Подмечено абсолютно верно! Все мы нервничаем и брюзжим, когда остывает солнце, и вместе с уходящим теплом исчезают последние летние дни. Я тоже из этой породы. Но, стоит посмотреть на происходящее под другим углом, получается, что эта беспросветная мгла принесла мне лишь хорошие новости. Я, похоже, и в самом деле люблю осень, потому что отец нашёл меня, когда осень начала заявлять о себе. Действительно, всему своё время.

– Джина, – нарушила молчание Полли, – во сколько сегодня хотел подъехать ваш отец?

Ей явно хотелось перевести разговор на другую тему.

– Не знаю, – растерянно пробормотала я и тут же поняла, что у меня действительно нет никакой информации. – Он ничего не сказал…

– Я думаю, ничего страшного, – женщина попробовала улыбнуться, но у неё не получилось. – Я потом справлюсь внизу, на «ресепшн», может быть, они чем-то располагают…

– Не волнуйтесь, – я печально вздохнула. – Не стоит беспокоиться. Если сказал, что придёт, значит, так оно и будет. Просто вчера он как-то странно себя повёл, когда я спросила о замужестве.

– Я тоже это заметила, – согласилась Полли. – Сразу занервничал и даже слегка изменился в лице, хотя, судя по всему, человек он – выдержанный и умеет управлять эмоциями…

– А вдруг у него с моим мужем были проблемы? – предположила я. – Обычно тести и зятья редко могут найти общий язык.

– Все возможно, – согласилась женщина. – Не берите в голову, сегодня вы узнаете об этом более подробно.

Мы ещё немного помолчали.

– Кстати, – заметила Полли. – Ваш отец выглядит довольно моложаво. Как, по-вашему, сколько ему лет?

– Даже не могу предположить, – я пожала плечами. – Лет сорок, с чем-нибудь, наверное, ближе к пятидесяти…

– Вот и я о том же. Если учесть, что ему примерно сорок пять, а вам около тридцати… Сколько же ему было лет, когда вы родились?

Я отправил тебя в прошлое в девятнадцать лет…

Поражённая внезапной догадкой, я уставилась на неё, словно увидела в первый раз. Но тут же другая, более трезвая мысль вытеснила возникшее подозрение. Я быстро взяла себя в руки.

– Возможно, он просто хорошо выглядит, – уклончиво ответила я.

Как я могла объяснить этой женщине, что точный возраст моего отца невозможно установить! Вероятно, он был таким десять лет назад, когда только что провёл первые эксперименты и стартовал на мои поиски? Наверняка, сейчас он уже намного старше и голова вся седая. Я смотрела на Полли и знала, что она меня не поймёт. Не поймёт и не поверит. Поэтому, даже не стоит пытаться что-либо объяснять.

Но возможно ли сейчас установить мой возраст?

Наступила третья пауза в нашем сегодняшнем разговоре, на мой взгляд, самая долгая и неприятная. Мы смотрели друг на друга, и каждый думал о своём, но вслух сказать этого не решался.

Ситуацию разрядил щелчок дверного замка, и в палату заглянула женщина в белом халате, которую я раньше никогда не видела.

– Полли, вас к телефону, – смущённо пробормотала она и кивнула мне. – Извините. Здравствуйте.

– Интересно, кто это может быть? – засуетилась Полли. – Обычно на работу мне звонят крайне редко.

– Может, муж? – улыбнувшись, предположила я.

– У меня нет мужа, – сухо отрезала женщина и захлопнула за собой дверь.

Я осталась одна и почувствовала себя ужасно неловко. Какая же я всё-таки дура и постоянно лезу туда, куда меня не просят! Совершенно очевидно, что своим бестолковым замечанием я расстроила, в принципе, неплохого человека. Надо будет обязательно извиниться.

Дверной замок щёлкнул вновь. Появилась Полли. В правой руке она держала изящную радиотелефонную трубку.

– Это вас, – она натянуто улыбнулась. – Ваш отец.

Отец! Я почувствовала, что на спине начались тараканьи бега. Что могло произойти? Почему он звонит, когда обещал приехать?

Дрожащими руками я взяла белый кусок пластмассы.

– Да… – выдавила я деревянным голосом.

– Джина! – послышался далёкий, печальный голос. – Здравствуй, дочка!

