Максим поднялся на лифте вверх и долго стоял перед экраном связи, не в силах нажать на кнопку вызова Мионы.

Наконец рука его легла на знакомую клавишу. Миона подошла к самому экрану:

— Не будем сегодня встречаться, Максим. У меня очень много работы. Да и тебе стоит побыть одному. Доброй ночи, милый.

— Доброй ночи, Ми.

Экран погас. Максим вышел на свежий воздух и, не разбирая дороги, прямо через лес, пошел вниз, к морю…

17.

В этот день он оказался здесь случайно, решил сократить дорогу к морю и, лишь увидев сидящую в задумчивости Этану, понял, что попал на аллейку с засохшим камилло.

Следовало свернуть, конечно, в сторону. Однако Этана уже заметила его:

— Рада вас видеть, Максим. Садитесь, прошу вас.

Пришлось подойти ближе. Однако не успел он сделать и шагу, как земля под ногами качнулась. Он вопросительно взглянул на Этану.

— Это челночный рудовоз. С Луны или с Марса. Они всегда так причаливают. Да вы садитесь, садитесь!

Максим направился к скамье. Но вдруг взглянул случайно на гигантское дерево, высившееся над инопланетянкой, и вмиг застыл от ужаса. Нет, тот отвратительный треск, который словно вспорол ему мозг, он услышал позже, много позже. Сначала он увидел лишь, как громадный ствол почему-то накренился и, приняв совершенно неестественное положение, начал падать на них с Этаной. Только после этого в сознание ворвался треск, и он понял, что видит смерть.

— Этана! — закричал Максим.

Но она не поняла его. Да если б и поняла! Бесчисленные автоматы давно отучили ее от мгновенной реакции на опасность. Мозг же Максима работал, как высокочастотный генератор. Дерево шло так, что Этану накрывал ствол, а его самого — густой шатер сучьев. Он мог ещё отскочить в сторону, чтобы уйти от центральной части кроны. Для Этаны это было исключено. Он мог успеть подбежать к ней, стащить ее со скамьи. Но тогда оба оказались бы под стволом— времени на то, чтобы выскользнуть из-под него, не оставалось. Он мог наконец сильно толкнуть Этану вперёд. В этом был шанс на спасение. Один из тысячи! Но все же шанс.

И Максим, не раздумывая ни секунды, в стремительном прыжке, оттолкнувшись всей силой своих ног и распластавшись над землей, как делают иногда волейболисты, беря трудный мяч, бросился вперед и обеими руками, вытянув их как можно дальше, — толкнул Этану вперед.

В последнее мгновенье он успел ещё увидеть ее расширившиеся от удивления глаза и поднявшиеся для защиты руки. Но толчок был так силён, что она кубарем покатилась вниз по склону. А он перелетел по инерции через скамью и, зацепившись за нее ногами, тяжело упал в колючую траву. В тот же миг вместе с глухим грохотом мозг пронзила острая боль в ногах и бедре, и он провалился в черный, бешено крутящийся омут.

Очнулся Максим в незнакомом белом помещении, под низким прозрачным колпаком. Ноги словно окаменели. Тупая боль сковала всю нижнюю часть тела. И сразу вспомнилось все. Неужели он уже без ног?

От одной этой мысли липкий пот покрыл лицо и руки.

Непроизвольный стон вырвался из груди. Боль сразу усилилась. Но уже в следующее мгновенье откуда-то сзади, из-за головы, потянуло прохладой, запахло свежестью, боль начала стихать. Он попытался дотянуться рукой до колен. Однако что-то тёмное отгородило от него свет, колпак распался на две половинки, и красивое озабоченное лицо.

Этаны склонилось над ним:

— Вам больно, Максим?

Он молча кивнул. Она бережно, еле ощутимым прикосновением пальцев отвела у него со лба влажные волосы:

— Не волнуйтесь, так должно быть. Скоро это пройдет. К счастью, обошлось без осложнений. Повреждения в ногах и бедре были серьёзными. Но все удалось восстановить без малейших отклонений. Регенерация тканей заканчивается. Потерпите, Максим. Я знаю, это трудно, но… — ее мягкая прохладная ладошка легла на лоб, и боль почти прошла.

— Давно я так… под этим колпаком? — спросил он.

— Давно, мой друг. Скоро три месяца.

— О-о! — снова не сдержал стона Максим. — Так, значит, корабль…

— Старт корабля задерживается. Пришлось реконструировать некоторые системы.

— Но три месяца!

— Зато вы снова здоровый человек.

— А как там… на Земле?

— На Земле за это время не произошло ничего существенного. Но позвольте и мне задать один вопрос, — Этана пригладила ему волосы, задержала руку на виске. — Скажите, зачем вы сделали это?

— Сделал что?

— Бросились ради меня навстречу смерти. Ведь я… Ведь мы совершенно чужие люди.

— При чем тут свои или чужие? Я видел, дерево падает прямо на вас. Даже отскочив от скамьи, вы не избежали бы удара стволом. И тогда… Тогда была бессильна бы даже ваша медицина.

— Да, пожалуй. Это вы рассчитали точно. Но как вам не удалось рассчитать, что, бросившись ко мне и потеряв опору под ногами, вы сами лишились всякой возможности избежать удара?

— Я не успел об этом подумать.

— Вы не успели об этом подумать?.. — она покачала головой. — Вы не хотели об этом подумать, странный, так и не понятый мною человек. Но я утомила вас. Вам нужен еще покой и покой.

— Нет, мне уже лучше. И я попросил бы вас… Пусть придет Миона.

