Она дала что-то Левину. Ракетница и три патрона. Впечатлённый, он кивнул.

– Долго их этим не сдержишь, – предупредил он, – но, по крайней мере, это заставит их призадуматься.

– Заправка 70 процентов, – сообщил учёный, следивший за прибором.

У Клебанова был пистолет. Он направил его прямо на Доктора. Роза была рада, что не на неё, но её задело то, что её не считают опасной. Но больше всего она переживала, что он может застрелить Доктора.

– Скажи ему, – сказала Роза.

– О чём? – весело спросил Клебанов.

Может быть, он улыбался – это уже невозможно было понять.

– Скажи ему, – повторила Роза.

– Ладно, – Доктор кивнул, указывая на Клебанова. – Вам выговор, – сказал он.

– Как мне страшно, – ответил директор.

Остальные тоже засмеялись.

– 75 процентов заправки, – сказал учёный возле прибора, когда стих смех.

– Так какой у вас план, а? – спросил Доктор. – Заправить ракету и запустить её, да? Где-то над нами будет большой ба-бах, много энергии высвободится в виде ударной волны. Корабль впитает эту энергию и полностью зарядится. Но он никуда не улетит, а значит, вся энергия будет направлена в вас через передатчик в вашей лаборатории. Не вся она будет полезной, но вы сможете преобразовать достаточно, чтобы регенерировать себя и жить дальше.

– Именно так, – согласился Клебанов. – Вы очень умны, Доктор.

– 80 процентов заправки.

– Да я вообще гений. И не нужно быть гением, чтобы понять, что огромное количество энергии не будет преобразовано и практически расплющит эту территорию. Мы тут будем в глазе бури, в целости и сохранности вблизи корабля, который поглотит энергию взрыва. Но радиоактивное облако распространится и, возможно, дойдёт до ближайшего города. Несколько миллионов убьёт сразу. Ещё несколько миллионов – в течение ближайшей пары лет. Ну и что? Вам-то с вашими суперменами ничего не будет.

– Именно так.

– Вот только не будет всего этого.

– Готово на 85 процентов.

– Не думаю, что вы или кто-либо другой сможете нас остановить, – ответил Клебанов.

Розе начало казаться, что он прав. Доктор просто чесал языком. Валерия ничего не делала, просто стояла с ними, уставившись в пространство. Кто знает, где сейчас Джек, и что происходит снаружи?

– 90 процентов заправки. Начинаем предпусковую подготовку.

Оставалась только Роза.

– Назвавшись груздем... – пробормотала она.

Пистолет по-прежнему был направлен на Доктора. Всё внимание Клебанова тоже было приковано к нему. Остальные учёные либо возились у приборов, либо смотрели на Доктора. Может быть, дело как раз в этом... может быть, это и есть его план: отвлечь их, чтобы Роза могла что-то сделать.

– Заправка 95 процентов. Предпусковая проверка – всё в норме. Зажигание через десять секунд.

Она перестала думать.

– Девять.

Бросилась к пультам.

– Восемь.

Пробилась сквозь группу учёных.

– Семь.

Врезалась в пульт управления.

– Шесть.

И уставилась на него. Что делать дальше? Где кнопка отмены? Есть ли кнопка отмены? Или тумблер?

– Пять.

Позади неё кто-то орал, чтобы Клебанов не стрелял – можно повредить пульт. Может быть, нужно нажимать на всё подряд и крутить все ручки?

– Четыре.

Поздно. Жёсткие, холодные руки схватили её.

– Три.

Оттащили от пульта. Развернули её.

– Два.

Её взгляд встретился со взглядом Доктора.

– Один.

– Прости, – сказала Роза.

– Хорошая попытка, – тихо сказал Доктор.

Но его слова почти заглушил шум – взревела сирена. Учёный, следивший за показаниями, качал головой и наживал на кнопки.

– Неисправность системы, – сказал он глухим хриплым голосом. – Полное отключение.

Клебанов не верил в происходящее, остатки его лица исказила ярость. Пистолет в его руке дрожал, он с трудом его удерживал.

