– Я тут думаю...

– Да ты что!

Эта язвительность его непроизвольна, отголоски былого, так сказать.

– Да. Надо бы собраться, ужин устроить. Вроде как прощальный.

Я знала, что он одобрит. Дед такие вещи любит.

– И где Вьюнок?

– С Кипреем во дворе. Плакун вроде тоже собирался.

Вьюнок – это любимица не только Кирио. Медунка с Лебедой, да и я сама привязались к ней с истинно сестринской любовью. Мужчины выражали свою симпатию своеобразно – за полтора года научили девочку владеть мечом и кинжалом. Мечом пока что деревянным, кинжалом – настоящим. Дед не возражал. Он хоть и хотел тиши и спокойствия, а понимал, что это вряд ли получится.

Вьюнок мне всегда поднимала настроение. Да и остальным. Просто тем, что она есть. Я решила спуститься к ним.

Во дворе девочка внимательно следила за Кипреем, нарочито медленно подступающим к ней. Обманные движения – здесь он мастер. Плакун, поигрывая ножом, сидел на крыльце и, жмурясь, наслаждался теплыми весенними лучами. Когда я встала рядом, он открыл один глаз и вместо приветствия сказал довольно:

– А я на работу устроился...

– Да ладно! И куда?

– В тюрьму.

Понятное дело! Сторожить преступников было, в общем-то, не особо хлопотным занятием. Безмаг – уже хорошо, еще и меч держать можешь – совсем прекрасно!

– И сколько платят?

– Двадцать в день.

Совсем неплохо. Плакун сильный. Сам говорил, что однажды остановил колдовство в версте от себя, и я склонна ему верить.

Да, держать одного безмага все равно дешевле, чем ежедневно обновлять амулеты или постоянно напрягаться самому, следя за пленными волшебниками. Только вот одна проблема имеется...

– И что, сможешь постоянно здесь быть?

– В городе или Общем Доме?

– А какая разница?

Плакун промолчал. Говорят, на лицо мы с ним как брат с сестрой: русоволосы, зеленоглазы, что-то схожее в линии бровей, примерно один и тот же рост... Верно, братишка, лучше промолчать – потому что одинаково тяжело что там, что здесь.

– Думаю, привыкну, – он широко улыбнулся. Он улыбаться будет даже у чудища в пасти.

Я села рядом, словно надеясь отхватить каплю его жизнерадостности.

– Там бы еще пара человек пригодилась, – заметил Плакун, приобнимая меня за плечи. Привычный жест, привычный и добрый. – Не желаешь?

Склонив голову ему на плечо, я рассеянно наблюдала за Кипреем и Вьюнком. Смысл вопроса дошел до меня не сразу.

– Я не привыкну, Плакун.

– Ты не пробовала.

– Тогда сначала на тебя посмотрю, – усмехнулась я. – Знаешь, мы тут с дедом решили собрать всех и напиться в честь проводов.

– Идея хорошая, – с готовностью оценил Плакун. – Давно мы вместе никуда не выбирались.

Он помолчал и добавил:

– Сейчас все вещи складывают. К кому ни зайду – сумки, одежда, котелки...

– Уже тоскливо, да?

– Да-а... Ну ничего, у нас всех будет возможность поднять себе настроение сегодня.

Плакун в детстве сбежал из приюта, как Лебеда наша, к примеру. В одиночку – отчего-то даже в детстве мы не можем сговориться и сделать что-то сообща. Хотя, как мне казалось, Плакун больше всех нас заслуживает той самой крепкой дружбы, которая появляется еще в детстве и проносится через года. Почему? Потому что с ним всем тепло и светло. Потому что он умеет жить без злобы – и даже представить мне это сложно, ведь жизнь его не назовешь легкой. Он часто улыбается – и оттого кажется, что все у него выходит очень, очень просто... и оттого ему завидуют. Не свои, не безмаги, нет – мы рады лишний раз поболтать с ним, прогуляться или еще чего, нам самим как-то спокойней рядом становиться. Мы довольны тем, что среди нас есть вот такие удачливые и счастливые хотя бы с виду. А маги... Не все, но те, которых, может, судьба потрепала и удача обошла, которые радости нигде не могут найти, даже в колдовстве своем... Они завидуют страшно, не могут напомнить Плакуну, что он с рожденья обделен способностью колдовать – потому что он только засмеется в ответ. Они завидуют тому, что он весел и спокоен несмотря ни на что, и все у него получается и без магии.

