Она улыбнулась.

    - Сразу видно писателя. Что ещё?

    - Про танцы не сходится. Спинку не держишь. А для спортсменки слишком раскрепощённая. Движения свободные, раскованные, но женственные. Полагаю, это от природы за счёт тех же гормонов и отсутствия комплексов. Но фигурка упругая. Фитнесс или йога, просто для поддержания формы, не более того.

    - Ты меня поражаешь, - серьёзно сказала она. Но я больше не верил ни её словам, ни выражению лица.

    - Про мужа тоже не верю. Три месяца, а уже кольцо прячешь. Сомнительно.

    - А чему же ты веришь?

    - Вот, - удовлетворённо сказал я. - Теперь подходим к самому главному. Я верю, что ты была знакома с погибшей. Никто кроме тебя не зовёт её Таей. Ты б её ещё Таисией назвала. Её с детского сада все Тасей зовут.

    - А тебе то откуда знать?

    - Что? – я нахмурился.

    - Как её зовут с детского сада, - она спокойно смотрела на меня.

    Сотни раз видел в кино, как полицейский подлавливает преступника на слове. Всегда на этом моменте я чувствовал какую-то неловкость за глупость человека, у которого хватило мозгов кого-то укокошить, но не хватает, чтобы держать рот на замке.

    - Думаешь, поймала? – насмешливо улыбнулся я. – С тех пор как ты приехала, я тоже справки наводил. Знакомых в городе у меня побольше, чем у тебя.

    - Ты прав, - она улыбнулась. – Я тебе скажу, чему я в тебе не верю. Не можешь ты любить стихи. Никогда. Спорю, ты не понимаешь живопись, плюёшься от балета и оперы, не ходишь в театр, равнодушен к любым видам искусства, кроме литературы. Да и там тебя интересуют только дешёвые боевики.

    - Да, как и остальные 99 процентов населения России.

    Она покачала головой.

    - Искренне любить поэзию может только человек, который любит жизнь.

    - Я люблю жизнь, - искренне сказал я. Свою, добавил я про себя. К тому же, стихи – это концентрированные впечатления. А я живу ради впечатлений.

    - Может быть, - равнодушно сказала она. – В любом случае, я узнала всё, что хотела.

    - Что именно?

    - Что была не права насчёт тебя, - она улыбнулась. – Ты не убийца. Просто делаешь себе имя на местной достопримечательности.

    Я негромко рассмеялся.

    - Тоже мне открытие! Я тебе сразу сказал. 

    - Да, верно, зря я тебе не поверила.

    Она смущённо потупилась. Я снисходительно посмотрел на неё сверху вниз. Давно бы так. Мала со мной тягаться.

    Она вдруг подняла голову. На её лице была жёсткая улыбка.

    - Ты опять повёлся! - насмешливо сказала она.

    - Что? – растерянно сказал я.

    Её лицо утратило мягкость и стало чеканно твёрдым. Даже глаза смотрели на меня плошками меди.

    - Я знаю кто ты.

    Она развернулась и пошла прочь среди плачущих листьями деревьев.

    Слишком громко, - я медленно провёл рукой по лицу. – Слишком грубо. Со мной нельзя так. Я – слово, сказанное шёпотом в тишине.

    Я продолжал стоять с несгибаемой улыбкой на лице и никак не мог расслабить челюсть. Я вообще не мог сейчас расслабиться, потому что злой дух жадно приник к моим глазам, яростно рвал мои губы, скрючил когтями пальцы на тросточке. Похоже, это будет долгий день и томный вечер.  

Глава 8.

    - Проблемы с бабами?

    Я медленно обернулся. Горизонт загораживал давешний бычок, нянька Суздалева.

    - Вам то что? – вежливо поинтересовался я.

    Его широкие плечи колыхнулись.

    - Мне вообще ничего. Пойдём.

    - Куда?

    Но он уже сграбастал меня рукой за шею, ненавязчиво, словно обнял, и повёл к дороге. У обочины стоит навороченный чёрный джип. Бычок открыл дверцу и сунул меня внутрь, как бельё в стиральную машину. Сам остался снаружи. Я упал на заднее сиденье рядом с мажором.

    - Чем обязан столь любезному приглашению?

    Суздалев на этот раз был всего лишь пьян и смотрелся почти человеком. Красные глаза, взлохмаченные волосы, всклокоченная бородёнка, небрежно распахнутая куртка. Вылитый я в молодости, только смазливый. Он тяжело посмотрел на меня, почти придавил к сиденью взглядом. Дыхнул перегаром.