– Что не так? – шипел он. – Что случилось? Ракета была полностью заправлена.

Доктор стоял абсолютно неподвижно, глядя ему в глаза.

– Этот датчик показывает вам, что она заправлена, но не показывает чем именно. Не претендую на истину, – сказал он, – но обычно такого рода ситуации возникают тогда, когда кто-то умный вроде меня отсоединяет топливный шланг от ёмкости с топливом и подсоединяет его к забору морской воды торпедных каналов.

Ответ на это утонул в шуме: в отсек ворвался капитан Джек и бросился к учёным, державшим Валерию.

Клебанова трясло. Ему приходилось удерживать пистолет обеими руками. Позади него дрожали остальные учёные. Но не от злости. Они медленно опускались на колени, как будто из них откачивали силы. Только Клебанов остался стоять. Его палец напрягся на курке. Выстрел.

Как раз в тот момент, когда Джек выбил у него из руки пистолет, отбросив его в другой конец отсека.

– Что с нами происходит? – прошипел Клебанов, оседая на колени.

– Ваше время вышло, – сказал Доктор. – Всё кончено.

– Но... как?

– Я направил зонды обратно в лабораторию, – сказал Джек. – К вашему передатчику.

Последняя сигнальная ракета врезалась в вязкую тушу существа. Левин видел, как она прокладывает себе путь в похожей на желе массе. Линия огня прорвалась сквозь тварь, кожа и плоть плавились и стекали. Внутри ракета взорвалась и прожгла путь наружу, разбрасывая по дороге светящиеся голубым куски.

Но позади поражённого существа двигалось вперёд ещё одно, сталкивая своего приятеля с дороги и нетерпеливо ползя к людям в конце дока.

– Вот, наверное, и всё, – сказала Екатерина.

– Наверное, да.

Левин повернулся к своим солдатам. Прокашлялся. Он не был уверен, что именно он хотел сказать, но что-то сказать было нужно... что-нибудь о чести, решительности, товариществе, падших товарищах...

Но прежде, чем он начал говорить, лейтенант Крылек схватил его за плечо и развернул:

– Смотрите, товарищ полковник, смотрите!

Ближайшее существо остановилось. Оно как будто проваливалось под землю, сдувалось. Таяло. Вязкая голубая жидкость растеклась по дороге и капала в ледяную гавань. Свечение угасло, пульсации слабели с каждой секундой. То же самое происходило и с другими существами – таяли, гасли, умирали.

– Что происходит? – тихо спросила Екатерина.

Левин лишь покачал головой:

– Понятия не имею. Но давайте не будем жаловаться.

– Ваш передатчик – самый мощный источник энергии в округе, – сказал Доктор. – А как иначе? Всю энергию, которую находят существа и отправляют на корабль, вы направляете в передатчик, а затем себе.

– А теперь до него добрались кляксы, – поняла Роза. – Они теперь не могут подпитываться с передатчика.

– Точно. Впрочем, даже более того. Это замыкание. Кляксы тянут энергию из передатчика и отправляют её на корабль.

Клебанов пытался что-то сказать. Но, когда его челюсть двигалась, раздавался лишь надтреснутый кашель. Он дрожал, стоя на коленях, и наклонялся вперёд. Остальные вокруг него рассыпались в прах – кости крошились, тела разваливались.

– А затем корабль отправляет её снова в передатчик, – продолжил Джек. – А кляксы отправляют её обратно на корабль.

Он стоял рядом с Валерией. Лицо у девушки было влажное – то ли с труб вода капала, то ли она вспотела.

– И с каждым циклом, с каждым разом, – сказал Доктор, – немного энергии теряется. А так как это происходит очень быстро, энергия быстро расходуется. Очень скоро корабль будет полностью разряжен.

– И что тогда будет? – спросила Роза, не в состоянии отвернуться от Клебанова, опрокинувшегося вперёд, на лицо.

Его руки высохли, а затем рассыпались. Его лабораторный халат был в пятнах, разорванный, и пустой.

– «Тогда» уже наступило.

– Я беспокоился о тебе, – сказал ей Джек, когда они все стояли в круге из камней.