А меж тем, Плакун самый скрытный из нас – всегда все выслушает, а расскажет разве что мне. Колдовство ведь всегда сопровождает людей, а раз колдовство ему не нужно, то и без людей обойдется... И теперь мне все чаще думается – когда-то Плакун понял, что одиночкой он все же не продержится, и потому дал себе обещание все делать ради нас, и потому даже поборол в себе власть дорог, оставшись работать в городе.

Вряд ли, конечно, все так было... А только я помню, когда он в первый раз меня сестрой назвал – улыбался, как обычно, говорил что-то, а сам красный-красный, глаза хочет отвести как будто, но сдерживается. Словно он давно уже хотел произнести это «сестра», а тут случай подвернулся невзначай ляпнуть... И разом все забыл, что там до этого болтал, когда я тоже его братом назвала. А мне-то что? Я его уже родней считала, знала бы, что это так важно для него, раньше бы сказала... Оттого-то, вспоминая себя и его тогда, сейчас я думаю, что для Плакуна мы и наш Общий Дом значим больше, чем может показаться сначала.

Тот вечер, он хоть и не начало, а, пожалуй, навсегда будет в моей памяти. Как и другие вечера перед уходом. Мы улыбались с такой наглостью, которую редко могли себе позволить, заявившись в «Резвую ящерку». Хозяин с пониманием дела расставлял на столах обычные свечи, а мы смеялись и говорили, говорили. Повторяли все те байки, которые уже успели друг другу рассказать. Чтобы окружающие, хмурые, злые, видели, что нам хорошо и мы – друзья. Что у нас могут быть друзья.

Вьюнок с Кирио отправились домой пораньше, парни были заняты обсуждением очередного дела, и Медунка, проводив взглядом старика, подмигнула мне. Лебеда толкнула локтем в бок и кивнула в сторону пары магов, расположившихся за соседним столом. Те не ушли, наверное, из гордости, но то и дело косились на наш стол. Лебеда, поймав очередной взгляд, прикрыла глаза, на губах появилась томная полуулыбка, изящным жестом она откинула волосы назад. Один из колдунов, молодой, темноволосый и узкоплечий, который, наверное, вообще редко встречался с такими красавицами, как наша Лебеда, вздрогнул.

Любимое развлечение девушек при безмагии принимало откровенно издевательский характер. Не знаю, откуда пошла эта байка о том, что после ночи с безмагом любой колдун потеряет силы, да и, честно говоря, не проверяла сама. Вдруг и правда это, слухи ведь на пустом месте тоже не берутся, но страшилкой я пользовалась часто, когда не хотела, чтобы со мной заговаривали незнакомые люди. Парни смеются, что от желающей чего-то девушки труднее отбиться, чем даже от агрессивно настроенного безмага, но и сами нет-нет, да и одурачат кого-нибудь таким незатейливым способом. Работает всегда – и не подойдет никто, и просто забавно. Развлечение.

Медунка уже вовсю строила глазки второму магу, тот вроде и старался не смотреть, но голова словно против воли поворачивалась в нашу сторону. Как говорится, хочется розу сорвать, да шипы слишком острые.

На границе слуха раздался смешок. Пожалуй, не разобрала бы, не сиди я на самом краю лавки. Я повернула голову... В глазах незнакомца отражалось пламя свечи. Пальцы на левой руке шевелились – он непроизвольно пытался что-то наколдовать, глядя на меня. Проклясть, что ли, хочешь? Вранье, что проклятье действует и без магии. Об меня все разобьется.

Беззвучно рассмеявшись, я одним глотком осушила кружку, встала и подошла к нему. Наклонилась, опершись руками на стол... Пламя не то чтобы отражается в глазах, скорее сливается с ними...

– Давай, прокляни, – предложила я. – С чувством, как положено.

– Ты и так проклята.

Не такого ответа я ожидала. Но все равно смешно. Мне все в тот вечер казалось веселым.

– А ты еще постарайся.

– Полынь! – крикнул кто-то, кажется, Плакун.

– Ведь хочешь же. Или прогнать попробуй.

– Почему же, – откликнулся маг, растягивая губы в усмешке. – Калек же от храмов не гонят.