^* (Речь приводится в сокращенном виде и с заменой некоторых старых оборотов речи.)

^** (В момент закладки дворца шла война с Турцией.)

А ты, о, благословенная река, орошающая кремлевские стены!.. Сегодня к твоему городу сбегаются жители многонародного обиталища... Ликуй, Кремль! В сегодняшний день полагается первый камень нового храма... А я, будучи удостоен исполнить повеление о сооружении огромного дома и великолепного здания Кремля, готовясь начать его, считаю необходимым сказать нечто о строениях московских, ибо это имеет прямое касательство и к сегодняшнему дню и начинаемому делу. Хочу сказать и о своей профессии, ибо здесь здание закладывается...".

Баженов изложил историю Москвы, как она строилась, украшалась новыми зданиями, прекрасными памятниками русского зодчества. В ней все росло и менялось. Древние чертоги, кремлевские приказы, сооруженные в XVII веке, стали тесны и неудобны; кроме того, они так обветшали, что грозили обвалом. Сама необходимость заставляет заменить их новым сооружением, которое должно не только украсить Москву, но и умножить славу России и всего ее народа.

"Желаю, - говорил Баженов, указывая на фундамент будущего дворца, - чтобы это творение на этом месте во всей своей славе воссияло.

Египтяне первые привели архитектуру в прекрасный порядок, но, не довольствуясь одним лишь хорошим вкусом и пристойным благолепием, начали почитать в первую очередь одну лишь огромность, отчего и пирамиды их, возносясь к небу, землю отягощают. Греки, хотя все от египтян и финикиян к просвещению своему получили, архитектуру привели в самое изящное состояние. От египетской несовершенной архитектуры родились три в Греции ордера, дорический, ионический и коринфский - важный, нежный и приукрашенный. В них разные размеры и расположение частей, но все приведено в совершенные правила, и все они могут быть посвящены большим зданиям.

Некоторые думают, что архитектура, как одежда, входит и выходит из моды, но как логика, физика и математика не подвержены моде, так и архитектура, ибо она подвержена основательным правилам, а не моде...".

Баженов перечислил наиболее им любимые произведения московского зодчества. Он назвал Меншикову башню, колокольню Новодевичьего монастыря, церкви "Никола Большой крест" и Успения на Покровке, кремлевские башни и терема, дом главной аптеки (стоявшей в то время на месте Исторического музея), дом князя Гагарина на Тверской, церковь Воскресения "в Кадашах". Он говорил и о том, как будет работать над проектом и постройкой сооружаемого дворца, который по его замыслу должен был быть таким же русским, как и перечисленные им здания.

"О, собравшиеся зрители заложения сего дома: Ум мой, сердце мое и мое знание не пощадят ни моего покоя, ни моего здравия...".

Так началось сооружение одного из самых грандиозных зданий Европы XVIII века. Казалось, перед Баженовым раскрывалось блистательное будущее... Но его замыслу не суждено было осуществиться.

Отшумели торжества и пиры. От рисунков, чертежей и модели надо было переходить уже к постройке. Баженову хотелось как можно скорее начать ее. Но работы шли медленно. Канцелярская волокита и переписка отнимали бездну времени. Зодчий обратился к Екатерине с письмом: "Я обязан... по несчастью, употребить... большую по моей непривычке часть времени на чтение указов и писание моих представлений. Едва строение началось, а уже у меня стопы дел накопились. Такое начало заставляет меня опасаться, чтобы сия переписка не сделалась со временем единственною моею работою...".

Нудная бюрократическая переписка - не его дело, его миссия другая. Он - художник. О своем назначении творца-художника он высказывался в другом представлении Екатерине. Он писал:

"Сие художество, будучи по справедливости почтено между свободными, натурально требует, чтобы художники ее были вольны в своем упражнении и не отягчены другими попечениями, а паче всего бедностью. Сие все отнимает у них совершенно половину способности и прилежания".

Но вместо ожидаемого ускорения работ неожиданно пришло такое известие, которое потрясло зодчего.

Из Петербурга был прислан приказ, предписывающий остановить работы. Это распоряжение пытались объяснить тем, что будто бы обнаружилась неустойчивость кремлевского холма. Но ©то был лишь предлог, так как главную роль в отмене постройки, повидимому, сыграла баснословная стоимость строительства. Кроме того, надобность в постройке к этому времени уже миновала. Война с турками была уже выиграна. А на постройку дворца императрица согласилась только потому, чтобы показать миру именно во время войны неистощимость своего богатства и могущества.

4. Предполагаемый проект Московского университета. Фасад (часть чертежа)

Баженов был сражен. Дело, которому он отдался со всей своей пылкостью, в которое он вложил всю свою душу, знания и талант, на которое потратил пять лет упорнейшего труда, которое потребовало обучения целой группы людей, рухнуло вдруг, как карточный домик.

