Все кругом сотряс оглушающий, ужасающий взрыв. Почти всю тяжесть с груди Кил’рука вдруг как ветром сдуло. Кил’рук лежал, не моргая, потому что хотел умереть с открытыми глазами. Он увидел, как саурок прыгнул вверх — и умер в грохоте второго взрыва, сотрясшего Стену. Не успел труп низшего существа рухнуть вниз, как его разорвал третий взрыв.

Грохот заполнял все вокруг, парализуя все чувства. Кил’рук наконец моргнул. Он был до сих пор жив.

Большинству сауроков повезло гораздо меньше. Кил’рук, кашляя, столкнул с себя их останки и поднялся на ноги. Звенящая боль в ушах понемногу затихала, и он начал слышать крики и стоны.

То, что увидел Кил’рук, потрясло его.

Могу развернули заряженные орудия на север, стреляя прямо вдоль стен. Выстрелив по стенам. Три раза. Они разорвали в клочья своих собственных рабов, пытаясь уничтожить одного-единственного летучего богомола. Лишь трупы рабов, свалившиеся на Кил’рука, уберегли его от ран.

Кил’рук почувствовал, что его уважение к могу значительно выросло. «Смелая тактика», — подумал он.

Дым от взрывов укрыл его от глаз могу, но это вряд ли продлится долго. «Пусть думают, что я умер вместе с рабами», — решил Кил’рук. Он сошел со стены и плавно спустился на землю.

На террасе Гуртан по-прежнему раздавались звуки яростной битвы — и, похоже, бойцы сместились в здание, где хранилась реликвия. Кил’рук бегом кинулся туда.

***

В тесноте внутри помещений атакующим трудно было развернуться. Единственный богомол, кроме него, который еще мог сражаться, умер — двое могу насадили его на копья раньше, чем он успел отреагировать на предупреждающее шипение Нинил’кора.

Кровавый Зов был на поле боя один. Нинил’кор прислонился к стене и ждал неизбежной последней атаки. Против него осталось всего трое могу — нет, четверо, если считать того странного, в богато украшенных одеяниях. Этот последний могу не участвовал в бою, он стоял позади, скрестив на груди руки, а у его ног сидели два оставшихся цийлиня.

«Это, должно быть, вождь Гуртан», — подумал Нинил’кор.

— Стоять, — приказал четвертый могу. Трое других сразу остановились. — Богомол, у тебя есть имя?

***

Одинокий богомол, казалось, не слышал его.

— Существо, ты меня слышишь? — спросил Гуртан.

Комнату заполонил резкий, неприятный шум. Жвалы богомола защелкали в странном, рваном ритме. «Он что, смеется надо мной?», — подумал Гуртан.

— Я — вождь Гуртан, богомол. Я...

— Мне это безразлично, могу.

Гуртан стиснул зубы.

— У тебя есть имя, богомол?

— Есть, но тебе я его не скажу, — прошипело существо в ответ.

***

Кил’рук подкрался к двери. Он услышал голоса — то был Нинил’кор и еще кто-то.

— Где реликвия? — спросил Нинил’кор.

— Я оставил твой род в одном шаге от полной гибели, богомол, — ответил другой голос. — Если ты способен прислушаться к разумным доводам...

— Способнее тебя, Гуртан. Где реликвия?

— Реликвию ты найдешь не раньше, чем умрет ваша императрица, — сказал Гуртан. — Но, возможно, вместе с ней не придется погибать всем богомолам. В ваших рядах есть опытные бойцы — так, быть может...

— Договориться хочешь? — Нинил’кор защелкал жвалами, рассмеявшись. — Тогда вот мое предложение, могу: встань передо мной на колени, моли меня о прощении, отдай мне реликвию — и я позволю тебе уйти отсюда живым. Но за то, что может случиться с тобой по пути на Стену, я не отвечаю.

— На колени? — в голосе Гуртана зазвучала тихая ярость. — На колени встают передо мной рабы империи. Звери лежат у моих ног, ожидая команды. А твоя заносчивость...

