мне казалось, что он изменился. Он по-другому пах.

Мужскими духами, опилками и лаком? Краской? Кроме того, там присутствовал тонкий

аромат табака, который вился возле моего носа. И одеяло, прижатое к моим рукам, было более

гладким и шелковистым. Более дорогим.

Медленно, и всё ещё вслепую, я поднялась и облокотилась на спинку кровати. И она тоже

показалось мне другой. Сделанная из ротанга, а не из дерева.

Я открыла свои веки и взглянула в рубиново-красные глаза змеи. Точно, это была

огромная картина с изогнутой голубой змеёй, которая снова и снова выгоняла меня из спальни

Пауля. Мне она не нравилась. Она висела на стене, которая отделяла мою комнату от его, как

раз напротив его кровати.

Но теперь она смогла встревожить меня только на короткое время, потому что ситуация, в

которой я находилась, переплюнула бы даже живую змею. В течение нескольких минут я

сидела и пыталась понять, что же случилось. Я заметила, что мой рот был открыт, но была

слишком ошеломлена, чтобы изменить это. Мой желудок использовал возможность, чтобы

выразить свою сверлящую пустоту ещё раз.

Колин сдержал своё обещание только на половину. Я была не одна. Это было правдой. У

меня даже была компания из двух человек: один мужчина с левой стороны, другой – с правой.

Но ни один из них не был Колином.

Рычание моих внутренностей внезапно изменило свою высоту тона и перешло в звонкий

колокольный звук выпрашивания.

- Хорошо, всё хорошо, - пробормотал Пауль во сне и обнял мои ноги, чтобы притянуть к

себе. Кончиками пальцев я взяла его запястье и освободила своё колено, хотя меня растрогала

его быстрая реакция. Она напомнила мне наше детство. Иногда он брал меня к себе, если я

боялась ночью (чаще всего пауков), и даже в глубоком сне ощущал самые маленькие

движения. Как сейчас. У него всё ещё был хороший инстинкт в отношении меня.

Мужчина, что же, может быть, это был скорее парень, с моей левой стороны, не

предпринимал никаких действий, чтобы коснуться меня, но от меня не ускользнуло, что его

рука находилась рядом с моим телом, готовая в любой момент схватить и... Да, что? Держать

меня? Я очень хорошо знала, что его реакция была не менее быстрой, чем реакция моего

брата, плюс хорошая порция агрессии.

Задумчиво я изучала его лицо, которое я ещё никогда не видела таким спокойным. Он

снова изменился, созрел, и, о, это ему не навредило. Выдающийся подбородок выдавал его

упрямый характер и гармонично дополнял прямой нос и изогнутую линию скул. Губы стали

полнее, не теряя при этом своей чёткости.

Его провокационная, нахальная улыбка, но так же и его задумчивость, дремали в их

уголках. Волосы почти полностью потеряли свой рыжий цвет, они превратились в белый со

слабым красноватым отсветом. И тем более вопиющим казался мне контраст по сравнению с

его тёмными бровями. Я знала, что под закрытыми веками скрывается тёплый искрящийся

карий цвет. Он больше не выглядел как семнадцатилетний. Если бы я сейчас встретилась с ним

впервые, я бы дала ему двадцать. Как Колину. Тем не менее, между обоими лежала целая

солнечная система. Лицу Тильмана не хватало знаний всех тех десятилетий. Я была рада этому.

Он был ещё молод.

94

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Он дышал спокойно и не двигался, но мне был ясно, что он не спал. Ты не спишь,

подумала я, и Тильман открыл глаза, как будто услышал меня. Они стали темнее, как красное

дерево, и что-то в них заставило меня, немного задохнувшись, втянуть в себя воздух.

- Я здесь, рядом с тобой, всё хорошо, - бормотал Пауль и протянул, нащупывая, свою руку.

- Спи дальше, - прошептала я, коротко провела ему по волосам и тут же снова

повернулась к Тильману, который лежал в кровати Пауля, будто это квартира была его новым

домом, и это уже, по крайней мере, в течение четырёх недель. Эта мысль окончательно меня

запутала.

