Понятно, что он не следит за мною постоянно, иначе бы давно примелькался. Всё что надо он уже знает.

    В книгах я всегда могу найти способ, придумать план, выдумать концовку. А сейчас мозги отшибло начисто. Непонятно как он собирается играться. Я не переживаю из-за угроз, слишком много громких слов. Тот, кто реально хочет убить бережёт слова. Этот – обычный болтун. Но его всё равно нужно найти. И я этим займусь, но сейчас у меня есть новая головная боль.

    Я надел красивый пиджак. Иду в ресторан. Не в «Замок». У нас всего два ресторана в городе. Приличные люди ходят в «Первый». Хозяева не долго думали над названием.

    Теплова опоздала на полчаса, и я успел наизусть выучить меню. Но когда я увидел её в шикарном вечернем платье, милосердно простил.   

    - Ты очаровательна, - сказал я, поднимаясь навстречу. Подвинул ей стул. Мы сели, и я с искренним восхищением смотрел на неё. Любовался ею. Она загадочно улыбалась.

    - Ты настоящая красавица. Бог ты мой, если бы я знал, что у нас есть такие журналистки, давно бы сам кого-нибудь прикончил. Только чтобы ты приехала в наш город.

    Подошёл официант, и мы сделали заказ.

    - Было бы преступлением разговаривать с тобой о преступлениях.  

    Она не стала женственней или мягче или красивее в этом платье и с неброским макияжем. Но все её достоинства вдруг разом сделались очевидными. Обычно в таких случаях говорят «где были мои глаза!»

    - Мы не будем сегодня разговаривать о преступлениях, - сказала она. – Поговорим о вас, мой галантный рыцарь.

    Я прижал руки к груди и вздохнул.

    - Вот так становятся маньяками. Заезжая красотка разбивает сердце одинокому провинциальному парню. Он мается от тоски, да и зарежет кого-нибудь от избытка чувств. Всё зло от женщин.

    Она приподняла брови.

    - Вот как! Я думала, все люди на земле от женщин.

    - Я и говорю – всё зло.

    - А добро от мужчин?

    - В точку, - довольно кивнул я. – Материальные и духовные ценности делают мужчины, а женщины производят совсем негодный продукт. Причём, скоропортящийся.

    Она лукаво улыбнулась.

    - Вечные ценности делают мужчины, а женщины делают мужчин.

    Я покачал головой.

    - Сплошная демагогия. Втайне все женщины уверены, что Адам произошёл от Евы.

    - А  разве не так? Мы все произошли от Евы. Это установлено точно. А вот участие Адама в происхождении человечества ещё нужно доказать. Может там змей постарался. Или какая-нибудь симпатичная райская горилла. «Кинг Конг» видел?

    Я улыбнулся.

    - Мы измельчавшие потомки гигантской обезьяны и прекрасной златокудрой Евы. Похоже на правду.

    Принесли заказ, и мы ненадолго отвлеклись. Я думал, Кристина забудет про абстрактные вещи ради приземлённого насыщения, но её не так то легко сбить с пути истинного. Она промокнула губы салфеткой и взяла бокал. Поиграла вином, но рассеянно, а не как любитель.

    - Мне кажется, ты человеконенавистник.

    - Чего вдруг? – удивился я. – Без людей было бы совсем скучно жить. Особенно без женщин. Хотя, если честно, люди – второсортный товар. Тухлые и скучные.

    - В общем, все свиньи? – насмешливо сказала Теплова.

    - Нет, ну почему же. Мы с тобой вполне ничего человеки. Есть ещё писатель Иванов, но он последнее пропил и сам в этом признался.

    - Вы любите коллег по цеху!

    - А чего мне их любить? – удивился я. – Пока они выпускали книги, ездили на книжные ярмарки и зашибали гонорары, я сидел нищий и больной. А чем они лучше меня? Ничем. Так что никаких братских чувств я не испытываю в принципе.

    - А какие испытываешь?

    Я тяжело вздохнул.

    - Лучше объясни мне. Откуда появились маньяки?

    - Наверное, Ева всё же согрешила со змеем.

    Я вздохнул ещё тяжелее.

    - Наверняка. Давай лучше поговорим о чём-нибудь более приятном.

    - Например?

    - О тебе. Или о любви. Хотя вы в моём сознании неразделимы. Смотришь на тебя и не можешь не думать о любви.

