И он направился к выходу.

- Что это ты развел тут с ним «шуры-муры»? - возмутился Шорник. - Никак профилактической работой занялся? Да еще, как говорится, не отходя от кассы, прямо-таки в своем кабинете!

- Да он сам ко мне пришел, - ответил Иван. - Причем тут профилактическая работа? Неужели ты думаешь, что я только сижу и мечтаю о выполнении заданий Скуратовского? На хер он мне нужен!

- Вот это дело! - оживился Шорник. - Везде и во всем нужно искать свой интерес!

- Да какой мне, честно говоря, интерес от донесений на Балкайтиса? - огрызнулся Зайцев. - Парень он неплохой. Мне даже жаль, что я влез в это говно! Судя по всему, этот Балкайтис никогда никаких антисоветских взглядов не высказывал! Чего он попал на заметку Скуратовскому?

- Знаешь, ты очень любопытен! - рассердился Шорник. - Неужели ты думаешь, что там дураки? Если он уже попал к ним на заметку, то наверняка не случайно! И откуда ты знаешь, что у него на уме? Коли КГБ им заинтересовался, то он наверняка где-то в свое время засветился!

- Видишь, Вацлав, - произнес Иван задумчиво, - мы тут пишем на ребят всякую муть. Приписываем им столько высказываний, такие мысли, которые даже в голову не могут придти простому неученому человеку! А вдруг им это аукнется? Где гарантии, что ребята впоследствии за это не пострадают?

- Ничего им не будет! - уверенно сказал Шорник. - Армия все спишет! Да и кому они нужны на «гражданке»? Пойми, в нашей стране, будь ты хоть семи пядей во лбу, ничего в жизни не добьешься, если нет влиятельных родственников и больших денег! В конце концов, какая разница, будет ли работяга Туклерс иметь за собой «хвост» от КГБ или нет? Он как был простым человеком, так им и останется! А если у него есть необходимые связи, он быстро отмоется. Даст кому следует взятку, и от всех этих донесений не останется никаких следов!

- Значит, им ничего не будет за то, что мы пишем?

- Абсолютно ничего! Это как бы развлечение и все! А впрочем, не ты ли совсем недавно кипел ненавистью к Туклерсу? Что, теперь уже стало жалко его?

- Честно говоря, да. Как-то все перегорело и никакой злобы не осталось, - пробормотал Зайцев. - И сейчас мне их жалко…

- Я же сказал, что это - чепуха! - засмеялся Шорник. - Выбрось ты из головы все эти угрызения совести. «Не бери в голову, а бери в плечи»!

- Знаешь, Вацлав, а «органы» могут замять то, что было в прошлом? - спросил вдруг Иван.

- Что именно?

- Я подозреваю, что на меня в свое время тоже кто-то доносил, потому что, несмотря на хорошие оценки, меня не принимали ни в один институт!

- Думаю, что у нас от этого никто не застахован. На меня, например, доносили. Если ты считаешь, что тебе кто-то помешал поступить в институт, то почему бы об этом не спросить у Скуратовского?

- А есть ли смысл? Вдруг Скуратовский получит обо мне такую отрицательную информацию, что ни о чем не захочет разговаривать?

- Чепуха! Он наоборот даст тебе полезный совет, как избавиться от своего «хвоста». Если он, конечно, есть.

Дальше друзья перешли к обсуждению последних событий.

- Я так ничего и не понял, Вацлав, что за скандал вчера устроил Коннов? - сказал Иван.

- Ну, ты же знаешь, что Коннов, проснувшись во время своей лекции, обнаружил, что половина его слушателей сбежала?

- Знаю…

- Он так рассвирепел, что соскочил с трибуны и стал выкрикивать проклятия по адресу нашей роты! Затем он отпустил всех слушателей, сел за стол и тут же в зале написал докладную командиру части. Благо, было предостаточно бумаги.

- А почему он обвинил только нас одних? В конце концов, от него сбежали почти все «старики» и «черпаки» из других рот?

- Черт его знает! Он давно таит на нас обиду. Может из-за того, что мы его однажды осмеяли на политзанятии? Помнишь? Ты же сам тогда задавал тон!

- Ну, и что дальше? Будет ли дан ход его рапорту? - перебил Шорника Зайцев. - Ведь может возникнуть скандал?

