4.

— Так знаете, что было причиной сегодняшней тревоги? — сказала Миона, когда они встретились у арочного здания. — Это ваши земляки задали работу Киберу. Вчера с Земли стартовала ракета в сторону Венеры.

— Что вы говорите! Это же замечательно, просто здорово!

— Да, я рада за вас. Но трасса ракеты пересекла траекторию звездолета.

— Могло произойти столкновение?

— Нет, до столкновения было далеко. Но, проходя в достаточной близости от корабля, ракета могла обнаружить его своими приборами, что, как вы понимаете, ни в коем случае не входит в наши планы. Пришлось уступить ей дорогу… Я не стала этого рассказывать по каналу ближней связи, чтобы не привлечь случайно внимания мамы.

— Она все еще не знает о моем присутствии на корабле?

— Вас это очень тревожит?

— Не то чтобы очень…

— Мне и самой неприятно, Максим. Но еще два дня. Только два дня! Тогда я сама ей все скажу. Не печальтесь об этом, пожалуйста. Лучше взгляните сюда, на этот поток. Вы обратили внимание на скульптурную фигуру, там, наверху?

— Да, я сразу понял, что здесь ваши соотечественники спускались на чем-то вроде лыж.

— Верно. Только эти «лыжи» больше сходны с земными судами на воздушной подушке. И молодые люди не просто спускались на них, а неслись с ужасающей быстротой. Я видела это в иллюзионории. Удивительной красоты зрелище! И, должно быть, ни с чем не сравнимое ощущение. На огромной скорости они вырывались прямо в море и уносились далеко-далеко, вплоть до… Видите, вот там, под Риго, словно белая пена?

— Да. Что это, остров или какое-нибудь сооружение? Кстати, я давно собираюсь спросить, почему на корабле так много каменных построек. Ведь это такая тяжесть! А для космического корабля…

— А космический корабль в вашем понимании должен быть воплощением лёгкости? Но это потому, что вы не научились еще управлять силами гравитации. Для нас проблемы массы не существует. Так же, как и проблемы энергии. Иначе нас не было бы здесь. Что же касается камня, то он красивее металла… Впрочем, там, в море, нет никаких сооружений. Там просто отмель. Но сплошь заросшая цветами. Их называют аулоро. Все их стебли и листья под водой. На поверхности лишь бутоны. Но какие бутоны! Белые, как ваш снег, и хрупкие, как стекло. А стебли алые. Словом, это удивительно красивый цветок. Здесь, ка корабле он растет лишь на той отмели. Я никогда не держала его в руках, даже не видела вблизи. Вернее, видела только в иллюзионории. Дело в том, что отмель Аулоро отделяется от берега очень сильным течением, а никакого другого пути туда нет.

— Как же так получилось? Сломалось что-нибудь?

— Нет, все это специально сделано. В прежние времена наши молодые мужчины считали за честь достичь на «лыжах» такой скорости, чтобы прорваться сквозь течение и возвратиться к берегу с цветами аулоро. Здесь их встречали как героев. А они дарили цветы своим подругам. Славный, чудесный ритуал! Как я хотела бы жить в то время.

— Но как они преодолевали течение на обратном пути? — заинтересовался Максим.

— Тут есть один секрет. Как только нога человека коснется отмели, течение автоматически отключается. На две-три минуты. За это время можно нарвать цветов и выйти из зоны течения.

— Интересно. А девушки ждали их тут, у арки?

— Да. В такой день вся эта площадь у фонтана была заполнена людьми. А они поднимались с цветами вот здесь, по тропинке, что идет вдоль водоспуска… Жаль, что я не могу еще показать вам этого. Но как только меня подключат к Киберу…

— Постойте, вы ведь и сейчас соединены с Кибером через элемент связи. И даже я… — Максим похлопал себя по виску.

— Ах, это? — она коснулась родинки на шее. — Это совсем другое. Это — как колокольчик, что подвешивают у вас в тайге на шею корове…

— Чтобы Кибер мог пасти обладателя такого элемента?

— По крайней мере, мог принять соответствующие меры в случае прямой опасности или информировать тех, кто заботится о таких «обладателях». А полноправный гражданин Системы, вступая в двустороннюю связь с Кибером, в какой-то мере может даже командовать им, просить его что-то сделать…

— Затребовать у него любую информацию?

— Да, в мирах Системы именно так. Но экипажи космических кораблей находятся в несколько ином режиме. То есть возможности у них почтя такие же. Объем знаний нашего Кибера колоссален. Но, как я уже говорила, здесь он всецело подчиняется командиру корабля. И командир может дать ему любой приказ, в том числе и на ущемление некоторых прав, на ограничение объема общедоступной информации.

— Командир корабля, то есть ваша мать?

— Да, сейчас Кибер подчиняется ей.

— Понятно…

— Но в космосе иначе нельзя, Максим.

— Однако сейчас вы не в глубинах космоса.

— А при контакте с чужой планетой тем более. Особенно, если она населена разумными существами.

Эти последние слова хлестнули, как удар пощечины.

— Ну да, Земля для вас всего лишь чужая планета, а я — случайный представитель неких «разумных существ», — проговорил Максим, не скрывая обиды.

