- Это плохо, что ты невнимательно слушаешь голос своего военачальника. Объявил ли он тебе какое-либо взыскание?

- Нет, только строго предупредил.

- Повезло тебе! Странно, что за такую серьезную провинность ты так легко отделался! А ничего он тебе не предлагал?

- Нет. Ничего. А что он должен был предложить?

- А пять нарядов вне очереди! - разозлился сержант. - Цацкаются тут с тобой, уже давно прижать как надо следовало бы! - и он со злобой плюнул на пол. Товарищи внимательно слушали своего командира. Судя по их лицам, эта речь укрепила курсантов во мнении, что Зайцева следовало бы проучить.

После обеда к Ивану подошел Вася Таманский. Тот самый, который имел среднее специальное образование и тем самым оторвался от коллектива.

- Слушай, Вань, - сказал он, - мое дело, кажется, «труба», ребята меня невзлюбили...

- Да брось ты, Вася! Человек - не солнце, всех не согреет. Живи себе спокойно, выполняй, что от тебя требуется. Ничего они тебе не сделают.

- Тебе легко говорить, смотри, как к тебе хорошо относятся офицеры.

- Да перестань ты чушь нести! С чего ты взял? Слушаешь всякие сплетни! - разозлился Иван.

- Да ладно, - махнул рукой Таманский и отошел.

- Взвод, стройся! - раздалась вдруг команда.

Курсанты бросили все дела и быстро собрались в коридоре.

- Сегодня, товарищи, - объявил замкомвзвода, - у нас состоится первое занятие по специальной подготовке. Я сейчас поведу вас в учебный корпус, туда, где вы пришивали погоны и знаки. На улицу, бегом - марш!

Построившись в две шеренги на плацу, молодые воины проследовали строем в учебный корпус.

Здание этого корпуса было одноэтажным. По внешнему виду оно напоминало сельскую бревенчатую школу. Внутри располагались учебные классы, увешанные наглядными пособиями.

Как только взвод вошел в класс, замкомвзвода указал на ученические столы: - Садитесь за них!

Курсанты сели.

- Сегодня у нас, товарищи, первое ознакомительное занятие по спецподготовке. Так как мы с вами - связисты, мы будем изучать одну из специальностей войск связи - кабельно-монтажное дело. Вот перед вами расписание занятий, и я сейчас ознакомлю вас, как, в какой последовательности, вы будете заниматься, кто будет вести занятия и что от вас требуется.

Курсанты внимательно слушали.

Все было очень просто. Занятия начинались в десять утра. Ежедневно расписанием предусматривалось шесть уроков и только по субботам - четыре. Выходной был только один - в воскресенье. Таким образом, расписание мало чем отличалось от школьного.

Перерывы в занятиях, согласно этому документу, устанавливались два раза: в двенадцать и четырнадцать часов.

В двенадцать часов предписывалось посещать туалет. Это было тяжкое испытание! Дело в том, что далеко не все воины могли «отправлять естественные надобности» в это время. Однако командир роты считал, что этот процесс необходимо отрегулировать, чтобы не страдала боеготовность. Вот почему многие воины отсиживали, порой, положенные каждому из них пятнадцать минут с газетой в руках, ну, а если приспичит в другое время - находили всякие лазейки, чтобы избавить организм от гнетущей тяжести.

Впрочем, бывали случаи, когда из-за причуд командира, новобранцы пачкали штаны. Но это рассматривалось как «частные случаи» и «издержки» их собственного образа жизни и осмеивалось.

В четырнадцать часов взвод последовал на обед, после завершения которого занятия возобновились.

В курс молодого бойца и специалиста-кабельщика - последний должен был продолжаться до шести месяцев - обязательно входили политзанятия. Их проводили и офицеры, и сержанты, но это было особое дело!

К семнадцати часам занятия заканчивались, и наступал период самоподготовки. В это время сержанты выводили на плац провинившихся и нерадивых, гоняли их строевым шагом, хотя часто оставляли на плацу целый взвод. В этом случае новобранцам объявляли, что они оставлены для занятий строевой подготовкой по вине такого-то курсанта. Надо сказать, что этот метод воздействия был исключительно эффективен.

