— Со временем, видимо, так и будет, — сказал Максим.

— Так вот, наш иллюзионорий действует одновременно на все без исключения органы чувств, включая осязание, ощущения вкуса, словом, все-все. Есть и еще одно отличие. В вашем кино действие развертывается по определенному, заранее составленному сценарию, и действующие лица повторяют все время одни и те же реплики. У нас, в иллюзионории, действующее лицо просто живет, черпая соответствующую информацию из хранилищ Главного кибера. Поэтому при желании вы можете поговорить с ним на любую интересующую вас тему, поспорить, попросить сводить в интересное для вас место, познакомить с нужными вам людьми, реально живущими или жившими в любое отдаленное от нас время.

— А если у Кибера не окажется соответствующих данных?

— Тогда ваш собеседник скажет, что он чего-то не знает, не помнит или не может сделать. Это то, что принято называть у вас документальным фильмом. Но можно настроить иллюзионорий на какой-то вымышленный сценаристом художественный сюжет. В таком случае сам автор закладывает в Кибер соответствующую программу. Возможности такого «фильма» уже. Но и в этом случае вы можете вмешаться в действие так, как вмешались бы в жизнь реально существующих людей. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, — улыбнулась Миона. — Так что не вздумайте, к примеру, прыгнуть вниз головой со скалы. Физически с вами ничего не произойдет. Но психика переживет весь комплекс соответствующих эмоций. Впрочем, сейчас я попрошу вас ни во что не вмешиваться. Только смотрите и слушайте. Речевое сопровождение будет синхронно переводиться на русский язык. Я буду с вами. Только не говорите со мной громко. Вы готовы?

— Да.

— Включаю генераторы. Сейчас мы окажемся в центре управления кораблём. Не пугайтесь, пожалуйста.

Светильник погас. На мгновенье зал погрузился в темноту. Только профиль Мионы слабо фосфоресцировал в сплошном мраке. Но вот тьма рассеялась, и Максим увидел, что это уже не прежний зал, а небольшое овальное помещение, сплошь облицованное приборными панелями, где мигали, струились, перескакивали с места на место тысячи разноцветных огоньков. В передней части помещения перед большим светящимся экраном сидел в кресле высокий седой мужчина с тонким чрезвычайно усталым лицом. Сзади, за его спиной, бесшумно двигались два оранжевых робота.

Руки мужчины лежали на клавиатуре приборного щита.

Длинные рычаги роботов то поворачивали различные маховички, то поднимали или опускали тумблеры приборов.

Но не это больше всего удивило Максима. Больше всего поразило его то, что они с Мионой совершенно свободно стояли на полу, словно за секунду перед этим и не было никаких кресел с их кольцами и захватами. А главное, что оба они были снова обуты: Миона в свои обычные туфли, а он в какие-то легкие сандалии из мягкой эластичной ткани.

Все это просто не укладывалось в сознании. Он вопросительно взглянул на Миону, но та сразу взяла его за руку:

— Сядем вот здесь, за этими пилонами, — шепнула она, увлекая Максима в дальний угол помещения. — То, что вы видите, произошло тридцать лет назад. Сейчас глубокая ночь. А в кресле командира корабля, перед экраном, — мой отец.

— Ваш отец?!

— Тише. Смотрите. Смотрите!

Командир поднял голову от пульта, нажал на небольшой рычаг. Экран сразу потемнел, а в центре его, в золотистой россыпи звезд, ясно проступил яркий голубой диск с темными провалами морей, желто-зелеными пятнами материков, причудливыми нагромождениями облаков.

Командир устало откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза рукой. Стало совсем тихо. Лишь какой-то прибор отстукивал ровные промежутки времени, да медленно, очень медленно поворачивался на экране диск планеты.

Но вот командир тряхнул головой, положил руку на одну из клавиш:

— Этана!

Максим вздрогнул. Ведь кроме них троих в помещении не было никого. Но в следующее мгновенье на пульте вспыхнул небольшой экран связи:

— Иду, дорогой. Только уложу Миону.

— Не надо, зайди с ней.

Через минуту в Центр управления вошла Этана, точно такая, какой он видел ее вчера, только очень худая, утомленная, с маленьким ребенком на руках. Командир обернулся к ней:

— Сядь, Этана. Вот она, цель нашего трагического пути, — он указал на голубой диск планеты. — Я выверил все координаты, снял необходимые константы. Это и есть третья планета звезды Гелио, на которую два миллиона лет назад по местному исчислению высадились наши соотечественники. Мы достигли цели. Но какой ценой! Эта чудовищная гравитационная аномалия, сбившая корабль с пути, стала роковой.

Однако дело не только в этом. Я хочу, чтобы Система знала, что главной ошибкой экспедиции было укомплектование корабля слишком пожилыми астронавтами. Конечно, не будь той аномалии, мы все успели бы вернуться в Систему. Но разве можно рассчитывать только на благополучный исход? И вот результат…

Вторая ошибка — и я хочу, чтобы о ней тоже знала Система — заключалась в том, что женщины звездолета, подобно женщинам Системы, не хотели иметь детей естественным, непосредственным образом. Лишь твоя мать оказалась разумным исключением. Иначе уже через несколько часов это замечательное творение разума превратилось бы в мертвый астероид, и Система никогда не узнала бы о результатах экспедиции.

