— Здесь еще кое-что есть. Но теперь я с вами. — Она поднялась, словно к чему-то прислушиваясь. — У вас была Этана?

— Да.

— Долго?

— Все утро. Целую лекцию прочла.

— Конечно, ни больше ни меньше, как по проблемам вселенского масштаба?

— Как вы угадали? Речь шла о законах развития цивилизаций.

— Но она хоть покормила вас?

— Я не был голоден, Миона.

Она покачала головой:

— Я должна извиниться за Этану.

— Да, право, у меня нет к ней ни малейших претензий.

— Вы полагаете, я не знаю Этаны. Но они все таковы, граждане системы Агно. Кибер избаловал их. Он так мелочно заботится о каждом жителе Системы, что те разучились думать друг о друге. Но я накормлю вас, независимо от того, голодны вы или нет. Идите умойтесь. А я приготовлю стол.

После обеда она усадила Максима в кресло под окном, сама села рядом на низкой скамеечке и сказала:

— Я хотела предупредить вас. Остерегайтесь Этаны.

— Остерегаться Этаны? Почему?

— Я не могу сказать точно почему. Но чувствую, понимаете, чувствую, что когда-нибудь она сделает вам больно.

— Однако она сказала, что откосится ко мне вполне благожелательно.

— Да? Так она сказала? А зачем ей понадобилось это говорить?

— Ну… очевидно, просто так.

— За всю Свою жизнь, мой друг, Этана не сказала ни одного слова просто так. И это свойственно всем им, всем гражданам Системы. Этана не лучше и не хуже каждого из них. Ни одного бесцельного поступка, ни одной ненужной фразы — вот во что вылилось там безраздельное господство разума. Я несколько раз была в Системе, через иллюзионорий, конечно, и знаю цену этому основополагающему принципу Агно.

— Но что может сделать Этана — убить, заточить в темницу?

— Нет, один из правовых принципов Системы категорически запрещает лишать человека жизни или подвергать его любым физическим мукам. Но там нет никаких гарантий от мук душевных. С точки зрения Системы, это, пожалуй, и объяснимо. Трудно нанести душевную травму человеку, у которого нет души. Но вы, земляне, так ранимы в этом отношении. Я знаю по себе… До сих пор не могу забыть, как мучила меня Этана в течение многих лет после вашей женитьбе на Марине.

— Мучила вас?

— Да. Я, конечно, тоже была не в восторге от этого вашего поступка. Мне было больно, обидно, досадно. Но я жалела вас. Мне по-прежнему, а может быть, даже больше, чем прежде, хотелось помогать вам, хотелось видеть вас, знать, как вы живете. И это, видимо, больше всего ожесточало Этану. Она была неумолима. Не разрешала мне даже говорить о вас, не хотела слышать вашего имени. Вы словно перестали существовать. Я не знала, где вы, что с вами, больны вы или здоровы. Тщетно обшаривала я через оптические системы челночка окрестности Вормалея и Отрадного. Вас там не было. Я знала только, вернее, чувствовала, что иногда вам бывает очень плохо. В такие минуты я бросалась к Этане, просила, умоляла ее разыскать вас, узнать, что с вами. Она не хотела меня и слушать. Это были самые черные дни моей жизни.

Миона вздохнула:

— Но вот вы вернулись в Отрадное. Я сразу почувствовала это. А вскоре и увидела вас. Вместе с Антоном. Как я была счастлива! Но уже на следующий день Этана запретила мне пользоваться челночком, заблокировала даже Центр дальней связи. Целыми днями металась я по кораблю, искала возможности установить с вами связь. Но что можно было сделать против Кибера и Этаны? Одна машина стоила другой…

Так повторилось и на следующее лето. Однако осенью, когда я почувствовала, что вы вот-вот снова покинете Вормалей, я взбунтовалась. Я пошла на неслыханное преступление, Максим. Вооружившись гравитоизлучателем, тайком от Этаны я разрушила блокирующую систему шлюзов и бежала в челночке на Тинто. Там я прежде всего соединилась с Этаной и заявила, что немедленно уничтожу челночок и себя, если они с Кибером попытаются вернуть меня на корабль. Этана вынуждена была уступить, взяв с меня лишь слово, что я не воспользуюсь спасательным снарядом и не покину окрестности Лысой гривы.

Так я на несколько дней обрела свободу, дышала одним воздухом с вами, а на экране челночка видела вас, Антона, Таню. Вы изменились. Стали взрослым мужчиной, сильным, умным. Но по-прежнему любили меня. Я это чувствовала. Это нельзя было не чувствовать. И вы подружились с Таней. Как я была рада этому!

Но потом я узнала ужасную вещь. Я поняла, что вы готовы согласиться с Антоном, будто меня совсем нет, будто я жила два миллиона лет назад. Два миллиона! Мне стало страшно. Так страшно, как никогда прежде. Но как я могла переубедить вас?! Времени оставалось совсем мало. Вы уже собирались уезжать. И я не придумала ничего лучшего, как дать приказ автоматам вложить в альбом Тани случайно оказавшуюся у меня памятную пластинку с моим изображением. Вы ведь видели её?

— Да. Но почему она исчезла?

— Автоматам было дано указание уничтожить пластинку сразу, как только она побывает в ваших руках. Так, манерное, и случилось. А вскоре вы уехали. И снова я целую зиму ничего не знала о вас. Ждала, тосковала, плакала. Зато весной прямо заявила Этане, чтобы она не препятствовала моим полетам на челночке. Она вынуждена была согласиться. Даже не сказала о вас ни одного худого слова. Впрочем, я и не прислушалась бы к ним. Для меня вы давно стали единственным, любимым, и я уже не анализировала своих чувств. Они казались столь же естественными, как сама жизнь. Я просто любила вас так, как любят женщины Земли.

