теперь только лишь стена дома. Оно находилось как раз за моей спиной. Запах гнили

пробрался в комнату и вытеснил пряный аромат табака. Я убрала пальцы со рта Тильмана и

взяла его за запястье. Мне нужно было за что-то держаться, за человека, за тело, которое могло

дышать и которое было живым. Теперь я нашла его пульс; он бился быстро, но регулярно.

Пауль. О Боже, Пауль, пронеслось у меня в голове. Нам нужно к нему! Но со следующим

вздохом существо на стене заставило всё во мне замолчать. Мои мысли зацепились друг о

друга и остановились. Пульс Тильмана стал медленнее. Потом наступила усталость, такая

неожиданная и мощная, что наши головы упали в сторону и ударились друг о друга.

Последнее, что я услышала, было бульканье воды под нами.

Оно поднималось.

121

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Глава 26. Бездыханный

- Эли! - Я ничего не чувствовала. Моё тело было настолько тяжёлым, что казалось

невозможным поднять мизинец или даже заговорить. И зачем мне это вообще делать? Было

так хорошо, держать веки закрытыми и оставаться совершенно неподвижной. Темнота.

Желанная чёрная темнота, мягкая и тёплая.

- Эли, ты делаешь мне больно, отпусти, наконец! - Тильман ударил меня своими локтями

в рёбра, и боль разбудила меня. Мою руку свело судорогой. Я знала, что мои ногти впились

глубоко в его вены, но я потеряла контроль над пальцами. Только когда Тильман толкнул меня

в бок второй раз, судорога прошла. Я отпустила.

- Извини, - пробормотала я, потирая затвердевшие суставы пальцев. Покалывая, кровь

потекла назад. Потом я вдруг вспомнила, почему мы здесь сидели, под письменным столом,

рядом друг с другом, спины прижаты к стене. Была всё ещё глубокая ночь.

- Как долго ... мы ...?

Тильман взял моё левое запястье и посмотрел на часы.

- О, святое дерьмо ..., - прошептал он. - Сейчас немного больше четырёх. Когда я

скручивал себе косяк, было пятнадцать минут третьего. Мы спали, по меньшей мере, полтора

часа.

"Спали" было не совсем верным выражением, подумала я. Это было своего рода

бессознательное состояние. Полная потеря пространства и времени. Я прислушалась. В

Шпайхерштадте была тишина, как и прежде, но вода больше не бурлила и не плескалась. Было

слишком тихо ... Мёртвая тишина.

- Пауль! - ахнула я испуганно. - Нам нужно проверить Пауля ...

- Эли, я правда не трус, - ответил Тильман приглушённо и показал жестом, что нужно

говорить немного тише. - Но если это существо находится ещё в квартире и увидит нас? Разве

ты не говорила, что Мары не любят, когда люди их обнаруживают?

Да, я это говорила. Тем не менее, я не могла из-за этого допустить, чтобы мой брат умер.

Кроме того ужаса, который был ранее, больше ничего не было, только это, похожее на смерть,

чёрное спокойствие. Всё спало, только мы бодрствовали.

- Нам нужно посмотреть. По-другому нельзя, - настаивала я. Тильман тихо вздохнул. На

четвереньках, почти как в моём сне, он двинулся к двери. Мы снова прислушались. Ничего.

Тильман очень медленно выпрямился и надавил на ручку двери. Коридор перед нами был

пустым. Беззвучными шагами мы поспешили к спальне Пауля и открыли дверь. Окно было

выдернуто из сломанных петель, кровать смята, но Пауль не лежал в ней. Его здесь не было.

На мгновение у меня появилось желание броситься на пол и избавиться с помощью крика

от всей паники и напряжения, но Тильман снова бросился в коридор, чтобы искать дальше, и

его присутствие вывело меня из моего транса ужаса. Я подбежала к окну и осторожно

наклонилась над карнизом, чтобы посмотреть вниз.

Вода в канале медленно двигалась. Никаких кругов, никаких волн. Если Мар взял Пауля с

собой и выбросил здесь, то он всё равно уже давно утонул. Но зачем ему брать его с собой?

