Пыхтя, я вытащила чемодан из-под кровати. Я сложу все вещи и уеду завтра.

- Извини, папа. Задание провалилось.

Я открыла замки и начала в тот же момент безумно хихикать.

- Ха-ха. Чемодан-то ещё полный. Доказательство по номеру пять тысяч для

начинающегося безумия Елизаветы Штурм: пациентка хочет упаковывать полный чемодан.

Вопрос на засыпку: чем?

Ханни и Нанни прижали с любопытством свои большие рты к стеклу аквариума и

уставились на меня пустым взглядом.

- Блуб, - сказала я и высунула им язык. Класс. Мой чемодан был уже сложен. Мне нужно

только поспать здесь одну ночь, а завтра я поеду домой. По крайней мере, был ещё один

человек в семье, который не считал меня помешенной. Мама.

Но когда я плюхнулась на кровать рядом с чемоданом, мне в глаза бросилось письмо,

которое я засунула в боковое отделение. Согласие взять меня уборщицей ... Я развернула его.

Время было назначено на послезавтра.

Что же, может быть, нужно всё-таки подождать. Кроме того, сегодня звонила мама и

сказала, что для меня пришла почта и она перешлёт её мне сюда. Что-то из ведомства, сказала

она. Это могло быть что-то важное. Может, господин Шютц исполнил свою угрозу и

организовал мне место учёбы в университете? От него можно ожидать всего. Он всё-таки был

отцом Тильмана.

И, может быть, я буду казаться ещё большим шизофреником, если уеду завтра так

поспешно. Но прежде всего, я ещё не нашла ключ от сейфа. А его я хотела найти не ради папы,

нет, его я хотела найти, потому что горячо надеялась заполучить в руки те доказательства из

сейфа, которые могли бы убедить Пауля, что Колин и Тесса действительно существуют.

Или, по крайней мере, самой себе.

39

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Глава 9. Пируэт

- Ладно. Пусть будет так, я сумасшедшая, - пролепетала я невнятно, как только

почувствовала, что могу говорить. С моим нерешительным пробуждением возвращалась также

и жажда знаний, прихватив с собой слабый, пылающий гнев, который, как маленький, но

постоянный огонь, заставлял кипеть мою кровь.

Настоящего, успокаивающего отдыха я так и не смогла найти всю ночь, но физическое

истощение было настолько велико, что я провела в постели, по крайней мере, десять часов. Как

настоящий псих. Поэтому я спокойно могла поговорить с тем, кого здесь не было.

- Я притворюсь сумасшедшей, Пауль. Пожалуйста. Но я хочу знать, что ты делаешь и как

ты зарабатываешь свои деньги. По крайней мере, я хочу снова с тобой познакомиться.

Когда я наконец открыла глаза, Берта предстала передо мной такой же недовольной, как

и вчера. Она сидела наверху в углу террариума, подняв щупальца вверх, но в целом была

спокойна. Конечно, она была голодна, но я всё равно пойду сейчас в ванную и заодно наскребу

для неё порцию чешуйниц. А потом я спрошу Пауля, почему он мастерит рамки для всех этих

странных картин. Он точно еще завтракает, чтобы при устаревших шлягерах и обилующих от

жира холестериновых бомб наслаждаться жизнью.

Но я ошиблась. Пауль уже позавтракал и бегал по своей спальне полуголый туда-сюда. На

кровати лежали костюм и галстук, рядом с небольшим, но прекрасным ассортиментом часов,

по которому можно было предположить, что у него была проблема с выбором. В этот момент

на нём были надеты шорты от Bruno-Banani и ужасная, потрёпанная ребристая майка.

Пережиток старых времён.

- Я проспал, - пробормотал он рассеянно и начал искать два подходящих друг другу носка.

- Тебе нужно куда-то идти? Куда ты вообще собираешься? Пауль, пожалуйста, скажи мне,

что ты делаешь. Ты действительно зарабатываешь на жизнь, делая рамки для картин?

