Я должна найти Пауля. Я знаю, он здесь, на дне моря, даже если другие давно сдались и

не верят в это. Только я могу спасти его. Не давая сбить себя с толку, я поплыла навстречу тьме,

которая распространялась вокруг меня.

Вон! Он там! Да, это Пауль, но что же он делает? Не смотря в мою сторону, он проплыл

мимо меня. Я подняла голову и увидела, как его тело вырвалось на поверхность воды. Он был

спасён. Он будет жить. Я должна последовать за ним, если тоже хочу жить, так как мне стало не

хватать воздуха.

Но проблеск чего-то белого подо мной тянул меня дальше вниз. Это был кусок бумаги,

который колыхался над взбудораженным песком на дне моря. Бумага, исписанная почерком

Колина, строчка за строчкой, которые составлены из его размашистых элегантных букв,

которые я так любила. Письмо для меня...

Я хотела схватить его, но оно снова и снова выскальзывало из моих пальцев. Забурлив, из

моих лёгких вышел последний воздух. Слабо оттолкнувшись онемевшими ногами, я

попыталась поплыть за письмом, но подо мной разверзлась зияющая дыра, и письмо полетело

в черноту океана, без того, что я смогла прочитать хотя бы одно слово.

Так я больше не хочу, решила я. В этом нет никакого смысла. А утонуть - это совсем не

больно. Это даже приятно. Я поборола свои инстинкты и глубоко вдохнула. Прохладная вода

потекла мне в горло, и я терпеливо стала ждать смерти. Как это будет? Мои мысли уже начали

угасать, стали вялыми и запутанными. Ещё раз я вдохнула воду. Мой пульс замедлился. Один

удар ... и ещё один удар ... один вдох воды ... Неужели это так долго длиться, приход смерти?

- Нет, чёрт, нет, нет, это было ещё не всё! Не могло такого быть, чтобы это было всё!

В панике я выпрямила моё безвольное тело и вытянула руки наверх к поверхности воды.

Так далеко, она была слишком далеко ... Уже темнота охватила меня, забрала моё зрение, хотя

я слышала, как моё сердце глухо стучит, оно боролось, мои ноги дико барахтались. Где же

солнце? Где воздух? Я не справлюсь - я утону. Сейчас.

- Нет! Тише! Замолчи!

Злая, я подскочила и прижала руки к ушам. Они гудели, как будто кто-то надавал мне

пощёчин с обеих сторон, а шум моего безумно колотящегося сердца заставил болеть

барабанные перепонки. Я была жива. Я находилась в игровой комнате Пауля. Всё хорошо. Это

был всего лишь сон. Но у меня всё ещё было такое чувство, что я не могла свободно дышать. Я

распахнула окно и наклонилась вперёд. Ветер успокоился. Больше не пахло морем, но зато

пахло тухлятиной и гнилью, как будто отходы мясника сбросили в каналы. Вязкая и со

стекловидной поверхностью вода протекала подо мной. Луна спряталась за низко свисающим

туманом, который поглощал все звуки. Ночная мёртвая тишина опустилась, как всё

отравляющий смог, на Шпайхерштадт.

Но что меня разбудило? Дрожа, я вздохнула и инстинктивно подняла руки, чтобы снова

прижать их к ушам, когда голос Францёза разнёсся по квартире. Я беззвучно рассмеялась.

Ответ на вопрос был получен.

- Ты ведь не наложишь в штаны из-за какого-то педика, Эли, - упрекнула я себя шёпотом.

Тянущий голос Францёзе умолк, потом заскулила собака и Пауль что-то сказал.

Правильно, собака - она исчезла! Где-то около полуночи я не смогла больше выносить её

скулёж, взяла её к себе и позволила заснуть у себя в ногах. Неужели Францёз сам забрал её из

моей комнаты? Был ли он у меня только что? Охваченная внезапной холодной дрожью, я

схватилась за моё одеяло и крепко обернула им плечи. Так как я истолковала беспокойство в

коридоре, должно быть, Пауль и Францёз только что вернулись домой.