— Через несколько часов?.. Что ты говоришь, дорогой! Тебе нужно просто отдохнуть…

— Нет, Этана, я знаю, что говорю. Иначе не позвал бы вас с дочкой в столь поздний час. Слушай внимательно, что я тебе скажу. Я уже дал Киберу приказ ввести тебя в ранг командира корабля. Датчик командира надо вживить до истечения этих суток…

— Но, дорогой…

— Не перебивай, Этана, время дорого. Итак, о датчике ты не забудешь. Теперь главное: сейчас корабль выведен на самую оптимальную орбиту вокруг планеты, при необходимости Кибер внесет нужные поправки. Защитное поле на максимуме. Все системы приведены в состояние наинизших энергетических уровней. Я уже исследовал физико-химические параметры атмосферы планеты. Они практически такие же, как два миллиона лет назад. Я специально пользуюсь местным исчислением времени, оно теперь ляжет в основу всех расчетов.

Так вот, в нынешней атмосфере лишь чуть меньше углекислоты и больше свободного кислорода, — это естественно. Но я не успел установить наличие или отсутствие разумной жизни. Для этого нужно вывести на более низкие орбиты спутники-ретрансляторы. Этим придется заняться тебе. И последний совет, даже приказ — если на планете не окажется разумных веществ — сажай корабль на планету. Там в спокойной обстановке проведешь все наблюдения, выяснишь по возможности судьбу нашей первой экспедиции, рассчитаешь с Кибером обратный маршрут к Системе. Если же обнаружишь разумную жизнь, то независимо от высоты цивилизации и ее происхождения — ни в коем случае не уходить с орбиты! Только наблюдать. Никаких контактов с цивилизацией. Спуск на планету в челночке лишь в исключительных случаях со всеми правилами предосторожности. Ну, а дальше я полагаюсь на твой ум. И самое главное — береги ее! Вы с ней должны вернуться в Систему. Дай мне взглянуть на нее в последний раз.

— Она спит… — мать осторожно передала девочку командиру.

— Бедная крошка! — он взял ее на руки, прижался лицом к маленькому тельцу, потом передал дочь обратно матери и отвалился в кресле.

— Всё… Прощайте… родные… — он закрыл глаза. Этана опустилась на колени и прильнула к его ногам.

Тысячи огоньков все так же мигали, струились, перескакивали с места на место по бесчисленным панелям и приборам. Гулко отсчитывал ровные промежутки времени бесстрастный метроном. Медленно, очень медленно поворачивался на экране диск чужой планеты…

Максим осторожно перевел дыхание. Жгучий комок подкатил к горлу. Но все уже исчезло. Секунда полной темноты — и снова вспыхнул матовый фонарик, осветив пустой зал иллюзионория.

К удивлению Максима, они с Мионой сидели на прежних местах, в креслах с зажимами. Только лицо Мионы было чуть бледнее обычного, да крупная слеза катилась по щеке, скупо поблескивая в полутьме.

— Вот так мы прибыли на Землю, — сказала она вполголоса, словно самой себе, — и остались одни с Этаной. Обе мы, как видите, родились здесь, на корабле, и знаем о Системе лишь по фильмам, вроде этого. Стоит ли говорить, как трудно, как неизмеримо тяжело было Этане в первые месяцы и годы? Но надо было жить, надо было растить меня, вести наблюдения за планетой.

К Земле были посланы спутники-ретрансляторы, на поверхность планеты спущены различные автоматы, тщательно замаскированные под затих птиц, рыб, насекомых.

Наблюдения велись и в море, и на суше, и в лесах, и в городах. И весь этот гигантский поток информации молниеносно перерабатывался Кибером, который выдавал Этане лишь самые важные, самые необходимые обобщения. Скоро она узнала, что на Земле существует довольно высокая цивилизация похожих на нас людей, и естественно было предположить, что это потомки наших астронавтов, оставшихся здесь, как вы слышали, два миллиона лет назад. Этана очень надеялась на это. Но что ожидало её!

Свет снова погас, и через мгновенье они оказались в знакомом Центре дальней связи. В кресле перед экраном сидела Этана. Максим и Миона расположились в сторонке, за ее спиной. Этана передвинула рычажок на пульте. Экран осветился. И картины Земли, далекой и близкой, поплыли перед их глазами.

Вот потянулись горы — крутые, неприступные, с шапками снегов, голубыми языками ледников, шумными ручьями, бегущими вниз, в долины. Потом пошли равнины — мягкие, чуть всхолмленные, с широкими спокойными реками, тенистыми лесами, бескрайними полями и лугами, где целые стада сытых, чистых, лениво жующих коров и овец медленно двигались по колено в траве к белеющим вдали фермам.