Баженовский Кремлевский дворец не был выстроен. И тем не менее значение его для русского искусства было огромным. Карамзин сравнивал его с "Утопией" Томаса Моора и "Республикой" Платона. Баженов показал своим проектом, чем может стать градостроительство в руках мастера.

Можно утверждать, что баженовская перепланировка Кремля отразила в наиболее яркой форме градостроительные идеи того времени. В отдельных частях своего проекта Баженов пошел значительно дальше комиссии Бецкого, занимавшейся в течение последующих десятилетий перепланировкой русских городов. Планировка Ярославля, Одоева, Богородицка и других городов содержит в себе элементы тех мыслей, которые так блестяще развиты у Баженова. Баженов ввел в русскую архитектуру такие масштабы, какие давно уже не видела и архитектура Западной Европы. До Баженова даже знаменитый Растрелли строил лишь отдельные здания в городе, не решая больших градостроительных вопросов, Баженов же не только предложил подобное решение, но создал огромный по размерам и сложный по плану городской центр в виде единого колоссального сооружения. Замысла такой мощи не знал даже античный Рим.

Баженов вдохновлялся древнерусскими традициями, но, развивая их, шел дальше. Сооружая дворец, он думал не столько о царском дворце, сколько об общественном сооружении, принадлежащем народу, отвечающем его мыслям, его чувствам. Проект Кремлевского дворца Баженова можно смело поставить наравне с величайшими архитектурными памятниками человечества.

Великие архитектурные идеи Баженова не исчезли, не погибли. Их продолжали позднее его сверстник Старов, архитекторы Росси, Бове и др. Они также решали отдельные части города в виде единого комплекса, подчиняя все здания одной общей архитектурной идее. Поэтому мы с полным правом можем говорить, что в их произведениях живут мысли и идеи Баженова.

Вот что писали о модели дворца в начале XIX века: "Многие отличнейшие художники и архитекторы, даже и в наше время, заимствовали из нее или части фасадных видов, или некоторые отделения внутренних комнат и галлерей. Придворная церковь в той модели служит как бы программою, по которой построены церкви в некоторых благотворительных заведениях в Москве...". Даже иностранные путешественники, которые относились обычно с высокомерием к тому, что видели в России, были буквально потрясены величием и красотой этого произведения.

"Если бы дворец был построен согласно этой модели, - писал один из них, - то он превзошел бы своей грандиозностью храм Соломона, пропилеи Амазиса, виллу Адриана и форум Траяна".

Тяжкий удар, постигший Баженова, однако не сокрушил его могучего дарования. Он с прежним усердием, с прежним подъемом отдается новым замыслам. Вместе с тем то, что нашло свое воплощение в проекте Кремлевского дворца, служит ему вдохновляющим началом для создания последующих произведений. Так, в 1780 году он создает проект здания Московского университета. Начавшиеся интриги П. А. Демидова (отношения с которым у Баженова испортились), на средства которого осуществлялась постройка, вновь не позволили Баженову воплотить задуманное^*.

^* (Сведения о работе В. И. Баженова над проектом здания Московского университета были приведены в докладе Г. И. Гунькина, внимательно исследовавшего опубликованные известия о деятельности Баженова, сделанном им в Институте истории искусств АН СССР в марте 1952 г.)

Обращение Баженова к подобной теме весьма знаменательно. Зодчего привлекла к себе общественная, народная значимость будущего здания. Здесь в новом "Университетском доме" должно было разместиться первое в то время из учебных заведений России. Более того, само здание Университета олицетворяло собой торжество культурного роста страны, ее просвещения. Просвещение лежало в основе всей деятельности передовой дворянской интеллигенции того времени. Гением Ломоносова был создан Университет. За ним последовало основание Вольного экономического общества, выпуск его трудов, издательская деятельность Новикова, не говоря о великой миссии Радищева. Даже рядовые люди того времени, каким являлся Болотов, делали исключительно много для просвещения. Все лучшее и передовое стремилось к тому, чтобы:

Раченьем вашим показать, Что может собственных Платонов И быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать.

Естественно, что решение этой темы в условиях того времени представляло значительную трудность. Ведь во всей предшествовавшей архитектуре не было ничего подобного, от чего мог бы исходить зодчий. Баженову предстояло первому создать подобное здание. Проект этого здания дошел до нас и известен в литературе как проект Смольного института^*. Высокое архитектурное качество этого нового произведения Баженова свидетельствует о мастерстве архитектора, о глубине его мысли. Форма плана, как и общая композиция масс архитектуры, говорит о том, что здание было задумано как сооружение, охватывающее своими корпусами целую часть города, подобно зданию Академии художеств в Петербурге или Воспитательному дому в Москве. Снова в этом проекте звучит градостроительная подоснова - характерная черта творчества Баженова.