- Да уж, - сказал я. – Рыцарь пошлого образа.

    - Не переживай. Поверь, я прекрасно провела время. У тебя действительно есть знакомый генерал?

    Я устало улыбнулся.

    - У меня есть только старина Лошаков, но против такого упыря он мне не поможет.

    - Ясно. Ну ладно, уже поздно, я устала. До завтра, - не ожидая ответа, она сбежала по ступенькам и направилась к ближайшему такси.

    - До завтра! – сказал я вслед.

    Я одиноко стоял на ступеньках, от меня убегала девушка. Ничего не напоминает? На мгновение я снова почувствовал одиночество. Впервые с тех пор как во мне проснулся злой дух. Раньше нам не было скучно вдвоём. Ничего не меняется, ничего. Я всё тот же глупый растерянный выпускник. Я сжал набалдашник трости. Только намного опаснее.

    Мелькнула мысль подождать пока наглый ублюдок выйдет из ресторана и потолковать с ним о жизни и об её отсутствии. Но не прокатит. Я ведь по любому не сдержусь. Меня на долгие разговоры не хватает. Куча людей видели, как мы ссоримся. Если я его убью, а я его обязательно убью, придётся париться на нарах ближайшие десять лет. Или отмажусь от тюрьмы, на одном факте ссоры дело не построишь. Могут и не посадить известного писателя. Но внимание полиции к своей персоне точно привлеку, да и с Еланцевым пришлось бы разбираться. А у меня без того врагов хватает. Ничего, пусть веселится и считает себя крутым. Я хмыкнул. Земля круглая, ещё увидимся. Не скоро. Через пару-тройку лет, когда о нынешней ссоре все давно забудут. А у меня память хорошая. Я терпеливый.

    Обернулся к ресторану. За окнами мелькали тени людей. Я тихо прошептал. 

    - Увижу тебя, узнаю тебя, убью тебя.

Глава 7.

    Несколько вечеров я выслеживал её. Мы периодически встречались днём, но большую часть времени она проводила одна. Я караулил её у гостиницы с наступлением темноты. Как назло, она возвращалась не позже 6-7 часов вечера и больше не выходила. Похоже, не соврала и действительно трусит. Правильно делает, конечно, но для меня лишняя проблема. Перехватить её на пустынной вечерней улице куда проще, чем в гостинице. Ну, ничего не поделаешь, приходится работать с тем, что есть.

    Меня трудно остановить такими мелочами. Просто надо знать слабое место человека. И я чувствовал его в Тепловой. Пусть для других она была наглой, агрессивной журналисткой, я видёл её сущность. Злой дух показывает мне людей без прикрас. Кристина уязвима. Не в чём-то конкретном, она просто очень уязвимый человек. Я смотрел на неё, когда она разговаривала с людьми, сидела рядом в машине, поднималась по ступенькам гостиницы, и словно видел её жизнь.

    В детстве жалела птичек, рыбок, просила родителей взять бездомного щенка. Ревела, когда её любимых рыбок съедал её любимый котик. Писала нежные стихи про любовь. Занималась в художественной школе, играет на каком-нибудь музыкальном инструменте. Возможно фортепьяно или скорее даже скрипка. Всегда защищала слабых и обиженных. Страстно влюблялась и резала себе вены от предательства, лжи и обид. Хотя нет, она же трусиха, значит лекарства. Но неудачно, слишком силён инстинкт самосохранения.   

    Её сердце разрывается от вида насилия, кровоточит от людской несправедливости, это её слабость. Она принимает жестокость близко к сердцу и это делает её жертвой. Она хоть понимает, что в этой истории она вовсе не охотник? Если нет, она просто дура, если да, но всё равно прётся напролом, значит дура вдвойне.

    - Можешь зайти?

    Я ждал её в машине перед гостиницей, когда раздался звонок.

    - Можешь.

    Я поприветствовал администратора и поднялся на второй этаж. Кристина отворила мне дверь, и я с ходу сказал.

    - Вопрос на засыпку. Ты на каком инструменте играешь?

    Она удивлённо приподняла брови. Сегодня на ней джинсы и кофточка, ради разнообразия. Волосы заколоты сзади. Я удивился своему болезненному интересу к её внешности.

    - Вообще-то на гитаре, друзья научили. Проходи.

