Я не знаю, сколько прошло времени, но когда я спрыгнул с чаши с другой стороны, все сидели на полу с достаточно мрачными лицами.

— У нас кто-то умер?

— Ты. Мы думали, что умер ты.

— Не дождетесь! — на душе, или что там есть у зомби, было легко. — А как узнать, получилось или нет?

— А ты закрой глаза и прислушайся к себе.

Я так и сделал.

И то, что я почувствовал ... Не передать словами. Как будто крошечный котёнок свернулся комочком на груди и мурчал, втягивая-вытягивая тонкие коготки и подставляя крохотную голову под ласкающую руку. Давно забытое ощущение уюта разом нахлынуло на меня, окутав с головы до ног, и покорило меня навсегда.

Я резко открыл глаза и сказал первое, что пришло в голову:

— Он такой тёплый!

Милвус рассмеялся хриплым от волнения голосом:

— Конечно! Он же дух огня! Быть тёплым его призвание.

И правда ведь. Ничего глупее сказать я не мог. Но настроение всё равно было хорошим.

Мы все вернулись в замок. Мне принесли обед (такой же, как ужин и завтрак), и я заснул. Видимо, от потрясения. Проснулся к вечеру, и моя экскурсия продолжилась.

А на следующее утро пора было возвращаться. Меня так же пошли провожать Птах и двое, знакомых по дороге сюда, телохранителей. Тот же лес, то же место отправления. Мгновение с зажмуренными глазами — и я снова в пустыне.

Глава 5.

Я резко вдохнул раскалённый воздух. Как же тут жарко, верните меня обратно! Обернувшись, я увидел, как потухает марево. Так, теперь бы вспомнить эти шаги на запад и восток, а то блуждать мне здесь все отпущенные сорок лет, как Моисею.

Я прикрыл глаза, вспоминая. На юг сто сорок шагов, потом на восток ещё семьдесят. Значит, сейчас семьдесят на запад и сто сорок на север. Да же?

И я принялся отсчитывать шаги. Пришёл на место. Вроде, похоже. Никого нет. Оглянулся посмотреть и увидел кончик палатки, выглядывающий из-за бархана. Скорее всего, это Хамид.

Я поразился его способностям. Это просто талант, побывав на месте всего один раз, прийти туда же, с точностью десяти метров.

Пообщавшись с Хамидом, я узнал, что сегодня он ждал меня последний день. Так что я ещё вовремя попал.

И мы пустились в обратную дорогу. Те же пески, ветер и отрывистый лай гиен по ночам.

Хамид гостеприимно делился со мной припасами, но я отказывался, ссылаясь на свои. Простая еда для меня бесполезна, а ему пригодится. Я же питался заготовленным у фениксов мясом. Сам Птах собственной персоной как-то по-особенному подпалил куски, да так, что сверху образовалась твердая корка, а вот внутри… М-м-м… Объедение… сырое свежее мясцо с кровью. Что может быть вкуснее!

Через неделю я сел в самолет Тунис — Москва.

Прибыв в родной город, перво-наперво отправился на работу. Ключ-то от квартиры у Арсения Пантелеймоновича, так что, этот мой порыв был обусловлен не рабочим рвением, а вполне приземленными причинами.

По пути украдкой пытался выяснить, какой сегодня день. Заказывая билет на самолет, я просто попросил ближайший, не обращая внимания на даты, а сейчас вот озаботился. Две недели я ходил по Сахаре, а вот время пребывания у фениксов осталось для меня загадкой. Оказалось, у них я пробыл ещё неделю. Так что, в общей сложности, отсутствовал я три недели.

На работе все было по-прежнему. Тот же размеренный ход жизни, Арсений Пантелеймонович, держащий в ежовых рукавицах всех сотрудников, разрывающийся от звонков телефон, снующие по коридорам люди, всё знакомое и привычное.

И я вновь окунулся в жизнь.

На удивление, стало получаться. Не то, чтобы я сомневался, фениксу-то врать нет причины. Просто одно дело — знать что-то, и совсем другое — видеть наглядное исполнение.

Из временной подработки у меня через два месяца был свой ведущий отдел, и я собирался открывать еще три филиала в разных городах. Закончил экстерном университет. Сменил квартиру. Купил машину.