- Думаю, что до командира эта история не дойдет. В самом крайнем случае всем этим делом займется замполит - полковник Прохоров. Но и тут приятного мало: он нас тоже не любит!

- Слушай, Вацлав, а если посадить Коннова в калошу?

- Каким образом?

- Мне тут пришла в голову одна идея, - усмехнулся Зайцев. - Ведь в зале от нашей роты присутствовали «молодые»?

- Ну, так и что?

- А то, что, выходит, не вся рота сбежала!

- Верно! - обрадовался Шорник. - Я понял твою мысль. Насчет всей роты Коннов приврал!

- А что если мы договоримся всей ротой, что никто с лекции не уходил. Пусть докажет, что нас там не было! Ведь в его рапорте, судя по всему, нет конкретных фамилий?

- Отлично! - согласился Шорник. - Так и сделаем! Вечером после отбоя я сам поговорю с ребятами.

На следующее утро во время переклички Розенфельд объявил воинам, чтобы они сразу же после развода на работы возвратились в казарму для разбирательства по рапорту подполковника Коннова.

Приказ командира роты был выполнен, и в установленное время весь личный состав заполнил Ленинскую комнату.

На разбирательство пришли, как и предполагалось, начальник Политотдела полковник Прохоров и подполковник Коннов. После соответствующего ритуала Прохоров подошел к трибуне и начал свою гневную проповедь: - Товарищи! Как же вы могли так низко пасть? Неужели вам было неинтересно послушать лекцию опытнейшего политработника? Как вам не стыдно?

В комнате зашумели.

- Чего нам стыдится? - громко сказал кто-то из «стариков». - Мы же сидели на лекции!

- И мы! - закричали «молодые». - Мы все сидели!

- И я был на лекции! - крикнул Зайцев. - Хотите повторю, что говорил Виктор Прохорович?

- Постойте! - призвал к тишине Прохоров. - А как же тогда рапорт товарища Коннова?

Коннов выскочил из-за стола. - Я отчетливо видел, что пустовали места в зале! - заорал он. - Нечего выставлять меня тут дурачком! Вы все нагло ушли с лекции! - И знаменитый лектор покраснел как вареный рак.

- Ну, уж нет, погодите! - подскочил Розенфельд. - Я не позволю обвинять свою роту безосновательно! Пусть товарищ Коннов назовет конкретные фамилии отсутствовавших!

- Назовите фамилии, Виктор Прохорович, - потребовал замполит, - или хотя бы укажите рукой на тех, кто отсутствовал!

- Да все отсутствовали! Я повторяю: все! - закричал Коннов.

- А вот и неправда! - громко сказал Шорник и встал. - Я был на лекции и видел, как вы соскочили с трибуны и стали кричать, что вот, дескать, пьяницы из хозподразделения самовольно ушли! - Он так вошел в роль оскорбленного человека, что даже покраснел.

- И я был на лекции! - снова закричал Зайцев. - Давайте, я расскажу, о чем она была!

- Пожалуйста, расскажите, - согласился Прохоров. - Тогда станет совершенно ясно, были вы или нет.

Коннов покачал головой. - Это - оскорбление! - сказал он, и сразу же установилась тишина. - Я - старый человек и если говорю правду, значит, это правда! Какое может быть сомнение в правоте моего рапорта?

- Я не собираюсь оспаривать вашу правоту и оскорблять вас! - возмутился Розенфельд. - Я только хочу, чтобы вы поняли: произошла ошибка! Ушла не хозяйственная рота, которая, как вы понимаете, не могла занимать целую половину зала, а совсем другие роты! Вы просто перепутали…

- Ишь, чего выдумал? Что я, путаник какой-то? Разве я не видел, кто ушел?! - снова заорал Виктор Прохорович.

Розенфельд в долгу не остался. - Я тоже не мальчик! - закричал он в ответ. - Нечего надо мной издеваться! Это все интриги! Чуть что не случись: хозподразделение! Мы всегда во всем виноваты! А где доказательства, фамилии?

- Прекратите перепалку! - возмутился замполит. - Получается не разбирательство, а одна ругня! Мы все тут заинтересованы в установлении истины, а не во взаимообвинениях! Давайте спокойно разберемся, кто отсутствовал на лекции, по какой причине и накажем виновных!

- Встаньте, товарищи, кто отсутствовал! - приказал Розенфельд.

- Я, товарищ капитан! - жалобно простонал Козолуп и вышел из-за стола.