А между тем, именно этой весной я впервые начала понимать, что между мной и вами стоит стена, стена земных и наших условностей, преодолеть которую у меня не было никакой надежды. Будь я землянка, я просто пришла бы к вам и сказала, что люблю вас, не думая больше ни о чем, не рассуждая, умно это или глупо. Но надо мной властвовал разум Системы. Я не могла не задать себе вопроса: а что дальше? Как, где мы могли бы быть вместе? Вы не могли покинуть Землю, я не могла уйти с корабля.

И все-таки этой весной что-то случилось бы, наверное. Земное чувство победило разум Системы, и так или иначе я решилась бы на встречу с вами. Однако Земля осталась Землёй. Со всеми ее нелепостями и бессмысленностями.

Вдруг я узнала, что, не успев приехать, вы собираетесь снова покинуть Вормалей, кто-то вынуждает вас к этому. Потом вы расстались с Антоном. Неплохо, но, как мне показалось, и не совсем хорошо. Встретились с Таней, даже остались у неё, но уже наутро простились с нею, надолго, на много дней.

Вероятно, Этана разбиралась во всем этом лучше меня. Она ничему не удивлялась, а в день вашего прихода на Тинто, ничего не сказав мне, вдруг одна улетела в челночке на озеро. Сначала это не очень расстроило меня. Признаться, мне и не хотелось видеть вас там на глазах у Этаны. В памяти еще жило воспоминание о первой нашей «встрече» на Лысой гриве. Но потом мной вдруг овладела такая тоска, такое страшное предчувствие большой беды, что я занемогла.

Спешно прилетевшая Этана нашла меня в полубессознательном состоянии. Я могла спросить только, живы ли вы. Этана заверила меня, что у вас все хорошо. Но я успела заметить, что она как-то странно возбуждена и, конечно, что-то не договаривает. Только через три дня я смогла снова вылететь на Тинто.

Вылетела одна, украдкой от Этаны, и нашла вас… на Зубе Шайтана. Вы не представляете, какой ужас овладел мной. Ведь я знала, что ваш элемент связи отключен Этаной. Следовательно, я не могла связаться с вами, не могла оказать вам никакой помощи. А без этого вы могли сорваться, разбиться насмерть. Страх за вас парализовал все мои мысли, слезы мешали следить за вами. А надо было что-то предпринять. Срочно, немедленно!

И я направила к вам автомат с переговорным устройством. Этана не разрешала пользоваться такими автоматами, слишком велик был риск раскрытия кашей тайны. Но я не могла придумать ничего другого. Я торопилась сказать вам, чтобы бы не взбирались дальше, к вершине, чтобы немедленно спускались вниз. Но, кажется, я не успела сказать и половины того, что хотела. Главный кибер заблокировал мой автомат. А сама я потеряла сознание…

Для меня так и осталось тайной, потеряла ли я сознание от страха или это было делом рук Этаны. В первом случае я должна была возненавидеть себя, во втором — навсегда потерять уважение к Этане. Я предпочла первое.

Очнулась я уже на корабле. И первый мой вопрос, естественно, был о вас. Этана сказала, что вы благополучно спустились со скалы, вам помогла Таня, но немного нездоровы и лежите пока в больнице. И вот тогда, Максим, я впервые сказала себе, что недостойна вашей любви. Таня, девушка, не имеющая абсолютно ничего, кроме любящего сердца, спасла вас. А я, со всем арсеналом системы Агно, не сделала для вас ничего, лишь потеряла сознание от страха. Правда, мне мешали Кибер с Этаной. Но я должна была придумать, как противостоять им, бороться с ними, может быть, умереть за вас. Ведь она умерла. А я… Я снова вернулась к этим дворцам, этому благополучию, этой роскоши. Да, я поняла, что на такую любовь, какой любила вас Таня, я просто не способна. Я осталась девушкой Системы. А вы достойны только любви землянки, любви бездумной, самоотрешёнкой, все сжигающей, как пламя пожара.

На следующий день Этана сказала, что минувшей ночью автоматы ликвидировали нашу базу на Тинто, и отныне мы будем совершать челночные рейсы на Землю где-то в окрестностях Лахты под Ленинградом. Ей это было удобнее, потому что предстояло получше познакомиться с Ленинградом — городом, наиболее интересным в вашей стране. А мне было уже всё равно. Мысленно я прощалась с вами навсегда.

Мне было просто стыдно за всё, что произошло. И все-таки захотелось увидеть вас в последний раз. Помню, я словно в каком-то забытьи прошла в Центр дальней связи, включила Землю, и автоматы мгновенно разыскали вас. Я даже растерялась от неожиданности. Только после до сознания дошло, что Этана снова подключила к Киберу ваш элемент связи. Но какое это имело теперь значение! Вы были на кладбище, прощались с Таней, прощались со всем, что привело вас к этому холмику земли. Я молча смотрела на вас и плакала вместе с вами. Я даже не обернулась, когда почувствовала, что за спиной у меня стоит Этана. Что привело ее в Центр связи? Раскаяние женщины или все тот же бесстрастный ум командира корабля? Но тут я увидела, как наш автомат опустился на могилу и укрепил там только что распустившийся астийский эдельвейс. Тогда я бросилась к Этане и прижалась лицом к ее плечу…