И то чувство тепла, живущее у меня в груди… Оно не покидало меня никогда. Оказывается, мне не хватало этого. Мои притупившиеся чувства не способны были обеспечить меня такими ощущениями. Если накатывала паника или тревога, или я начинал сомневаться в себе, я просто закрывал глаза, как тогда, в храме, и слушал мой внутренний огонёк. Помогало всегда.

И годы полетели.

В успехе.

В удачи.

В богатстве.

В признании.

Десять лет…

Двадцать…

Тридцать…

И вот я вчера отметил своё пятидесятилетие. Проснулся сегодня ближе к вечеру после юбилейной вечеринки. В чём плюс моей принадлежности к зомби — никогда не бывает похмелья.

Я сел на диване, на котором заснул вчера, ой, то есть сегодня, и задумался.

О жизни. Да. Отчего были такие мысли, я не знаю. Накатило вот. Но мне пришло в голову, что, прожив полвека и тридцать из отведенных мне фениксами, я не могу вспомнить что-то стоящее. Каждый день похож на предыдущий, да чего уж там, и на будущий тоже. Получается, что единственное, чего я добился в своей жизни — это пил, гулял и веселился? Разбазаривая заработанное? Да уж, великое достижение. Мне были даны такие возможности, и как я ими распорядился? Кто я? Или… Что?

На душе, какой бы она у меня ни была, стало муторно. Вспомнилось из детства, как бабушка затеяла в своей квартирке генеральную уборку и доверила держать мне хрустальный бокал, так как я рвался помочь. И я его разбил. Всё вышло, конечно, случайно, и проклятый бокал сам буквально выскользнул из руки, но то чувство разочарования и стыда, что я не оправдал ожидания, было незабываемо.

Так и сейчас. Я не оправдал ожиданий. И даже не фениксов, нет. Их как раз-таки и оправдаю. Через десяток лет, когда сгорю, явив миру нового феникса.

А вот своих ожиданий я не оправдал. И было мучительно стыдно перед самим собой за бездарно прожитые годы.

Успею ли исправить? Вряд ли. Стоит ли пытаться? Возможно. Чего я хочу от жизни теперь? Надо подумать.

Тот образ жизни, который я вёл предыдущие тридцать лет, успел наскучить мне двадцать восемь лет и четыре месяца назад. Тогда почему я так и влачил это существование? Ради престижа? Не сказал бы. Тогда зачем?

Я задавал себе простые вопросы и не находил на них ответов.

Тридцать лет.

Чёрт побери, да я за эти годы не удосужился даже съездить к родителям! Пустые sms'ки, абсолютно бездушные и не несущие ни капли эмоций — вот и вс` мое общение. Да, я не чувствовал к ним того, что было при моей человеческой жизни, всё-таки пребывание в статусе зомби накладывает свой отпечаток. Но и неблагодарной свиньёй я никогда не был. До этого момента.

Мне стало интересным, а знают ли сами фениксы, какая эйфория накрывает того человека, который несёт в себе эту частицу огня? Я думаю, знают. Мы настолько слабы и предсказуемы в своих желаниях, что помани пальчиком, обещая минимум блага, и мы пойдем следом, как стадо баранов.

Господи, противно-то как. И стыдно. Этот жгучий стыд испепеляет изнутри. Только от него никуда не деться, как и от совести, которая дремлет где-то, незнамо где, лет тридцать, а потом — прыг-скок! — и выскакивает в неподходящий момент, как чёрт из табакерки. И ума не приложишь, что теперь с ней делать.

Вот и я не знал. И нарисовалась же — не сотрешь.

Как назло, на ум приходили какие-то воспоминания из далёкого детства, как то: однажды я забыл сказать маме, что у нас на следующий день будет маскарад в школе, классе во втором-третьем. Естественно, ни костюма, ни маски у меня не было, и покупать было поздно, в девять-то часов вечера.

Лёг я спать в расстроенных чувствах, но почти примирившись, что пойду завтра «при параде» — белый верх, тёмный низ. И каковы были мои радость и восторг пополам с удивлением, когда утром мама выдала мне костюм черепашки ниндзя.

Красные глаза, уставший взгляд и потухший вид говорили о том, что мама совсем не спала сегодня ночью.

Но… Панцирь из круглой диванной подушки, обшитой желто-зеленой клетчатой тканью из искусственного меха, который одевался как рюкзак и дополнительно фиксировался завязками на животе. Коричневые наколенники и налокотники на резинке. Зелёная рубашка и такие же тонкие джинсы, и — коронная фишка! — красная полумаска из искусственной кожи. Я был абсолютно счастлив.