Ренессанс был одним из моих любимых периодов. Я получал огромное удовольствие от искусства, музыки, творчества, которое, казалось, захлестывало всех.

И женщин. Полных, пышных и красивых. Я перепробовал их очень много, прежде чем совершил ошибку, влюбившись в одну из них, только чтобы потерять её. У меня не было бы выбора, кроме как наблюдать за взрослением моей возлюбленной Рафаэлы; тогда, по глупости, я приветствовал этот шанс. Но она убежала от меня, уверенная, что я не захочу её, когда она будет выглядеть на десятки лет старше меня. Она умерла раньше, чем я нашёл её снова.

Слишком много женщин, слишком много потерь, каждая капля боли — благо для моего врага, Уриэля. Я не стану проходить через это снова.

Если Элли Уотсон собирается остаться, а сейчас я не мог придумать иного выхода, ей придётся научиться подниматься по лестнице. Шеол не был создан для гостей, и сейчас она была под моей ответственностью. Я не мог позволить себе баловать её.

Солёный бриз с океана взъерошил мне волосы, и я вспомнил, что люди более чувствительны к холоду. Я натянул на неё простыню, возможно, это хорошая идея.

А потом я лёг рядом с ней. Это была большая кровать, и она не собиралась ворочаться во сне, перелезая на мою сторону. Она будет лежать совершенно неподвижно, пока действие Благодати не пройдёт. Пока мои сны не приведут меня к ней, я буду в безопасности.

И даже если бы они это сделали, я бы проснулся задолго до того, как она смогла бы что-то сделать.

Я надеялся, что Благодать будет действовать все двадцать четыре часа — мне нужно было как можно больше времени, чтобы разобраться с ситуацией. Не то, чтобы она считала этот особый коматозный сон Благодатью, но это был всеобъемлющий термин для любых экстраординарных вещей, на которые мы были способны. Благодать глубокого сна была одной из наименее вредных. Благодать для затуманивания разума людей может иметь гораздо более долгосрочные последствия

Я вытянулся, закрыв глаза. Она должна пахнуть цветочным мылом, которым женщины пользуются в банях. Она должна пахнуть, как все остальные женщины, но она не пахла. Под цветами скрывался её собственный сладкий, эротический аромат — что-то, что делало её немного другой. Что-то, что не давало мне уснуть, пока мой измученный разум вызывал различные сексуальные возможности.

Я взглянул на её коматозную фигуру. Во сне она выглядела моложе и красивее. Слаще, тогда как я прекрасно знал, что она вовсе не такая. Она была бомбой замедленного действия, одна сплошная неприятность, и всё же каким-то образом я умудрился связаться с ней.

Я приподнялся на локте и поглядел на неё. Я мог забрать свой вздох у неё, ослабит ли это эту хватку, которую видимо она имела на мне?

Я накрыл её губы своими, не касаясь, и втянул её мягкое дыхание в свои лёгкие. А потом я преодолел небольшое расстояние и прижался открытым ртом к её губам, охваченный внезапным желанием попробовать её на вкус.

Я откинулся на кровать, проклиная собственную глупость. Я чувствовал себя внутри неё, чувствовал своё дыхание в её теле, неизбежную связь. Пытаясь забрать его у неё, я просто привлёк её в своё тело, завершая круг. Я чувствовал её дыхание внутри себя, сворачивающееся в моих лёгких, распространяющееся по крови, которая текла через меня.

Я прикрыл глаза рукой. Сейчас Уриэль, должно быть, смеётся. Как будто всё и так было недостаточно плохо, я просто сделал ещё хуже.

Я не мог сейчас думать. Завтра я поговорю с другими. Не все были такими холодными и практичными, как Азазель. Михаил, Самаэль, Тамлел будут смотреть на вещи более гибко. Подскажут куда её отправить, где она будет в безопасности, и мне не придётся о ней думать. Рано или поздно новое дыхание заменит её в моём теле, и связь будет разорвана. Не так ли?

Я тихо застонал, хотя, если бы я даже закричал, она бы всё также спала.

Это будет чертовски длинная ночь.