— Объективно это так. По крайней мере, для Кибера. И может быть, для мамы.

— А для вас?

— Для меня иначе. И мы еще поговорим об этом. Во всяком случае, я не всегда и не во всем согласна с мамой. Я люблю Землю. Люблю людей Земли. Люблю их искреннюю непосредственность, их красивые чувства. Я больше землянка, чем человек Системы. И это главное, с чем не может примириться мама.

— Вот оно что! Понимаю…

— А сейчас пойдемте, проводите меня до фуникулера.

— Уже?!

— Так надо, Максим. И мы не увидимся теперь целых два дня. У меня будет занята каждая минута. Это очень не просто — подключиться к Киберу. Я даже боюсь немного… Зато через два дня утром вы придете на мой праздник. И познакомитесь с мамой. Доброй ночи, мой друг, — Миона захлопнула фонарь гондолы и мгновенно скрылась из глаз.

Она была явно взволнована и озабочена.

Каково же было Максиму? Оба последующие дня его не покидало чувство тревоги. Было совершенно ясно, что он попал на корабль без ведома и, возможно, против воли старой инопланетянки. Она почему-то не любила его, а может быть, и все человечество Земли. Она даже дочь свою, как видно, тиранила за то, что та благосклонно относилась к землянам. Теперь Максим не сомневался, что это ее деспотизм побудил в свое время Миону молить о помощи, что это она запретила Мионе даже думать о нем, Максиме, и это по ее злой воле он сам чуть не погиб на Зубе Шайтана.

И вот послезавтра, в день своего рождения, Миона, видимо, прямо объявит ей о присутствии Максима на корабле. Объявит потому, что отныне старухе, очевидно, уже нельзя будет безраздельно командовать дочерью, как то было прежде. Но значит ли это, что теперь Миона вольна станет поступать, как ей заблагорассудится? Едва ли.

Скорее всего, старуха начнет хитрить, действовать исподтишка. Она, конечно, не потребует немедленного изгнания Максима с корабля. Зачем ей ссориться с единственной взрослой дочерью? Она постарается сделать так, чтобы он сам покинул звездолет, создаст невыносимые для него условия, заставит служить этой цели всю свою сверхавтоматику.

Ну, что же, он и не станет здесь задерживаться. Единственно, что привлекло бы его на корабле, это те гигантские знания, какими, несомненно, обладают инопланетяне. Как нужны были бы они Земле! Но не очень, похоже, тут расщедрятся на эти знания. Мионе самой будет доступна лишь самая элементарная информация.

Словом, наплевал бы он на старушку вместе со всеми ее роботами и киберами. Но расстаться с Мионой, о которой он мечтал с детства, которую любил и искал всю жизнь — это будет свыше всяких сил. Да, он покинет звездолет хоть сейчас. Только вместе с Мионой. Только с ней вдвоём!

Но как отнесется к этому сама Миона? Захочет ли она уйти с ним? Сможет ли жить на Земле? Ведь он не знает о ней абсолютно ничего. Ни ее вкусов, привычек, ни ее образа жизни. Что, если она лишь внешне похожа на женщину Земли? Что, если у нее совсем иной склад мышления, иные чувства, иная физиология?

Нет, этого не может быть! Она тоже любит его. Он это чувствует. Она любит его давно. Только мать ее до сих пор не давала им соединиться. Но теперь она не разлучит их.

Теперь их не разлучит никто и никогда. И он сразу даст понять это старой инопланетянке. Только как это сделать? Как показать ей, что он любит Миону больше жизни?

Кстати, ко дню её рождения надо бы обязательно приготовить какой-нибудь подарок. Тоже проблема! С Земли он не захватил абсолютно ничего. А все, что можно найти здесь, и без того принадлежит Мионе. Вот если бы он смог достать ветку аулоро! Это, несомненно, доставило бы ей удовольствие. А главное — она сама сказала — именно этот цветок дарили мужчины Агно своим подругам. Только сможет ли он преодолеть проклятое течение? А почему не попробовать?..

И вот, день спустя после разговора с Мионой, он снова пришел на открытую площадку у арочного здания. Море раскрывалось отсюда во всю ширь, и теперь, в свете дня, было отлично видно, как далеко от берега сквозь бирюзовую гладь воды просвечивают пурпурные заросли аудоро. До них было не больше трехсот метров. Но Максим прекрасно видел, как вода близ отмели кипит от бесчисленных бурунов.

Нечего было и думать прорваться сквозь такое течение просто так, без всяких приспособлений.

Впрочем, оставалась одна надежда. Судя по бурунам, течение захватывало лишь поверхностную полосу воды шириной в два-три десятка метров. Следовательно, если нырнуть глубоко вниз, то можно попробовать миновать опасную зону под водой.

Итак, за дело! Он прикинул еще раз расстояние между берегом и отмелью и начал спускаться вниз, к морю. Но тут его ждало новое затруднение. Отмель была слишком далеко, а море штормило. Здесь внизу, с кромки берега, с трудом можно было различить лишь самые макушки цветов, а стоит сойти в воду, исчезнут и они. Как же плыть? Как выдержать на таком расстоянии направление почти в точку?