И еще... Хлое дико улыбнулась – она умела улыбаться, даже когда все очень плохо, – и представила, что лестница – это качели. Старые разваливающиеся качели. Как в детстве – раскачаться и прыгнуть в пыль, отбивая ноги, но смеясь... А ей нужен только один рывок – чтобы легче было перепрыгнуть пролет и угодить даже не на землю – на крышу дома, почти что подпирающую пролет деревянную крышу...

И Хлое прыгнула.

Старые доски скрипнули, девушка скользнула по скату, попыталась остановиться... и с визгом провалилась на чердак, вместе с деревянными обломками, трухой и пылью. Хлое угодила на картонные коробки, наполненные чем-то угловатым и жестким, разодрала юбку, попытавшись выкарабкаться... и затихла, услышав быстрые шаги.

Хлое все-таки выбралась из коробок и бросилась к чердачному окошку. Раз уж выжила после такого прыжка, то отсюда точно выберется...

«Удача меня хранит», – напомнила Хлое себе. Всегда помогало. Обмотав кулак подолом собственной юбки, девушка приготовилась ударить по стеклу, как сзади на ее плечо опустилась чья-то рука.

Даже дверь не скрипнула, или у Хлое так сильно билось сердце, что она перестала слышать что-либо.

Чувствуя, как начинает кружиться голова, девушка повернулась. Рядом стоял мужчина, которого она видела в Городе-Под-Ногами всего лишь раз или два. Хлое поняла, куда попала, – ювелирная лавка Крамера. Чужак, приехавший издалека, три года назад он появился в Нижнем Городе с двумя чемоданами вещей и выкупил чей-то дом. Первый этаж отремонтировали, сделав непосредственно лавку, второй же этаж и чердак так и остались частью обветшалого жилья.

– Вы меня помните? – пусть не помнит, но пусть решит, что помнит. – Помните? Мы виделись несколько раз...

– Помню, – пожал плечами Крамер. – Руфус из «Ловушки» говорил мне всегда следить за вашими руками и своими карманами.

Дурак Руфус! Он хорошо относился к Хлое и, думается, лишь подшучивал над ювелиром, но как же не вовремя...

А внизу уже раздавался громкий-громкий стук. Рискнул патрульный все-таки сунуться в Нижний Город!

Хлое стянула с пальца украденное кольцо и протянула ювелиру. Крамер поднес к глазам украшение, сощурился и кинул быстрый взгляд на испуганную девушку. А затем склонился над одной из коробок, вытащил тяжелый подсвечник и выбил им чердачное окошко вместе с рамой. Крамер шепнул «За мной» и отвел девушку вниз, в каморку, к ведрам, метлам и швабрам. Повернулся ключ в замочной скважине. Хлое прильнула к двери. Девушка расслышала голоса – слова Крамера невозможно было разобрать, а вот патрульный даже не думал понижать тон. Расслышала Хлое и шаги – гость с хозяином дома вскоре оказались где-то совсем рядом.

«Как, вы говорите, она выглядела?»

«Невысокая, в синем платье, капоре... Волосы русые, обрезанные до плеч, глаза синие, как... Как платье».

«А вы на редкость внимательны, – Крамер был удивлен, как и сама Хлое. – Разглядели и глаза, и волосы...»

«Да я... видел ее раньше».

«Вы посещаете Дно? Ну, не стоит смущаться, у меня бывают и благородные господа, и даже они не скрывают, что пользуются услугами мадам Жоржетты».

Хлое вытерла пот со лба. Патрульный не спешил подозревать ювелира в чем-либо.

«Я побежал на чердак, но нашел лишь это кольцо. Пожалуй, вам стоит вернуть его владельцу».

«Пожалуй... Ноги у этой шлюхи железные, не иначе».

Хлое выслушала еще несколько более смелых высказываний в свой адрес, прежде чем Крамеру удалось выпроводить патрульного, и передумала много всего насчет ювелира. Вспомнила его имя – Герберт. Вспомнила разговоры Жоржетты и девочек... Герберт Крамер слыл отличным ювелиром, мастером, у которого нередко покупали украшения господа с Вершин. Судя по всему, ему мало что мешало перебраться выше, однако же, Крамер туда не торопился...