В тот вечер совершил ошибку курсант Таманский.

Чем он не угодил сержанту - трудно сказать. Вероятно, это было последствие его отрыва от коллектива по причине высокой грамотности.

Выстроив взвод, сержант Мешков, замкомвзвода, недолго кривил душой. - Сегодня Таманский плохо занимался, - во всеуслышание заявил он, - недостаточно высоко поднимал он и ноги на плацу. К сожалению, ему во многом потворствовали товарищи по взводу. Ввиду всего этого, я решил применить к нему самую мягкую меру - строго предупредить! А вот взвод за сочувствие разгильдяйству сейчас будет заниматься строевой подготовкой вместо личного времени! Чтоб служба медом не казалась! - добавил он.

Курсанты еле сдерживали злобу. - Вот, гад, - пробормотал один из них, - занимался весь день ерундой, а мы за него - мучайся!

По рядам прошел гул.

- Кругом! Шагом - марш! - последовала команда, и воины пошли вперед. - Взвод, песню - запевай!

И над плацем загремело:

- Пусть будет только грязь,

Пускай палящий зной,

Должна работать связь -

Закон такой!

- Выше нога! Выше нога! Левой! Левой! - подбадривал военачальник.

Около двух часов продолжались строевые учения, а когда курсанты совершенно обессилели, сержант прекратил эту маету и увел всех в казарму.

В восемь вечера состоялся ужин, после которого новобранцы получили, наконец, право на личное время.

Около часа слонялись они по казарме из угла в угол, заходили в канцелярию и даже в Ленинскую комнату (в которой почему-то никто долго не задерживался), но большинство просто сидели в оцепенении на своих табуретах у кроватей и таким образом отдыхали.

В половине десятого вечера сержанты начали поверку. Проверив личный состав и сделав анализ прошедшего дня, наказав «злоумышленников» нарядами и похвалив «добросовестных» курсантов, они отпустили ребят готовиться к «отбою».

В этот период разрешалось посещать умывальную комнату и туалет. После команды «отбой» все должны были лежать в постелях.

Иван направился в умывальник с полотенцем в руке. Для того чтобы успеть лечь в постель он, также как и другие солдаты, снял с себя верхнюю одежду и шел в одном нижнем белье.

В умывальнике было полно народа. Несколько человек что-то обсуждали, собравшись в кучу. С приходом Ивана воцарилась тишина. Ополоснув холодной водой лицо и вымыв ноги, он уже собрался выходить, как вдруг услышал за спиной какую-то возню.

- Братцы, не надо! - взвизгнул кто-то.

Иван обернулся. Из-за умывальника выскочил Таманский, держась за нос, из которого обильно текла кровь. За ним выбежали товарищи - самые рослые и сильные курсанты.

- Что случилось? - спросил Иван Таманского.

- Да, ничего, - глотая слезы, ответил тот. - Вот видишь, поскользнулся, упал...

- Ясно! - сказал Иван. Он теперь понял, что наступает его черед! - Эх, вы, герои, целой толпой на одного...Но я вам не Таманский, только попробуйте! - сквозь зубы пробормотал он.

Г Л А В А 8

Д Е Н Ь К О Н С Т И Т У Ц И И

Как обычно, утро началось кличем: - Рота, подъем!

Однако после зарядки воинов не погнали сразу на плац, а завели в комнату для политической подготовки, где замполит поздравил всех с праздником - Днем Конституции.

- В то время, когда весь капиталистический мир пытается сорвать мирное коммунистическое строительство в нашей стране, наши воины несут тяжкое бремя защиты советского народа! Бдительность - вот то качество, которое всегда было присуще нашим вооруженным силам! (- Особенно двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года, - подумал Иван).

Далее замполит перечислил все великие победы Советской Армии от времени приема первой Конституции до наших дней и подчеркнул, что именно основной закон страны Советов способствовал таким выдающимся успехам. В процессе выступления были процитированы высказывания Ленина и Брежнева о роли Конституции в обществе. В завершение политрук зачитал сегодняшний праздничный распорядок дня, после чего рота проследовала на завтрак.