Через четверть часа я отпустила Скотта и Тиш, заверив их, что закрою бар самостоятельно.

— Ты уверена? — спросила Тиш, забирая сумочку.

— Не беспокойтесь, — кивнула я. — Всё будет в порядке. До понедельника.

Оставшись одна, я закрыла главную дверь и выключила основной свет, оставив только тот, который освещал барную стойку. Мои нервы всё ещё были взвинчены, несмотря на количество выпитого спиртного. Мне не давал покоя неприятный инцидент со студентами, и я всё ещё не могла выкинуть из головы Блейна. Наверное, мне всё же следовало пойти с Биллом. Или Брайаном. Или как там звали этих мажоров.

Вздохнув, я забралась на барный стул и сделала глоток холодного пива. Подпирая рукой щёку, я отрешённо играла с бутылкой, совсем не торопясь возвращаться домой.

Работавший в баре повар Джефф в начале смены приготовил гамбургер и не спускал с меня внимательного взгляда до тех пор, пока я не съела хотя бы половину. Бывший военный, бритоголовый и суровый человек, Джефф наводил страх даже на Ромео, но ко мне всегда относился хорошо. Он мало говорил, неплохо готовил и всегда курил, причём часто делал это в одно и то же время. Уже целый месяц Джефф старался меня накормить, что было крайне мило с его стороны.

Честно говоря, я не переставала убеждаться, насколько мне повезло с друзьями. Жестоко заставлять их так долго волноваться. Мне следовало взять себя в руки. В конце концов, каждый день люди расходились, разводились или умирали. Я была не первой и не последней девушкой с разбитым сердцем.

В какой-то момент мне показалось, что я чувствую подозрительное покалывание в области затылка, но оглянувшись, увидела только своё отражение в тёмных стёклах, тянувшихся вдоль всей стены. Отбросив странное ощущение, я допила пиво и выбросила бутылку в мусорный бак. Пришло время возвращаться домой.

На улице после полуночи было очень тихо и безлюдно. Мне нравились летние ночи, когда дневной зной сменялся долгожданной прохладой, окутывавшей кожу, словно тонкий шёлк. Глядя на яркое ночное небо, я думала о том, что жизнь несмотря ни на что продолжалась. Хотелось бы только, чтобы с каждым новым днём становилось немного легче, и в конце концов наступило утро, когда я, проснувшись, не думала бы о Блейне. Совсем.

Из расслабленных пальцев случайно выпали ключи, и я, пробормотав проклятье, наклонилась, чтобы подобрать брелок с асфальта. В этот момент ночную тишину разорвал выстрел, заставив меня вскрикнуть. Машинное стекло разбилось, и я инстинктивно упала на землю, закрыв руками голову от сыпавшихся осколков.

Чувствуя, как адреналин опалил мои вены, я дрожащими пальцами расстегнула сумочку, чтобы вытянуть револьвер. Раздался ещё один выстрел с противоположной стороны. Кто-то стрелял в ответ, и это совершенно точно была не я.

Через несколько секунд послышался визг колёс, за которым последовали ещё выстрелы, а я продолжала прижиматься к асфальту, опасаясь попасть под перекрёстный огонь или что бы это ни было. С моей удачей, я вполне могла оказаться посреди разборки между бандами.

Спустя пару минут всё утихло, не считая пронизывающего звона в моих ушах. Постепенно убрав руки с головы, я почувствовала саднящее ощущение в области щеки. Когда я провела по лицу пальцами, на них осталась кровь от пореза. Просто замечательно.

Поморщившись, я осторожно поднялась на ноги. Слава Богу, больше в меня никто не стрелял. Скованно оглядевшись по сторонам, я гадала, стоило ли мне позвонить копам, когда из моих лёгких резко вырвался воздух.

В глубокой тени в нескольких метрах от меня стоял мужчина, державший в руке оружие.

Тяжело сглотнув, я глухо произнесла:

— Полагаю, ты случайно оказался в этом квартале.

Блейн вышел из тени, и моё сердце на мгновение остановилось. Видеть его снова так близко казалось чем-то похожим на сон. Голова внезапно закружилась, и грудь сдавило, словно от удара.

— Я здесь потому, что ты избавилась от моего телохранителя, — произнёс он ровным тоном. Его лицо ничего не выражало.