- Крепления, - исправил он меня невозмутимо. - Нет, я не зарабатываю этим на жизнь. Это

только часть.

- Часть чего?

- О, Эли. - Пауль уселся с двумя разноцветными носками в руках рядом со своим

костюмом на край кровати.

Я подошла к комоду, чтобы найти два одинаковых носка, и быстро поняла, что это как в

пословице, поиск иголки в стоге сена, такое «обещающее успех» дело.

- Что это за картины? Они мне кажутся какими-то знакомыми.

- Это искусство аборигенов. Я партнер одной галереи. Я устраиваю выставки и изготовляю

крепления для картин. Теперь довольна?

- Ты вешаешь картины? - Озадаченно я повернулась к Паулю. По крайней мере, я нашла

два носка, чья структура и серый цвет до некоторой степени совпадают. Я бросила их ему, а он

ловко поймал их. Потом он наклонился вниз, чтобы надеть их. При этом он казался непривычно

неповоротливым. - Ты отказался от медицинского образования, чтобы вешать картины на

стены?

Глубоко дыша, Пауль выпрямился и схватился за грудь.

- Блин, я надеваю мои носки и едва могу при этом дышать.

- И это в двадцать четыре года, - закончила я сухо его мысль. Пауль выглядит моложе

своих лет. Его черты мягкие и ребяческие. Конечно, существовали женщины, которые находили

его милым. И всё-таки я видела выражение на этом лице, которое не соответствовало его

возрасту. Которое было старше - намного старше. Не было видно ни морщин, ни теней под

глазами, никаких типичных следов истощения. Возраст был виден в его глазах и в уголках его

губ. Но его тело казалось мне крепким и мускулистым, хотя создавалось впечатление, будто

Пауль мучился с ним.

40

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

- Откуда ты берёшь эти картины? Прямо из Австралии? - спросила я. Но Пауль уже был на

пути в ванную и бормотал что-то про "срочно" и "туалет".

Мой брат, значит, стал владельцем галереи. Он кому-то помогал, не своей головой, а

своим ремесленническим мастерством. Потому что об искусстве Пауль, вероятно, всё ещё не

имел ни малейшего представления.

У меня не осталось времени, чтобы подумать о новых противоречиях, так как раздался

пронзительный звонок в дверь, и буквально за короткое время произошло несколько событий,

которые так же могли бы происходить в каком-нибудь фильме.

- Можешь открыть, пожалуйста? - крикнул Пауль из ванной.

Прежде чем я смогла открыть дверь полностью, её грубо распахнули и вдавили мне в

лицо. Белая тень, достающая мне до колен, проскочила мимо меня в коридор, поскользнулась

и, заскулив, врезалась в стену. За ней последовала ещё одна, гораздо больше и темнее, которая

так же проигнорировала меня, как и первая. Я отвоевала себе дверь назад и слегка надавила на

неё.

Щёлкнув, она закрылась. Передо мной стоял высокий, худой мужчина в пальто до

лодыжек, с белыми обесцвеченными прядями и мешками под глазами. Его взгляд упал на

меня, и волна холодной надменности и неприязни обрушилась на меня. Невольно я затрясла

головой, чтобы избавиться от чувства суеты и напряжения, которое меня при этом охватило.

Немного наморщив нос, он решил, что меня не существует, и промаршировал вглубь

коридора. Его пальто раздувалось за его спиной, как шлейф свадебного платья. Он выглядел

так глупо, что я захихикала.

- Пауль! - заорал он. – Пауль, ты где? Мы должны идти! Я не смог найти парковку, с этим

здесь просто ужасно ... Пауль? - Он бросился в кухню, потом в спальню и назад в коридор. -

Пауль!

Белая тень тем временем, оказавшаяся тощей длинноносой борзой, взяла какой-то след и

пылесосила мордой пол кухни. Снова и снова она скользила на гладких плитках и могла спасти

себя от шпагата только тормозя голым задом о пол.

- Пауль, ты где? - Голос мужчины въедался, как скальпель, под кожу. Его чистоту было