Или вообще выбрасывать?

- Эли! - Я повернулась. Выражение лица Тильмана заставило сойти всю кровь с моего

лица. Я начала дрожать. - Иди сюда, быстрее.

Пауль сидел в гостиной на своём любимом кресле, голова сильно откинута назад, рот

открыт. Его руки свисали вниз. На включенном телевизоре шумели помехи. Бокал вина, рядом

с наполовину съеденной шоколадкой был перевёрнут, на полу лежали растоптанные палочки с

солью. Из горла Пауля вырывалось задыхающееся бульканье. Слава Богу, он ещё был жив ...

- Послушай это, - сказал Тильман тихо. Снова Пауль, булькая, сделал вдох и, свистя,

выдохнул, потом в его тело вернулось безмолвие. И оно длилось слишком долго. Его губы

начали синеть.

122

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

- О Боже ..., - застонала я и ударила кулаками в грудь Пауля, но в тот же момент из его

трахеи вырвался измученный храп, а его лёгкие завоевали себе свой кислород назад.

Тильман схватил Пауля за плечи, чтобы потрясти его.

- Эй, Пауль, просыпайся ... Ну же, просыпайся!

- Пауль! - закричала я. - Чёрт, проснись, наконец!

Пауль открыл глаза, в белках которых были красные прожилки. Но его взгляд оставался

пустым. Жутко медленно он стал вываливаться вперёд из кресла. Все его суставы захрустели,

когда он упал на колени и оставался так сидеть со свисающими вниз руками.

- Этого не может быть, - невнятно бормотал Пауль, не замечая нас. - Я заснул ... Я этого не

понимаю ... Я отключился ... Я просто этого не понимаю.

Пошатываясь, он встал, верхняя часть туловища согнута, а руки свисают вниз, как у очень

старого человека, и проковылял маленькими, тяжёлыми шагами к своей спальне. Вскоре после

этого дверь захлопнулась, и я услышала, как заскрипели пружины его кровати. Помехи

телевизора гремели у меня в ушах. Я схватила пульт и выключила его.

- Любой другой сказал бы сейчас, что у моего брата серьезная проблема с алкоголем. -

Устало я села, скрестив ноги, на пол и подобрала палочки с солью.

- Это не храп. Это апноэ. - Тильман присел на корточки рядом со мной и выпил остатки

вина.

- Апноэ? - спросила я устало.

- Да, апноэ сна. У моего папы то же самое. Его дыхание останавливается, когда он спит,

иногда на очень долгий срок. Когда он из-за этого был у врача, ему выписали маску. Он должен

надевать её на ночь. В ней он выглядит как Дарт Вейдер, только без светящегося меча.

Тильман широко улыбнулся, и я тоже считала это представление довольно забавным. Но

прежде всего это забрало у господина Шютц его последнюю сексуальную привлекательность,

которую тот, может быть, ещё где-то припрятал. Что касается моей матери, это была довольно

утешающая мысль.

Вывод Тильмана, однако, был менее утешительным.

- Как ты думаешь, мой отец тоже был атакован? - Ой-ой. Нам нужно быть осторожными и

не позволять сводить себя с ума. Это уже начиналось.

- Тильман, я не верю, что каждый, у кого такие перебои с дыханием, высасывается

Маром.

Да, господин Шютц иногда выглядел рассеянным и уставшим, но я объяснила бы это

скорее его неудавшимся браком и ссорами с бывшей женой. Кроме того, Тильман был во всех

отношениях действующим на нервы. Воспитывать его - была жизненная миссия, если это

вообще было возможно.

- Сколько, на самом деле, существует в мире Маров? - спросил Тильман с тревогой.

Я раздражённо фыркнула.

- Это никто точно не знает. Они ведь одиночки и вряд ли встречаются в воскресенье,

чтобы попить кофе, посплетничать и вдобавок переписать население.

- Тебе обязательно нужно сразу так дерзить?

- Я этого и не делаю! Я только говорю, что образ жизни Маров находится в значительной