После трёх долгих месяцев звук его голоса пробуждал в сердце горько-сладкую боль. Как много ночей я смотрела на телефон, надеясь, что он позвонит? Мне потребовалась вся сила воли, чтобы скрыть боль, которую я испытывала, и моя рука прижалась к грудной клетке, чтобы унять приступ предательской тошноты. Я совсем не хотела, чтобы меня стошнило у него на глазах. Лучше захлебнуться, чем позволить этому случиться.

— Мне не нужен телохранитель, — сквозь зубы сказала я. — Особенно твой.

— Значит лучше, чтобы тебя убили? — он вскинул бровь, и я услышала злость в его голосе.

— Мне под силу себя защитить, — напряжённо возразила я. — И с какой стати ты волнуешься? — Мой вопрос был похож на обвинение, и я не смогла сдержаться, чтобы не затаить дыхание в ожидании его ответа.

— Пресса будет упиваться новостью об убийстве моей бывшей невесты.

Я поперхнулась воздухом, потому что мои лёгкие, казалось, перестали работать. Как только я решила, что Блейн не может ранить меня сильнее — он вернулся и доказал обратное. Боль опалила мои вены, и я не смогла сдержаться, чтобы не ранить его в ответ так же сильно.

— Удивлена, что ты прислал ещё одного телохранителя, — сказала я с издёвкой, — после того, как я переспала с предыдущим.

Я говорила о Кейде — его сводном брате, которого Блейн заставил несколько месяцев назад стать моим телохранителем. О том самом брате, в измене с которым Блейн обвинил меня три месяца назад. Конечно, это была неправда, но Блейн не поверил, когда я пыталась перед ним оправдаться.

Между нами повисла напряжённая тишина, в которой, казалось, можно было утонуть. Челюсть Блейна окаменела.

— Кейд отрицает, что между вами что-то было, — наконец отрывисто произнёс он, и его голос разрезал ночное пространство как холодная сталь.

— Ох, неужели? — бросила я в ответ с откровенным сарказмом. — Приятно осознавать, что мы успели сверить версии.

Значит, Блейн всё еще верит в нашу измену, даже если мы оба отрицаем свою вину? Что ж, меня это вполне устраивало. Он мог верить в пухлых купидонов, парящих среди облаков со стрелами, если ему хотелось. Мне было всё равно.

Мой желудок всё ещё болезненно ныл, и злость, смешиваясь с болью, спазмом подступала к горлу. Я понимала, что нужно уходить, бежать от Блейна так далеко, как только можно. Но мои ноги отказывались подчиняться. Я как будто приросла к асфальту, не в силах оторвать глаз от Блейна. Он был высоким и всегда нависал надо мной, когда был рядом, но сейчас, слава Богу, я находилась от него на достаточно безопасном расстоянии. В полумраке я разглядела, что он был одет в джинсы и чёрную футболку. Значит, этим вечером он не работал.

Чувствуя, как что-то щекочет лицо, я вытерла ладонью кровь.

— Ты порезалась, — заметил Блейн и шагнул ко мне, убирая оружие за поясницу.

— Не смей приближаться! — предупредила я, вскинув руку вперёд и отступая назад до тех пор, пока не уперлась спиной в машину. — Мне не нужна твоя помощь.

— У тебя кровь на щеке, — осторожно произнёс Блейн, но всё же остановился на расстоянии пары шагов. Он был слишком близко, но хотя бы не пытался меня коснуться. Если бы это случилось, я не нашла бы сил выстоять.

— Со мной всё хорошо, — уведомила я сквозь зубы.

В последнее время я так часто повторяла эту фразу, что начала сама себе верить.

Губы Блейна поджались в жёсткую линию, и выражение его лица невозможно было разобрать.

— Я верю, что ты не спала с Кейдом, — с явным усилием произнёс он.

— А мне плевать, во что ты веришь! — выпалила я, и мой голос пронзила злость. Вся горечь и боль, мучившие меня несколько месяцев, теперь прорвались наружу. — Значит, поэтому ты здесь? Тебе не даёт покоя твоя совесть? Или нет, подожди. Как я могла забыть? У тебя же её нет!

— Я здесь, потому что на свободу вышел Уильям Гейдж.

Эта новость заставила меня замереть. Уильям Гейдж был арестован несколько месяцев назад за множество обвинений, среди которых числилось покушение на мою жизнь. Если бы не Блейн, Гейдж, вероятно, добился бы своего.