    - Писатель говоришь. На, читай.

    Он протянул мне смятый листок. Я догадывался, что там увижу.

СКУЧАЕШЬ ПО ПОДРУЖКЕ!

УБИЙЦА СОВСЕМ РЯДОМ.

СПРОСИ ПИСАТЕЛЯ. ОН ЗНАЕТ.

    - Что это значит? – спросил он. – Что ты знаешь?

    Я вздохнул и отдал листок ему обратно.

    - Из-за этой хрени меня сюда приволок твой ручной бугай! Ты, щенок, вообще оборзел?

    Это тоже моя выдумка. Бесчисленные голливудские фильмы приучили нас, что маньяки в быту вежливые тихие люди. Так что я играю против шаблона. Стараюсь вести себя естественно. 

    - У тебя жизнь скучная? - почти трезво сказал парень и вытащил сигарету. Руки его ощутимо дрожали. – Пистолет помнишь?

    - Помню, - сказал я.

    - А раз помнишь, давай без понтов. Я тебе задал простой вопрос. Что ты знаешь?

    - Это для тебя новость, а меня шутники уже тупо достали. Меня постоянно так разыгрывают. Ты бы у меня на телефоне посидел, ещё бы не такого наслушался. А подобные кляузы уже всем разослали. Мне самому на днях подобную записку в ящик подложили. Но я человек привычный, сразу в мусорное ведро выкинул. Не удивлюсь, если в полицию тоже настрочили.

    - А откуда мой адрес узнали?

    Хороший вопрос.

    - А мой откуда? Понятия не имею.

    Он уставился перед собой, выпустил дым из ноздрей.

    - Облом. Всюду косяки. Я обрадовался, что какая-то зацепка и опять пустышка.

    Он повернул ко мне одутловатое от постоянных пьянок лицо.

    - У тебя хоть какие-то версии есть?

    Я пожал плечами.

    - Откуда? Я знаю не больше тебя.

    - Ну, ты же писатель, должен жизнь знать. Людей понимать.

    Я искренне рассмеялся.

    - Помилуй господи. О чём ты! Я всю жизнь прожил в маленьком, богом и властями забытом городке. Ты помнишь, как мой славный город зовётся! Бобров-Камышин. По имени какого-то графа, которому Екатерина II местные деревни подарила за особые заслуги. Какое знание жизни! Я ж тебе не Хемингуэй, или Прилепин на худой конец! Не был, не состоял, не привлекался. Меня даже в вытрезвитель ни разу не забирали. Вся моя жизнь – полчаса ходьбы во все стороны. Ты в свои двадцать пять больше меня повидал в сто раз.

    Он озадаченно слушал.

    - Какого ты вообще в это дело влез?

    Я улыбнулся.

    - Видел журналистку? Попросила помочь. Разве я мог отказать, сам подумай.

    Он улыбнулся.

    - Всё с тобой ясно, кобель провинциальный. А девочка ничего, хороша. Даром, что журналистка, они быстро всякую совесть теряют.

    - Это я уже прочувствовал, - вздохнул я.

    Теперь парень открыто ухмылялся.

    - Сладкая сучка. Видал таких, но лучше бы не видел. Одни проблемы. Тася была другой, - голос его на мгновение сломался, он отвернулся к окну. – Не такой как все. Какой-то очень настоящей. Понимаешь?

    О да, я понимаю. Если бы он только знал, как я его понимаю.   

    Он снова обернулся ко мне.

    - Ладно, всё это лирика. Ты мне лучше скажи, что вы нарыли. Кого подозревают?

    Я нехотя пожал плечами.

    - Что тут думать. Все с самого начала знают кто убийца. Бывший хахаль её, местный бандюк Прицеп младший. Так и не смог смириться, что ты её отбил.

    Суздалев нахмурился.

    - Что ты несёшь! Мне уважаемые люди сказали, что он здесь ни при чём. Это железно.

    - Ну, как знаешь, - равнодушно сказал я. – Ни при чём, так ни при чём. Твою девчонку грохнули, не мою. Мне вообще вся ваша возня без разницы.

    Он помолчал, приоткрыл окно и выкинул окурок на улицу.

    - Бред какой-то. Зачем ему это? Спустя годы.

    - Так ведь это только любовь со временем усыхает. А обиды, Паша с годами только горьче становятся. Он же здесь крутой парень, а за пределами города никто. Так, сынок мелкого провинциального бандюгана. А ты сын зама губернатора. Совсем другой уровень. Думаешь, ему не обидно? Сам подумай. Как бы ты такое принял?