Почему она не скатывается вниз по склону? В смутной тревоге Максим выскочил наружу и сразу оказался по пояс в воде. Сильное течение ударило по ногам, швырнуло прочь от шалаша Новая вспышка молнии — и он увидел, что озеро вышло из берегов и стремительно заливает котловину.

Только теперь до сознания дошло, какой опасности подвергается он в этой бессточной воронке, собирающей осадки со всех окрестных гор.

Дождь все усиливался. Молнии одна ярче другой полосовали небо. Непрерывные раскаты грома слились в сплошной грохот. Но еще страшнее был другой шум — грозный, нарастающий, стократно усиленный резонирующим действием котловины рев низвергающейся по склонам воды. Кто знает, сколько еще будет подниматься озеро. Может, оно зальет полкотловины. Тогда здесь захлебнется все живое.

Единственный путь спасения — назад, к Лысой гриве!

Не возвращаясь к шалашу, Максим метнулся вверх по склону. Но вода толкала обратно, валила с ног. Лес на опушке был густым, с подлеском. Лишь частые вспышки молний позволяли лавировать меж тесно сгрудившихся деревьев. Но в прогалинах между ними бурный поток нес обломки сучьев, груды валежника, целые стволы деревьев.

Не было, казалось, никакой возможности противостоять бешеному натиску воды. И все-таки он лез и лез по разъезжающейся под ногами круче, цепляясь за невидимые во тьме ветви.

Однако вода прибывала слишком быстро. Скоро она дошла почти до плеч. Максим начал терять опору под ногами. Пришлось перебираться от дерева к дереву, не выпуская из рук скользких сучьев. Наконец исчезла и эта возможность. Дно окончательно ушло из-под ног, течение неудержимо потянуло в глубину. Он ухватился за первый попавшийся сук, стараясь нащупать ногами землю. Но сук обломился, и он с головой ушел под воду. Разъяренный поток мгновенно увлек его с собой, закружил вместе с грудой плавника, больно ударил обо что-то твердое.

В свете молнии он успел рассмотреть лишь толстый замшелый ствол и длинный сучок, свесившийся над самой головой. Собрав последние силы, Максим уцепился за эту рогатину и, подтянувшись, налег на нее животом. Теперь наверх! Нащупав в темноте второй сук, он перебрался выше, потом еще выше… Пока клокочущий поток не остался глубоко внизу. Тогда он примостился на узкой развилке и крепко прижался к мокрому стволу.

Конечно, это была лишь передышка: вода доберется и сюда. Однако теперь он мог хоть перевести дух, осмыслить положение Он постарался по звуку определить, как высоко поднялся над водой. Но тьма вдруг раскололась особенно страшной молнией. Гигантский столб пламени взметнулся почему-то снизу, от воды и, пронзив черное небо, рванулся прямо в зенит, оставив за собой небывало яркий след. А в следующий момент произошло что-то еще, что-то не менее поразительное, но такое, что Максим не смог сразу осмыслить. И только минуту спустя до сознания дошло, что прекратился дождь.

Он глянул в небо — там не было ни звезды. Значит, над котловиной еще висели тучи. И в них, этих сплошных черных тучах мерцало… бледное туманное кольцо. То самое кольцо, какое он только что собирался заснять! Что это, особый вид атмосферного разряда, сложный оптический мираж или свечение воздуха под действием радиации? Во всяком случае, именно в этот участок неба вонзилась удивительная молния. Если это была молния…

Между тем, раскаты грома начали стихать. Вспышки молний сместились в сторону. Град падавших с веток капель прекратился. Теперь отовсюду несся лишь шум бурлящей воды. Но постепенно утих и он. Тучи над котловиной разошлись. Показались звезды. Однако до рассвета нечего было и думать опуститься вниз. Максим поудобнее устроился на своей развилке и пристегнулся ремнем к стволу.

Спать не хотелось. Но слишком велика была усталость.

Ночь тянулась бесконечно. Но вот забрезжил рассвет.

Каково же было удивление Максима, когда, глянув вниз, он не увидел под собой никакой воды. Не было воды и дальше, вниз по склону Лишь заиленные груды бурелома да глубокие свежие рытвины говорили о разыгравшейся ночью катастрофе.

Максим спустился с дерева и, с трудом ступая затекшими ногами, начал пробираться к озеру. Берега его были завалены обломками сучьев. Но вода стояла на прежнем уровне. Вот так неожиданность! Куда могла подеваться такая масса дождя? Никакого поверхностного стока озеро не имеет — склоны котловины замкнуты со всех сторон.

Значит, подземный канал? Но. почему тогда не уйдет все озеро, почему оно сохраняет постоянный уровень? Это может быть только в том случае, если туннель подпирается другим водоемом. Но где он, этот водоем?

И вдруг его осенило: Вормалеевское озеро — вот куда сбрасываются воды из котловины. И обнаруженный ими с.

