В то время как он умирал, его мечты объединились ещё раз с моими. Я чувствовала его

боль, его испуг и его разгневанное нежелание умирать, как будто пули разорвали мои лёгкие. Я

тоже ещё не хотела умирать и была бесконечно разгневана, когда увидела его перед собой на

мокрой, холодной листве, тонкая струйка крови на брылях, лапы дёргаются, как будто пытаются

убежать от смерти. Я отпустила подоконник, потому что хотела протянуть руки и успокаивающе

погладить по густой шерсти его шеи. Рыдая, я упала на пол.

Умерло больше, чем просто волк, я чувствовала это. Это уже больше не было моим

домом. Это был лишь только враждебный, тёмный лес, и я боялась людей, которые жили в

нём. Всю зиму я надеялась и молилась, что волк спрячется и охотники не найдут его, что ему

будет позволено остаться для меня и Колина. Он дал нам время, тем, что разодрал Тессу. Он

добровольно вступил в схватку. Хотя Колин похищал его сны, волк всё-время искал его

близости и месяцами выл, после того, как тот исчез, как будто хотел призвать его. Никто, кроме

меня, не слышал воя, во все эти морозные, снежные ночи. Его пение утешало меня. Я знала его

мечты - он был мне знаком.

Боль в моих лёгких утихала медленно, но как только я могла двигаться, то встала, чтобы

упаковать вещи. Мне нужно было убраться отсюда. Одно мгновение я ненавидела всю

деревню, хотела пройти через несколько имеющихся улиц и громко прокричать моё

отвращение, чтобы встряхнуть каждого отдельного жителя из его ханжеского сна. Но это всё

равно не оживило бы волка.

Я уже держала прохладную ручку входной двери в руке, когда звонок телефона разорвал

тишину дома. Телефон? Сейчас? Было только четыре часа утра - новости, которые меня

ожидали, не могли быть хорошими. В такое время нам звонил кто-то уже два раза, и каждый

раз объявлял о смерти. О смерти матери мамы и о смерти матери папы. Они оба умерли точно

за тринадцать дней до своих семьдесят пятых дней рождений, совпадение, из-за которого у

меня всегда пробегали мурашки по спине, когда я об этом думала. Но теперь я вспомнила, что

был ещё и третий звонок. Не сообщение о смерти, и всё-таки связан со страхом, чьё эхо снова

догнало меня со всей беспощадностью.

Это случилось во время грозы ночью прошлым летом - электричество вырубилось, и всё-

таки телефон звонил несколько минут, пока я не взяла трубку и услышала голос, который был

ни человеческим, ни животным и звучал ни по-женски и ни по-мужски, но очень древне и так

могущественно, что я не могла перебороть себя, чтобы положить трубку. До сегодняшнего дня

я точно не знала, кто звонил и что собственно хотел, почему потребовал моего отца. Только

одно мне было ясно - это мог снова быть он.

И как в ночь грозы, в которую я в любой момент ожидала свою смерть, я, в эти серо-

чёрные утренние часы, стояла как парализованная перед звонящим телефоном и смотрела, как

моя рука, бледная и худая, двинулась вперёд и вытащила его из своего зарядного устройства.

Я воздержалась от того, чтобы называть своё имя, это было излишне. Я ещё не прижала

ухо к трубке, как мне навстречу уже раздался глубокий, затяжной вздох и вызвал внутреннее

250

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

оцепенение, от которого я не могла убежать. Я должна была слушать, хотя на линии

непрерывно шумело и трещало, существо на другом конце ничего не говорило, только дышало,

слишком медленно. Оно должно было задохнуться, но вся его аура была настолько

подавляющей, что я втянула голову между плеч и испуганно упала на колени, как будто хотела

пасть пред ним ниц и поклониться. Я даже не думала о том, чтобы сказать что-то самой. Для

чего? Это существо очаровало, хотя, наверное, находилось в тысяче километров от меня.