– Здравствуй, папа! – поспешно ответила я. – Что-нибудь случилось?

– Ничего серьёзного, – он немного помолчал. – Просто неожиданные деловые встречи. Я сегодня, наверное, уже не смогу заехать…

– А вечером? – я почувствовала, как у меня одновременно заныли виски, зубы и поясница. – Приезжай вечером, когда освободишься!

– Не знаю, – его голос стал совсем сухим и шершавым, как избитый пустынными ветрами песок. – Я постараюсь, но не обещаю… Сегодня у меня был тяжёлый день. Я потому и звоню, чтобы ты не волновалась…

– Понятно, – в уголках глаз появилась горячая жидкость. – Ладно, папа, ничего страшного, конечно, дела есть дела. А завтра… завтра ты придёшь?

– Непременно! – песок голоса приобрёл ровный, приятный цвет охры. – Завтра я приду обязательно!

– Договорились. Я тебя буду ждать… Целую, пап!

– Целую тебя, моя девочка…

– Папа! – я изо всех сил закричала в трубку, боясь, что нас сейчас разъединят.

– Да? – теперь его голос был уже рядом.

– Папа… извини…, я просто хотела задать тебе один вопрос…

– А завтра нельзя?

– Нет, лучше сегодня. Я думаю, не такой уж он и…

– Что ж, спрашивай, – песок голоса вновь стал сухим и потёк тонкой, шуршащей струйкой.

– Что в нашей семье означает восьмое сентября? Что это за день?

Он на какое-то время замолчал, и я поняла, что он озадачен этим вопросом, по крайней мере, в данный момент к нему не готов.

– Папа! – тихонько позвала я. – Ты меня слышишь?

– Да, конечно, слышу, дочка! – он словно очнулся. – Обычный день, ничем не отличающийся от остальных. День в начале осени…

– Это понятно, – нетерпеливо перебила я. – Я бы хотела знать, ЧТО он означает ДЛЯ НАШЕЙ СЕМЬИ?

– Да тоже ничего особенного. Разве что своеобразный канун семейного праздника…

– Какого праздника?

– Твоего. Девятого сентября у тебя, Джина, день рождения.

20 августа

Вчера вечером в палату доставили папины подарки, но я так устала, что перебирать их не было сил. Только сегодня утром, почувствовав себя отдохнувшей, я решила, что сейчас – самое время.

С детским восторгом я разглядывала яркие красочные этикетки на разнообразной формы банках и полупрозрачных, приятно шелестящих пакетах. Честно говоря, полностью забыв мир, существовавший ранее, я и не думала, что в нем существует столько всевозможной вкуснятины.

Особое внимание отец уделил овощам и фруктам. В основном, почему-то зелёным яблокам и маринованным огурцам. Эти позиции он представил в самых разнообразных вариантах. Консервированных огурцов было великое множество: всяческих размеров и калибров, изготовленных в разных странах. Мне очень понравились совсем маленькие, величиной с половину пальца огурчики, которые носили интересное и незнакомое мне название «корнишоны». Яблоки также находились в многочисленных упаковках, в одной они были нарезаны ломтиками и плавали в полупрозрачной тягучей жидкости, напоминающей фруктовое желе.

«Что и говорить, папа знает мои вкусы, – подумала я и ощутила во рту обилие слюны. – Только зачем всего столько? Здесь хватит на целую роту! Да, мне одной придётся долго с этим управляться!».

Внезапно заныли височные кости, и перед глазами вновь появилась чёрная, старинной кладки стена, на которой, словно змея, извивалась тёмная трещина. Через несколько секунд стена начала бледнеть и стала похожа на мглистую дымку, которую я уже видела ранее. Я ещё сильнее смежила веки, представляя, что в этом тумане сейчас что-то или кто-то появится…

Но… Память не торопилась ко мне возвращаться. В этой призрачной, сотканной из тканей потусторонних миров пелене, я не увидела ровным счётом ничего. Зато услышала голоса. Мужской и женский.

– Ник, зачем ты столько тратишь на продукты? – спрашивала женщина.

– О каких деньгах ты говоришь? – отвечал ей мужской голос. – Это ты называешь тратой? Поверь, милая, статья расходов на питание совершенно не влияет на формирование нашего бюджета!