Костей грот — не просто грот, а соединительный канал. Тогда становится понятным и исчезновение контейнера, и появление астийского эдельвейса и многое другое. Но если так, то он, этот туннель, это лесное озеро могут дать ключ к разгадке если не тайны Нефертити, то по крайней мере тайны злых сил, которые мешали их работе. Туманный тор и странный разряд молнии — прямое тому доказательство.

Здесь, в озере, определенно что-то есть. Максим впервые за все время почувствовал, что подошел совсем вплотную к раскрытию одной из величайших загадок, но.

Что он мог сделать один в оставшиеся несколько дней?

Проникнуть в озеро не просто. Несчастный случай в туннеле и события минувшей ночи были слишком красноречивым предупреждением. А Нефертити не показывается, не дает о себе знать ничем. Однако он должен, непременно должен ее видеть! Остается одно — Зуб Шайтана.

Мысли о новом восхождении на скалу давно не шли у Максима из головы. Тщательно перебирая в памяти события десятилетней давности, он все больше склонялся к тому, что феномен Зуба Шайтана имел самое непосредственное отношение к Нефертити Время показало, что запах астийского эдельвейса был связан только с ней, а музыка, которую он слышал в тот день, не могла принадлежать ни одному из известных инструментов.

К тому же, там, на вершине скалы, эта музыка и запах ощущались только в том случае, если коснуться колец.

Значит, то, что он принял за альпинистские крюки, было вовсе не крюками, а частью какой-то линии связи, проходящей через Зуб Шайтана и соединяющей Лысую гриву с другим, неизвестным ему пунктом, где также бывала, а может быть, постоянно проводила время Нефертити.

Не приходилось сомневаться и в том, что в шуме ветра он слышал шепот. Стало быть, находясь где-то далеко от сопки, она могла видеть его на скале, говорить с ним, пользуясь, очевидно, той же системой связи.

Но если так, то стоит снова подняться на Зуб и подключиться к линии связи — может быть, для этого достаточно лишь коснуться кольца — как удастся вызвать Нефертити, заговорить с ней. Ведь в тот день на скале он, помнится, не произнес ни слова, только слушал. А если попробовать вмешаться в музыкальный код?..

Как бы там ни было, это оставалось последней возможностью связаться с Нефертити. Только сможет ли он еще раз подняться на скалу? Память до сих пор хранила страшные мгновенья, пережитые на отвесной стене. Это и сдерживало его до сих пор от рискованного шага. Он все надеялся обойтись без этой крайности. Однако теперь были исчерпаны все возможности. Посещение Лысой гривы не дало практически ничего, только укрепило его в сознании, что на пути к тайне стоят совершенно непреодолимые силы.

И вместе с тем он все больше проникался убеждением, что эти силы направляются не волей Нефертити, что они враждебны ей самой, и помочь ей здесь, на Земле, может только он, Максим.

Вот почему пришел он сегодня к Зубу Шайтана. Здесь, только здесь мог он в последний раз попытаться вызвать ее на разговор. Или хотя бы сфотографировать кольца, взять небольшую крупицу их для анализа, может быть, записать на магнитофон звуки, передающиеся по необычной линии.

В этом был, конечно, большой риск. Силы, противодействовавшие им до сих пор, могли вмешаться и на этот раз.

И здесь, на отвесной скале, это было особенно опасно. Но иного выхода не было. Он просто не мог уехать из Отрадного, не предприняв этой последней попытки.

И вот он снова перед каменной громадой, выдающейся в небо. Позади — десяток километров подъема по лесистому склону сопки, короткий разговор с Силкиным. Впереди— лишь неизвестность. Одно он знал твердо: путь отсюда лежит только через вершину Зуба Шайтана.

Итак за дело. Немного передохнув, Максим проверил фотоаппарат, магнитофон, все уложил в рюкзак вместе с молотком, напильником, связкой веревок, снял лишнюю одежду, разулся до носков, в последний раз оглядел путь к вершине.

Пора! Веревка с грузом с первой попытки запуталась в выступе гребня. Удачное начало. Всего несколько минут понадобилось, чтобы подтянуться к этому нижнему выступу. Теперь вверх по гребню! Это тоже не составило большого труда. Через полчаса он добрался уже до перегиба склона, где можно было передохнуть, выбрал место поровнее и, не снимая рюкзака, пристроился в тени, под глыбой. День был жарким, безветренным. Голова кружилась от усталости.

Тяжелый поход к озеру вымотал его вконец. Стоило ли дальше рисковать? Но все кругом дышало такой тишиной и покоем, что просто не верилось в возможность какой-то неприятности. Будь что будет! Максим поправил рюкзак и снова полез вверх. Но теперь подъем был особенно труден.

Гребень еле лепился на почти отвесном склоне. Приходилось ощупывать каждую глыбу, каждый камень. Тяжелый рюкзак тянул вниз. Пот слепил глаза. Максим то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание. Однако склон становился все круче и опаснее. Глыбы кварцита здесь сильно потрескались, кое-где еле держались на месте, обрушиваясь при каждом неверном движении. А впереди была еще голая стена!