    Она улыбнулась.

    - О любви к трём апельсинам?

    - О чём? Нет, я не про фрукты.

    - Хорошо, - сказал  она. – Тогда скажи, что для тебя любовь.

    - Любовь, - я задумался. – Никогда не задумывался. Впрочем, это просто. Любовь – это тюрьма. Ты заключён в клетку мыслей только об одном человеке. Вечная одиночная камера.

    - А жизнь – тоже тюрьма?

    - И жизнь тоже тюрьма, - я улыбнулся. – Но иногда выпускают на прогулку. Как сегодня.

    - Отлично, - сказала Кристина. – Тогда расскажи о своей любви. Ты когда-нибудь любил?

    Во мне мгновенно проснулся злой дух.  Что-то сжалось в области сердца. Я внимательно посмотрел на девушку.

    - Это было давно и неправда. Ничего такого, о чём бы стоило рассказывать. Спроси любого. Каждый поведает одно и то же, причём одними и теми же словами.

    - Но концовки разные.

    Я рассмеялся.

    - В моём мире не бывает хороших концовок. Исключительно отвальные. И жил он одиноко, долго и несчастливо. И умер сам с собой в один день.

    - Почему так грустно?

    - Потому что такая красивая девушка как ты, предпочитает видеть во мне подопытного кролика, а не мужчину.

    - Кролика! – она вдруг звонко рассмеялась и закрыла рот ладошкой. Но глаза её продолжали улыбаться. – Прости, это я о своём, о девичьем.

    - Вот потому, - печально сказал я, – что не вызываю у таких как ты ничего кроме смеха.

    - У таких как я?

    - Да. Молодых, красивых, успешных.

    - Тебя это волнует?

    Моё тело наполнилось горячим паром. Я поймал себя на том, что нервно поглаживаю столовый нож. Поспешно убрал руку, пока она не заметила. Взял стакан сока.

    - Меня уже давно мало что волнует, - отпил глоток, поставил обратно на стол. – Исключительно творчество. 

    Она помотала головой.

    - Никогда не поверю. Ты смотришь на меня как мужчина, а не одинокий затворник.

    Я улыбнулся.

    - Это плохо?

    - Это не неплохо, но и не плохо, - она вдруг протянула руку и накрыла мою ладонь. Серьёзно посмотрела на меня. – Прости. Нет, честно прошу прощения. Не умею работу дома оставлять.

    Она убрала руку, но пар во мне успел осесть на стенках черепа водяной пыльцой и сейчас равномерно впитывался обратно в нервную систему.

    - Давай так, - она смотрела на меня так, словно в голову ей пришла гениальная идея. – Последний вопрос и мы идём танцевать.

    - С этим? – я кивнул в сторону палочки, прислонённой к столу.

    - Просто потопчемся.

    Только теперь я обратил внимание, что уже давно поёт певец на эстраде в другом конце зала. Кучка людей пьяно колышатся по полу. Почему нет!  

    - Задавай. Только несложный, а то я перепил сока.

    Она улыбнулась.

    - Очень простой. Расскажи самый печальный случай в своей жизни.

    Я задумался. Ну не про смерть же Метельцевой ей рассказывать. Но у меня есть одно воспоминание, которым я никогда ни с кем не делился. Второе из трёх. Возможно, пришло время.

    - Договорились. Но ты сама напросилась. Это одна из тех историй, которые много значат для самого человека, но вгоняют в сон собеседника.

    Она отпила шампанского и весело посмотрела на меня.

    - Я рискну.

    - Был тёплый летний вечер, и казалось, ничто не предвещало беды.

    - Звучит интригующе, - улыбнулась Кристина.

    - Это был мой выпускной вечер. Мне семнадцать лет. Я одет в шикарный костюм и впервые в жизни действительно нравлюсь самому себе. Вся площадь перед школой забита людьми. Дети, учителя, родители. Тёмное небо над головой, площадка освещена фонарями. Мы с двумя друзьями уже хорошенько подвыпили, но только для веселья. И мне кажется, что это самый радостный день в моей жизни. Школьная каторга окончена и меня ждёт великое будущее. А сейчас рядом классные друзья, звучит музыка, люди вокруг веселятся и танцуют, прямо как сейчас. Только лица ещё свежие и юные.