Так я сидела, съежившись, в тёмной гостиной, трубка возле уха и ждала. Ждала, пока из

его горла вырвался первый звук. Шум моей крови смешался с его голосом, как будто хотел

усовершенствоваться.

- Опасность. - Что же, это была очень полезная ссылка. Опасность? Правда? Но мой страх

и моё благоговение запретили вставлять любые комментарии. Теперь, казалось, на линии

поднялся шторм, он бушевал и гудел, и я поняла ещё только два слова, пока соединение не

прервалось с металлическим ударом: "юг" и "глаза".

Хотя всё моё тело мёрзло, моя рука была мокрая от пота, так что трубка телефона

выскользнула из пальцев и с грохотом упала на пол. Я всё ещё не могла двигаться, но к моему

ужасу присоединилось сердитое животное в животе, которое почувствовало себя

потревоженным в своём сне и шипя запрыгнуло на внутреннюю сторону моего желудка.

- Я так устала от всего этого! - воскликнула я и подняла телефон, чтобы со всей силы

бросить его о стену. Удовлетворённо я смотрела, как он разлетелся на части, а батарейки

покатились по полу. Но этого было не достаточно. Ещё раз я швырнула его, потом третий,

четвёртый, сопровождая всё дикими проклятиями, пока не охрипла от крика.

- Опасность, глаза, юг - класс! Я что, могу читать мысли? Нет, не могу! На такие сообщения

я плевала, вы меня поняли?

Потом я внезапно поняла, что вообще я тут делала. Телефон был безнадёжно сломан, и

обои тоже пострадали. Неспокойной рукой я написала несколько извиняющихся строчек маме:

- Решила навестить тебя спонтанно, тебя не было, споткнулась о телефонный кабель,

извини, всего хорошего, Эли.

В то время как животное во мне, рыча, удалилось на своё привычное место между

сердцем и диафрагмой, руководство на себя снова взял страх. Но в этот раз не с ужасной

паникой, а с тлеющим, тусклым чувством постоянной угрозы. Несколько раз я поднимала

голову и прислушивалась, потому что думала, что услышала звук, но намного хуже был голос в

голове, который начал вбивать мне, что скоро случиться что-то ужасное.

Мои движения казались мне беспокойными и слишком быстрыми, и в тоже время было

так, будто мной управляли, манипулировали, навязав диктатуру, которую я не знала, как будто

я больше не была хозяйкой того, что делала. Я функционировала, но над моим телом и душой

завладело уже давно что-то другое, намного более жестокое. Я буду только смотреть на его

смерть, не будучи в состоянии что-либо сделать против этого.

Даже в машине это чувство угрозы не оставляло меня, и я несколько раз останавливалась,

чтобы посмотреть назад, потому что боялась, что кто-то спрятался на или под задним

сиденьем, чтобы при следующей возможности затянуть у меня на шеи петлю. Всю дорогу я не

решалась сделать паузу и закрыла внутренние замки. Только когда стало светать, я стала

немного спокойнее, и как только достигла квартиры Пауля, даже осмелилась кое-что съесть и

включить радио. Но моя осторожность осталась, а так же эта абсурдная идея, что меня

преследуют, что я подвергаюсь невидимой угрозой. Не могла избавиться от этого впечатления

даже тогда, когда думала так рационально, как мне позволяла моя логика о звонке и моей

моментальной ситуации.

Да я была в первый раз в моей жизни одна-одинёшенька, без родителей, без брата, без

подруг, без моей любимой тюрьмы, школы - не считая моего отказа от отпуска на Ибицу

прошлым летом. Но тогда я ещё ничего не знала о напасти по имени Тесса.

251

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Всё-таки одиночества не хватало для того, чтобы прийти в такое замешательство. Это не

могло быть единственной причиной.

А позвонивший? Может, это вызвал он? С большой вероятностью это был Мар. Но может