- Твой брат храпит как ненормальный, Эли.

- Я знаю, - ответила я механически. - Полипы.

- Полипы? - Тильман скептически поднял брови. - Я в это не верю. Посмотри на его

ноздри. Это воронки. Он должен получать воздуха на двоих.

Он был прав - это были воронки, хотя нос у Пауля не был широким. Я неохотно покачала

головой. Нос Пауля не был моей главной проблемой.

- Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь? - прошипела я.

- Pavor nocturnus (прим. переводчика: латинский, означает ночной ужас), - сказал Тильман

безразлично и потянулся, пока его плечи не щёлкнули. Пауль тихо вздохнул во сне.

- Ага, - ответила я, ничего не поняв. Pavor nocturnus. Никогда не слышала. - И что ты здесь

делаешь? - вдруг я почувствовала себя пойманной, между этими двумя мужчинами, но не

хотела карабкаться ни через Пауля, ни через Тильмана, чтобы получить назад свою свободу. -

Поговорим. На кухне, - приказала я шёпотом вместо этого.

Тильман встал, позволил мне сползти с кровати и тихо последовал за мной. Я не знала,

сколько было времени, но солнце как раз пробилось сквозь туман, покрывающий каналы, и

заставило в своём свете блестеть мраморные плитки пола на кухне. Тильман основательно

зевнул. Когда его рот закрылся, я услышала, как брякнули его зубы хищника.

Удивленно я посмотрела на него. Он вырос. По меньшей мере, на десять сантиметров. Да,

он был таким же высоким, как и я, может быть, даже выше...

- Метр семьдесят четыре, - объявил он, когда заметил мой взгляд. - Двенадцать

сантиметров за три месяца.

- Ой, - сказала я сочувственно. Это должно быть было больно. Внезапно я осознала, что у

меня тоже всё ещё было тело. Помимо того, что это тело находилось не в лучшем состоянии и

немедленно должно было быть помыто, у него также были насущные потребности, которые

оно теперь требовало удовлетворить всеми своими силами.

- Мне нужно под душ и в туалет, - пробормотала я. - Сделай, пожалуйста, кофе. Не сбегай.

- Я поторопилась, потому что боялась забыть все те вопросы, которые крутились у меня в

голове.

Но когда я захотела вытереться и одеться, зеркало заставило меня остановиться. Может

быть, это было и к лучшему, что Колин и я на данный момент были друзьями, хотя эта мысль

приносила мне такую боль, что на глазах выступили слёзы. Но в этом состоянии я не хотела

показывать ему себя. Мои рёбра выделялись, а мои бёдра были определённо слишком

худыми. Единственное, что мне казалось ещё более-менее приемлемым, был мой зад. Я

быстро оделась, чтобы не глядеть дальше на этот трагизм, выжила воду из волос. Моё лицо

было чрезвычайно бледным - если не сказать неживым, но глаза потеряли их гнетущую

апатичность, которая во время моей болезни заставляла меня сразу же отворачиваться от

зеркала, когда я случайно смотрела в него. С любопытством и внимательно они смотрели на

меня.

В первый раз после ночи на Тришине - сколько после этого прошло времени, я не знала,

но должно быть не больше, чем несколько дней, - у меня появилось чувство, что я могу

подумать о будущем. Да, будущее снова существовало.

95

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Отдохнувшая и очень голодная, я вернулась на кухню. Тильман действительно приготовил

кофе. Он сидел на кухонном столе, рядом с плитой, и терпеливо меня ждал.

- Хорошо, - вздохнула я и обернула полотенце вокруг мокрых волос. - Тогда давай начнём.

Pavor nocturnus?

- Раньше я тоже этого не знал. Ты сегодня ночью внезапно ни с того ни с сего закричала и

начала брыкаться - блин, Эли, это было действительно жутко. Я ещё никогда не слышал, чтобы