У Жоржетты было свое мнение насчет причин такого поведения. Люди сверху, что бы ни говорил Крамер патрульному, стараются скрывать свои визиты в бордели. Самые удачливые и хорошенькие девочки перебираются иногда в Пояс, в снятые специально для них комнаты, но и тогда редко какой господин решается открыто навещать любовницу из низов. А уж о том, чтобы шлюха сама приходила в богатый дом, и речи не идет, даже если у клиента нет жены и детей на плечах. Хлое никогда не видела Крамера у Жоржетты, но порою то одна, то другая девочка рассказывала, как «навещала» ювелира. Да, Жоржетта считала своих красавиц единственной причиной того, что Крамер не торопится покидать Нижний Город, и ничто не могло ее переубедить. Даже то, что ни одна девушка не приходила к Крамеру дважды. Подопечные знаменитой сводницы не отзывались о ювелире плохо, но и не старались вновь посетить его дом. Это было немного странно – единственное, что пока отвращало Хлое от Герберта, это его неприятное лицо, но ведь ее соседки спокойно проводили ночи и в обществе настоящих уродов, если те неплохо платили.

Хлое с некоторым ужасом поняла, что уже примерно представляет, какую плату за помощь потребует с нее хозяин лавки, и собственное спокойствие ее поразило. Неужели это станет первым шагом? Хлое всегда думала, что станет еще одной девочкой Жоржетты, если только обстоятельства будут намного, намного сильнее нее, а тут получалось, что до свободы – всего лишь пара стен...

Когда Крамер отпер дверь каморки, девушка расправила плечи, одернула рукава и пригладила складки на юбке, решив держаться если не королевой, то хотя бы богачкой с Вершин.

– Благодарю вас, – церемонно склонила голову Хлое, не дав ювелиру ничего сказать. – Уверяю, вы можете рассчитывать на мою помощь в будущем. Благо, Руфус в кои-то веки оказался полезен, создав мне соответствующую репутацию.

Ювелир равнодушно улыбнулся, жестом пригласив Хлое следовать за собой. Гостиную этого дома отделяла от лавки только резная деревянная перегородка. Хлое мимоходом отметила, что в случае опасности добежит до двери за считанные секунды.

– Входная заперта, – словно прочитав ее мысли, поведал Крамер.

Хлое огляделась, ничем не показывая, что это замечание ее задело, и опустилась в кресло. Придется говорить, а значит, нельзя дать увидеть свой страх.

Тишину нарушало бурчание старого радиатора за простенькой ширмой. «Дом этот – как перевернутый Кордтаун в миниатюре, – внезапно подумалось Хлое. – Сначала – лавка, полная сокровищ, Вершины, затем рабочие комнаты и гостиная – Пояс, а дальше только пыль и рухлядь...» Впрочем, осмотревшись как следует, девушка пришла к выводу, что и гостиная Крамера не похожа на комнаты жителей Пояса – здесь, как ржавчина на железе, проступала роскошь: необычайной красоты рама зеркала, бархатная обивка кресел и стульев, резные ножки кофейного столика, ковер на полу, мягкий и пушистый даже на вид... Хлое внезапно подумала, что по нему наверняка очень приятно ходить босиком.

– Вы можете попытаться выбить еще одно окно, – предложил Крамер, передвигая настольную керосиновую лампу поближе к себе.

Внизу и погожим днем не хватало света – мосты и решетки частично перекрывали путь солнечным лучам, потому такие лампы горели почти постоянно в любом доме. На Вершинах чаще пользовались газовыми горелками – конечно, только в те вечера, когда можно было безбоязненно открыть окна и хорошенько проветрить комнаты.

– У меня нет обыкновения разрушать дома тех, кто мне помогает, – Хлое зачем-то смотрела на лампу и размышляла о лампе, не решаясь взглянуть на Крамера.

– А Жоржетта разве не запрещает своим... женщинам воровать у клиентов?

– Запрещает. Только вот я всего лишь живу в ее доме, – слова требовали прямого взгляда, так что Хлое все же подняла голову. Девушке показалось, что за то время, пока она находится здесь, стремительно потемнело, и лампа едва-едва разгоняет черноту. Лицо Крамера выглядело неживым, и даже слабый свет, в котором любой выглядит красивее, не скрадывал недостатков внешности. Хлое попыталась выделить, что же именно ей так не нравится в Крамере. Обычный человек – высокий, худощавый, – с обычным лицом – длинноватый нос, глубоко посаженные глаза, твердая линия подбородка... И все же что-то не давало покоя, что-то в улыбке, необъяснимой презрительности, с которой Крамер смотрел на нее.