— Миона… Она не сможет к вам прийти.

— Неужели она так занята, что даже сейчас…

— Мы поговорим еще о Мионе. А теперь — спать, мой друг.

— Поговорим… О чем? С ней что-нибудь случилось?

— Ничего с ней не случилось. Но вам следует уснуть. Спать! Спать, Максим! — она посмотрела прямо ему в глаза, и он почувствовал, что против своей воли погружается в глубокий сон…

А когда он снова проснулся, то удивлением увидел, что нет уже ни белой комнаты, ни прозрачного колпака, и лежит он в своей постели, но рядом в кресле опять сидит Этана.

Увидев, что Максим проснулся, она подошла к нему:

— Добрый день, Максим. Вот и все! Ткани восстановились. Завтра встанете и будете ходить, как прежде. — Но в голосе инопланетянки чувствовалось что-то недоговоренное.

— Этана, ради всего святого! Прошлый раз вы говорили о Мионе так странно… Где она? Что с ней?

— Да что вы опять разволновались? Миона готовится стать матерью. И по законам Системы пока не сможет видеться с вами. Долго. Несколько месяцев.

— Несколько месяцев?! Но почему? Ведь она моя жена! Мы любим друг друга!

— Я знаю это. Но Миона не женщина Земли. У нас так бывает всегда.

— Но это нелепо, глупо, чудовищно! Я должен ее видеть!

Этана решительно покачала головой:

— Вы не увидите ее, Максим. Я знаю, вам будет трудно. Но есть обстоятельства, переступить которые невозможно. Я сделаю все, чтобы облегчить боль разлуки. Сейчас автомат приготовит вам покушать и включит тонизирующий душ. А мне пора на пульт. Поправляйтесь, мой друг, — она легонько сжала его руку и пошла к выходу. Но на полпути обернулась:

— Я дам указание Киберу: он соединит вас со мной, где бы я ни находилась, можете вызывать меня в любое время дня и ночи.

Инопланетянка вышла. А он соскочил с постели и, несмотря на большую слабость, начал поспешно одеваться:

— Законы Системы… Плевал я на законы Системы! Я должен видеть Миону. Сейчас. Немедленно! — Он толкнул стену и вышел наружу.

Там всё было прежним. Всё так же благоухали на солнце бесчисленные газоны и куртины. Всё также утопал в цветах и зелени маленький домик Мионы. И тот же свежий ветер дул со стороны моря. И так же лениво плыли по небу белоснежные облака.

Да полно, так ли уж непреодолимы запреты Этаны?

В конце концов сама Миона не потерпит этого. Максим не задумываясь поднялся к домику юной инопланетянки Вход в него тотчас раскрылся перед ним. И никаких препятствий не встало на пути. Но комнаты домика были пусты. Не видно было даже личных вещей Мионы, не чувствовалось и запаха любимого ею астийского эдельвейса.

Максим бессильно опустился на пол осиротевшей спальни жены. Ясно, что она давно не живет здесь. Этана упрятала ее за десятью замками. Но не будет же она держать ее взаперти день и ночь. Мионе захочется погулять, подышать свежим воздухом. Может, и сейчас она бродит где-нибудь по острову или сидит в одном из своих любимых уголков.

И Максим, не теряя ни минуты, отправился на поиски.

Но все было тщетно. Мионы не было нигде. Лишь поздно вечером совершенно разбитый и отчаявшийся, еле волоча ноги от усталости, вернулся он в свой домик. И тут же раздался сигнал ближней связи. В безумном волнении бросился Максим к экрану. Перед ним стояла Этана:

— Добрый вечер, Максим. Как вы себя чувствуете? Вам ничего не нужно?

— Благодарю вас, ничего! — он махнул рукой и отвернулся.

Экран погас. Максим, не раздеваясь, упал в постель и сразу погрузился в тревожную полудремоту, которая была ни сном, ни бодрствованием. Временами он будто засыпал, неясные обрывки сновидений начинали тесниться перед ним. Но в следующее мгновенье сон снова оставлял его, и он ворочался с боку на бок, мучительно переживал все случившееся.

Так продолжалось, наверное, до полуночи. Максим хотел уже встать, выйти на воздух, как послышался тихий шорох, и слабый, еле ощутимый запах эдельвейса повеял в темноте.

Он сразу вскочил:

— Миона?..

— Тише, тише, милый! И ляг, как лежал. Я пришла к тебе… — слабый, прерывистый голос любимой звучал как журчание далекого ручейка, и была в нем нескончаемая печаль. — Я пришла к тебе, не могла не прийти… Но это величайшее преступление против законов Системы и самого естества моего.

— Что ты говоришь, Ми?!

— Да, это так, дорогой мой человек. Но разве мы виноваты, что всё закончилось так трагично, ведь мы даже не простились перед разлукой. И ты обещаешь лишь лежать и слушать. Ты обещаешь это, милый! — трепетные пальцы на миг коснулись его лба, частое дыхание обожгло лицо.

Он непроизвольно потянулся к ней руками.

— Нет-нет, ты обещал! Лежи и слушай.

— Но я не вижу тебя, Ми. Почему ты не светишься?

— Так должно быть. Так надо, милый. Ведь скоро я стану матерью. Ты слушай, только слушай. Видишь, мне трудно даже говорить. Я смогу пробыть с тобой очень недолго. А надо сказать так много. Прежде всего — не сердись на Этану: она здесь ни при чем, мне действительно нельзя встречаться с тобой. Теперь самое главное — скоро корабль покинет систему Солнца, раньше, чем мы сможем увидеться, поэтому…