетты, которая неподвижно
ждала.
- Значит, Тильман влюбился ..., - размышлял господин Шютц счастливо. Раз, и Генриетта за
секундную атаку сорвала сверчка с пинцета. Что же, с искренней любовью новая связь
Тильмана, скорее всего, имела не слишком много общего, но я одобрительно кивнула.
- И в галереи он тоже отлично справляется. Он снял очень интересный фильм на камеру
супер 8 ... и сам проявил его! Мы были удивлены результатом.
- Хорошо. Действительно хорошо. - Господин Шютц поглаживал задумчиво свой
маленький животик. Удовлетворённо он наблюдал за тем, как Генриетта, грызя, взломала
экзоскелет сверчка. - А что беспокоит тебя, Елизавета?
Я опустила глаза вниз и попыталась составить из слов предложения. Но как бы я не
сортировала их - они всё время звучали драматично.
- Можно уничтожить зло, чтобы спасти любимого человека? - Господин Шютц озадаченно
молчал. Генриетта, напротив, продолжала неустрашимо хрустеть дальше. Для перепадов
настроения, казалось, у неё нет такта.
- Это основа для теоретического обсуждения или ... или ты говоришь о конкретной
ситуации?
- И то и другое, я думаю. - Я снова села на кухонную скамейку и дёргала за покрытую
пятнами скатерть, в то время как Россини тяжело облокотится на мои ноги.
- Мой сын что-то натворил? - Господин Шютц закрыл террариум и подошёл ко мне.
- Нет, нет! Нет, он ничего не сделал. Я не могу сказать вам, о чём идёт речь. Я, правда, не
могу.
- Елизавета, так не пойдёт. - Господин Шютц взял меня за руки, но я рывком вырвала их у
него. Действие рычага. Ничего лучшего не было.
Господин Шютц не смутился.
- Ты не хочешь рассказывать мне, что вы оба пережили летом - ладно, это я принимаю. Но
теперь ты приходишь и говоришь о зле и можно ли его уничтожить. Я должен знать, о чём идёт
речь.
- Нет, я так не думаю. И даже если я расскажу обо всём, вы всё равно не поверите мне. Об
этом тоже я уже один раз говорила вам. Представьте себе просто следующую ситуацию:
существует человек, которого я очень люблю, и он находится в большой опасности, из которой
не сможет выбраться самостоятельно, потому что даже не видит её. Не может видеть! Если я
248
Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)
ничего не предприму, то он умрёт. Он уже болен. Я смогу спасти его только в том случае, если
уничтожу зло. Но может случиться так, что что-то пойдёт не так, и как я, так и он, мы оба
погибнем при этом. – И может быть, и ваш сын, закончила я про себя.
- Тебя что, подцепила какая-то секта, Елизавета? - спросил господин Шютц с явной
тревогой. - Что именно это за зло?
- Это то, чего я не могу вам сказать. Жаль, но не могу. Я только хочу знать, можно ли мне
планировать его смерть, если бы у меня была такая возможность. - Если бы у меня была такая
возможность. Это предложение принесло перемену. Господин Шютц облегчённо вздохнул. И
всё-таки я не лгала, потому что я одна действительно не могла этого сделать.
- Что же, ты задаёшься вопросом, можно ли тебе это делать или нет? Или может, скорее,
сможешь ли ты вынести, если не сделаешь этого? С какими последствиями ты сможешь лучше
всего жить? Закон, во всяком случае, здесь совершенно ясен и библия тоже. Не убивай. Я со
своей стороны пытаюсь держаться этого.
- Сверчки, которые каждый день дохнут в этих четырёх стенах, к этому не относятся, -
дополнила я, взглянув на террариум, в котором насытившаяся Генриетта со сложенными
вместе щупальцами изображала благочестие.
- Конечно, конечно, - подтвердил господин Шютц сконфуженно.
– Значит, всё было так просто. Я должна была решить, с какими последствиями я смогу
лучше жить.
Этот вопрос уже давно был для меня решён. Я не могла, ничего не сделав, смотреть на то,
как чахнет Пауль. Никогда. Лучше пусть на моей совести будет смерть другого существа, чем
моего брата. И, к сожалению, у меня не было возможности обратиться в полицию, и таким
образом не оказаться самой запертой. А именно в психиатрическую больницу.
Я должна буду пройти через это в одиночку, даже если получу пожизненное заключение.
Независимо от этого, Францёз всё равно уже давно был бы в могиле, если бы не был
превращён. Если Колин убьёт его, то выполнит только то, что мать-природа хотела сделать уже
больше чем сто лет назад.
- Ладно. Знать больше я и не хотела. - Встав, я поцеловала Россини в изящную голову и
протянула господину Шютц руку. Может быть, в последний раз. - Спасибо за всё.
Он молча смотрел мне в след, в то время как я исчезала через входную дверь и
направлялась к Volvo. Внезапно я так устала, что едва могла идти прямо. Когда я из окна
машины помахала господину Шютц на прощание, он поднял руку, а его лицо нахмурилось от
беспокойства. Сдерживать его дольше я не смогу. Он точно знал, что что-то происходит, что
было что-то очень странное. Но хватало и того, что я подвергала опасности жизнь моих друзей.
Не должен ещё и господин Шютц быть одним из них. Кроме того, он поспешит рассказать обо
всём моей матери.
Дома я как камень упала на кровать. Мой запас адреналина был окончательно исчерпан.
У меня даже больше не было энергии поднять вверх руку и взять бутылку с водой, хотя моё
горло было пересохшим и шероховатым от жажды.
В одежде и в обуви на ногах, лицо плотно прижато к подушке, я уснула, в то время как
снаружи пред окном дрозды жалобно приветствовали первый тёплый весенний вечер.
249
Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)
Глава 49. Одна-одинёшенька
Выстрел чисто и быстро отделил моё сознание от сна, как будто хотел раз и навсегда
уничтожить мои сновидения. Я свернулась калачиком от внезапной боли, прежде чем
панический визг раздался в ночи. Не успел раздаться второй выстрел, как я уже стояла возле
окна и смотрела наружу.
Моё дыхание булькало, и я думала, что чувствую вкус крови. Потом тишина была ещё раз
на секунду прервана, за тем последовал пронзительный вой, который смешался с моим
собственным криком. Я держалась за край подоконника, чтобы не упасть, как он, чьё тело,
вздыбившись, повернулось вокруг своей оси.
- Вы идиоты, вы проклятые идиоты, - прошептала я. - Это ведь был только волк. Он ничего
вам не сделал ...