    Я рассеянно зашёл в комнату. Ну хорошо, на гитаре значит на гитаре. Почему нет, тоже вроде бы инструмент. Но к нему не очень подходит слово «играть», скорее «бряцать», ну или «дрынькать» в крайнем случае. Всё же я неисправимый романтик. Впрочем, не моё дело. Не люблю музыку, особенно пианино и скрипку. Это просто шум. Настоящая музыка живая, природная. Шелест деревьев ночью, предсмертные стоны, всхлипывания. Это реальная сладость. А деревянные инструменты дают столь же безжизненную музыку. Разве может скрипка изобразить агонию? Нет, никогда. Только скрип и стон умирающего под пилами дерева, механические колебания струн. Ничего более.

    - Так в чём дело? – спросил я.

    Кристина молча протянула мне листок белой бумаги формата А4, скрестила руки на груди и внимательно смотрела на меня, покусывая губу.

     Хм.

ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛЕПАЯ?

ТЫ ИЩЕШЬ УБИЙЦУ? ПРОСТО ПРОТЯНИ РУКУ.

МОЖЕШЬ ПОИГРАТЬ С НИМ, НО НЕ ДОБИВАЙ.

ОН МОЙ.

    - Круто! – искренне сказал я. – Долго думала, пока писала и главное зачем? Это что-то должно означать? И кому ты это собираешься отправить?

    Кристина вздохнула и вырвала листок из моей руки.

    - Послушай, - сказал я. – Мы же договорились работать сообща, а ты действуешь за моей спиной. Что за комедия? Кого ты собралась шантажировать или провоцировать, что ты задумала?

    Девушка неторопливо сложила листок вчетверо и сунула себе в сумочку.

    - Я думала ты мне скажешь. Это письмо мне передали сегодня утром. Хотела узнать твоё мнение.

    Я изобразил бурную мыслительную деятельность.

    - Не знаю. Либо это шутка, либо кто-то что-то знает, но по каким-то причинам не может рассказать.

    Теплова вынула из чемодана кроссовки, вдела в них ноги и начала зашнуровывать.

    - И что это может значить? – сказала она.

    - Ну, либо кто-то из тех с кем мы разговаривали, пытается отвести от себя подозрение, либо наоборот навести на подозрение. Либо подставить меня, ведь я ближе всех, а значит самый подозрительный. Либо я сам это написал, чтобы отвести подозрение от себя, мол на меня кто-то клевещет, значит я ни при чём.

    Кристина укуталась шарфом, потянулась за верхней одеждой, но я был наготове. Подал куртку, ненавязчиво погладил по плечикам.

    - Спасибо. Всё время забываю, что разговариваю с автором триллеров.

    - А я всё время забываю, что общаюсь не просто с очаровательной девушкой, а настоящей акулой пера, которая мечтает меня съесть.

    Девушка улыбнулась.

    - Да, пожалуй.

    Мы вышли на улицу, усыпанную красно-жёлтыми листьями. Кристина глубоко вздохнула и посмотрела вверх.

    - Какое небо чистое! И воздух, словно растворён в нежном, прозрачном союзе неба и осени.

    Я невольно улыбнулся.

    - Кристина, должен тебя огорчить, но в жизни так никто не разговаривает.

    Она кивнула.

    - Точно, никто. Давай пройдёмся пешком. Тебе не трудно с палочкой?

    - Давай, конечно, нормально всё.

    - Болит?

    - Заживает.

    Мы медленно побрели по направлению к школе, где училась Тася, а я работал охранником. А почему бы и нет! Мне нечего скрывать.

    Девушка взяла меня под руку. Людей на улице немного и мне нравилось думать, что город принадлежит нам.

    - Можно вопрос? – сказал я.

    - Да, конечно. Впервые писатель берёт у меня интервью, а не наоборот.

    - Хорошо. Спортивные секции?

    Она рассмеялась.

    - Глубоко копаешь. Нет, только не спорт. Немного танцы для общего развития, но ничего особенного. А ты?

    - Гандбол и немного бокса.

    - А сейчас?

    - Качаюсь потихоньку, поддерживаю себя в форме. Гуляю много – полезно для здоровья.

    - Любишь осень?

    - Очень. Моё любимое время года.

    Она лукаво сказала.

    - Прямо как у маньяка.

    - Мне больше нравится думать, что как у Пушкина и Шевчука.