44

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Я заползла назад в свою кровать. Окно я оставила открытым. Иррациональный страх, что

не смогу дышать, заставил меня сделать это, хотя я уже нормально дышала. Сразу же в мою

комнату заполз дымчатый влажный туман, из-за которого контуры мерзостей на полочках

Пауля размылись. Ещё раз Розини заскулил, и входная дверь захлопнулась. Теперь либо

должен был заскрипеть лифт, либо раздаться на лестнице шаги. Но я ничего не услышала.

Францёз что, остался сегодня ночью здесь? И спал у Пауля в комнате под красивым

покрывалом, которое он ему подарил?

- Фу, - пробормотала я с отвращением. Значит, это было окончательным доказательством

того, что Пауль пристал к другому берегу. Почему так случилось, я могла понять всё меньше.

Нет, я не могла ни понять этого, ни поверить в это. Такого не могло быть. Вообще-то я была не

против, каждый живёт, как он хочет. Но что меня в этом деле так сильно сбивало с толку - была

глубоко сидящая уверенность, что это была колоссальная ошибка.

Я попыталась рассмотреть ситуацию так логично, насколько возможно. Францёз вместе с

Паулем содержали галерею, хорошо. Само по себе это ничего не значило. Ему просто

требовалось ремесленническое мастерство Пауля - это из двух человек ещё не делало

любовной пары. Он подарил ему покрывало на кровать (которому Пауль, правда, не придавал

большого значения, и я тоже не должна этого делать). Он назвал его зайчиком ... Нет, мне

нужны доказательства.

- Тогда давай посмотрим, - пробормотала я, встала и неуклюже на цыпочках прошла к

двери. Я не хотела поймать обоих на месте преступления, потому что это не было той картиной,

которая помогла бы мне видеть более хорошие сны. Но бросить короткий взгляд в спальню,

было единственной возможностью проверить мою теорию, и, я надеюсь, опровергнуть её.

Я по-прежнему могла хорошо красться, и мне удалось надавить на ручку двери спальни

Пауля, не издавая при этом никаких звуков. Как и я, Пауль оставил обе створки своего окна

настежь открытыми, и движение поверхности воды отражались на светлом потолке комнаты.

Почему, собственно, вода двигалась? Когда я недавно смотрела вниз, она медленно

перемещалась, так что я почти не могла различить течение. И почему в комнату проникал

лунный свет? Недоверчиво я посмотрела мимо кровати на улицу. Действительно, туман

рассеялся, а бледная луна накрыла Шпайхерштадт беловато-молочным мерцанием.

Пронизывающий храп с кровати заставил меня вздрогнуть. Быстро я скользнула в тень

двери, но в этом не было необходимости. Пауль спал, и он был один. Францёза с ним рядом не

было. Тем не менее я не испытала облегчения, когда рассматривала Пауля.

Одеяло он откинул, так что оно доставало ему только до пупка. Его верхняя часть тела

полностью была открытой, хотя в этой комнате было ещё холоднее, чем в моей. Голова Пауля

была откинута немного назад, его рот был открыт, а дыхание звучало ужасно.

- Полипы, - установила я. - Приблизительно размером с цветную капусту. - Пауль не

шевелился. Булькающий храп вылетел из его трясущегося горла. Как только оно мог так крепко

спать? Францёз ведь только что убрался восвояси, максимум пять минут назад. Или случилось

то, чего я боялась, с того момента, как вошла в эту комнату - что я снова потеряла всякий счёт

времени?

Это случалось не в первый раз, но летом в этом виноват был Колин. А здесь не было

никакого Колина. Здесь были только я и мой брат, который храпел, как строитель, а свою сестру

считал шизофреником. Нарушение восприятия времени, конечно, замечательно дополняло

другие симптомы, которые он приписывал мне.

Я подошла к кровати, опустила руки на его широкие плечи и осторожно перевернула его

на бок. Снова он не отреагировал на меня. Я серьёзно задумалась, почему он не просыпается

от своего собственного храпа. Мне, во всяком случае, придётся провести неспокойную ночь, так

как комната Пауля находилась как раз рядом с моей, а стенка была тонкой. Тем больше меня