Кил’рук больше не хотел его слушать. Он вошел в зал.

— Ты зря сотрясаешь воздух, тратя наше время, — громко произнес он. — Сразись со мной.

Три воина-могу беспокойно задвигались, увидев второго богомола.

Гуртан спокойно сложил губы и резко свистнул два раза. Два цийлиня, сидящие у его ног, кинулись к горлу Кил’рука.

Кил’рук взмахнул в воздухе двумя янтарными клинками, и оба цийлиня шлепнулись на пол. Один из них еще цеплялся за жизнь, жалобно и бессильно повизгивая. Он попытался отползти к вождю Гуртану. Кил’рук вогнал в его туловище одну из конечностей, оборвав жалкий визг.

— Кровавый Зов, я готов. А ты? — спросил Кил’рук.

Нинил’кор взвесил в руке копье.

— Готов, Рассекающий Ветер.

Они одновременно вышли вперед.

***

— Убить их, — приказал вождь Гуртан.

Три оставшихся стражника кинулись на двух богомолов. Зазвенели и заискрились клинки.

Гуртан не строил иллюзий насчет судьбы стражников. Его взгляд упал на украшенную урну, предназначавшуюся для императрицы богомолов.

Подойдет.

Я не позволю им победить.

Пока умирали его стражники, Гуртан, присев и сложив руки лодочкой, накапливал тайную энергию. У него будет время только на одно заклинание.

***

Последний стражник сражался храбро, но два его товарища уже лежали, умирая, на полу. Атака богомолов могла достичь цели в любой момент. Миг, и оба клинка Рассекающего Ветер проткнули его туловище. Стражник рухнул и замер без движения.

Кил’рук медленно повернулся к последнему могу.

— Гуртан, — прошипел он. — Ты собирался убить императрицу. Эту и всех последующих. Ты хотел положить конец циклу.

Вождь могу делал пассы руками, описывая небольшие круги. Набирал энергию. С какой именно целью — Кил’рук не знал.

И не хотел знать.

Нинил’кор сделал шаг назад.

— Рассекающий Ветер, оставляю эту честь тебе, — произнес Идеал.

Кил’рук поднял свои клинки и медленно тронулся вперед. Если Гуртан намерен предпринять последнюю атаку, какой-нибудь трусливый жест отчаяния, Рассекающий Ветер успеет отреагировать.

— Сейчас ты умрешь, вождь. Медленной смертью.

— А ты и рад будешь, насекомое? — скривился Гуртан.

Всего пять шагов до желанной цели.

— Ты даже не представляешь, как сильно.

Руки Гуртана внезапно остановились. Воздух был пронизан энергией. Могу встретился взглядом с Кил’руком.

— Прекрасно. Вот тебе мое слово: ни тебе, ни твоему роду я не подарю эту радость — лишить меня жизни.

Вождь развел руки в стороны. Комнату заполнил ослепляющий свет. Кил’рук прикрыл глаза клинками.

Когда он снова смог видеть, свет уже угас.

Вождь Гуртан исчез. Урна вибрировала, как будто была наполнена некоей силой, энергией, жизнью.

—Нет...— произнес Кил’рук.

***

Нинил’кор дал Кил’руку несколько минут, чтобы тот мог выплеснуть свой гнев.

— Трус! Трус! Сразись со мной!

Рассекающий Ветер снова и снова рубил урну клинками. Но на ней не оставалось ни царапины. Ни единой вмятины! Очевидно, заклинание, с помощью которого Гуртан заточил там свою душу, защищало ее от любого урона, нанесенного оружием или руками.

Иными словами, вождь очутился вне досягаемости богомолов. Кил’рук, ослепленный яростью, бил по урне снова и снова.

Наконец Нинил’кор решил прекратить его буйство.

— Рассекающий Ветер, — мягко произнес он. — Рассекающий Ветер, императрица до сих пор молчит.

Кил’рук ударил по урне в последний раз, и звук удара, с которым врезался в нее клинок, прозвучал странным образом глухо. Он обернулся к Идеалу, переводя дыхание.