***

Маленький пандарен налил в чашку чай. Несколько капель случайно упали на пол, и он взвизгнул от ужаса. Сюэсин не обратил на это внимания и продолжил с вежливым видом потягивать ароматную жидкость.

— Я был очень доволен демонстрацией хуатана. Вождь Гуртан хочет, чтобы ты немедленно применил его в боевых условиях, — произнес Хисинь.

— Передай вождю Гуртану, — прогремел на весь шатер голос Сюэсина, — что я желаю лично обсудить с ним, каким образом он хочет использовать хуатан.

— В этом нет нужды, — сказал Хисинь. Советник передал Сюэсину свернутый пергамент, письменный приказ клана Гуртан, запечатанный с помощью магии. Сюэсин взял свиток и принялся подозрительно его рассматривать.

— Что это?

— Повеление вождя Гуртана, — ответил Хисинь, отхлебнув еще чаю.

Сюэсин внимательно вгляделся в лицо своего собеседника. Немыслимо, чтобы вождь Гуртан воспользовался услугами этого политикана в качестве посредника, но печать казалась настоящей. Сюэсин произнес небольшое заклинание и распечатал свиток, в котором содержалось лишь одно короткое послание.

«Продемонстрируй успехи до заката. Не смей снова меня разочаровать».

Сюэсин молчал. Тишину в шатре нарушали лишь доносившийся издалека грохот битвы, да учащенное дыхание напуганного пандарена-раба, распростершегося в углу.

Хуатан прошел только одно испытание, да и то — на рабе. В бою его еще не применяли. Даже самое незначительное искажение магического потока могло нарушить его работу, а сильное — привести к катастрофе.

«В битве постоянно что-то идет не так»,— мрачно подумал Сюэсин.

Но он ни за что сказал бы это вслух, сидя напротив этого гнусного стервятника. Сюэсин наконец допил свой чай.

— Я так и сделаю. Скажи вождю, что небеса скоро будут в его власти, — Сюэсин встал и собрался уходить. — И спасибо за чай.

Он не удосужился взять с собой свиток с приказом. Хисинь проводил его взглядом, сдерживая улыбку до тех пор, пока Сюэсин не ушел.

— Сожги это, — приказал Хисинь рабу и отдал ему пергамент.

***

— Я хочу себе меч, — сказал Кил’рук.

— Зачем? — с озадаченным видом спросил кователь янтаря.

— Мне нужны когти.

— Что?

— Я видел, как богомолы на земле дерутся с мечами, — сказал Кил’рук. — Я хочу примкнуть к ним.

— Ты летун, — ответил кователь янтаря, — и ты не создан для этого.

— Бескрылые не могут взобраться наверх, — сказал Кил’рук, — подъем слишком опасен. У подножия Стены скопились целые горы наших мертвых собратьев. Но у меня есть крылья, и я могу напасть на врагов сверху.

— Ты не для этого создан, — повторил кователь янтаря с еще большим замешательством. — Ты же можешь чувствовать волю императрицы, да? Она приказывает тебе летать.

— Я стану ее когтями, — пробормотал Кил’рук.

— Я тебя не понимаю.

— Тогда нам не о чем больше говорить.

К закату десятого дня Кил’рук смог спикировать с высоты в семьдесят пять шагов.

III

На четырнадцатом дне своей жизни Кил’рук заслужил милость императрицы.

Кил’рук и другие богомолы из его стаи бросали бомбы на стены вне досягаемости врага. Кил’рука по-прежнему терзало чувство собственной никчемности, но он неуклонно следовал приказаниям императрицы и забрасывал позиции низших существ ядовитыми бомбами.

Не успел он опустошить свою сеть, как неподалеку послышался странный треск, за которым последовал рокот, как если бы ствол огромного дерева надломился от ураганного ветра.

Сперва Кил’рук растерялся — он никогда раньше не слышал таких странных звуков. Секундой позже воздух наполнился криками боли и замешательства. Пять богомолов, летевших севернее него, внезапно начали падать на землю, а за ними вниз летели куски их собственной плоти и крыльев. Остальные богомолы принялись встревожено щелкать жвалами. Неужели это были лучники? Может, им дали новые луки? Раньше они не представляли угрозы.

Осмотрев землю за пару мгновений, Кил’рук заметил странный предмет на краю лагеря могу сразу за Стеной. Сперва ему показалось, что это нечто вроде медовых сот, но, присмотревшись, Кил’рук понял, что это было множество трубок, скрепленных в одну связку высотой со взрослого могу. Из отверстий в трубках валил белый пар.

Они поместили эту связку трубок на повозку и нацелили орудие на стаю богомолов.

Рабы суетились у сот, засыпая в стволы пригоршни мелких камней.

В воздухе снова раздался треск.

Кил’рук вовремя понял, что к чему.

***

Сюэсин влил поток магической энергии в казенную часть орудия.

Бум!

Грохот залпа заглушил все прочие звуки, а ударная волна ударила Сюэсина в грудь, подобно молоту. Белый пар застилал его взор, и он едва мог разглядеть очертания нескольких рабов-пандаренов, безжизненно лежавших перед хуатаном. Они наверняка были уже мертвы. Сюэсин не стал дожидаться, пока они уйдут с линии огня.

Зато следующий расчет будет порасторопнее.

Когда пар наконец рассеялся, он смог оценить последствия. Первый выстрел прошел немного мимо цели и уничтожил всего нескольких летучих богомолов, зато второй попал в самый центр вражеского отряда. Десятки богомолов попадали на землю, от некоторых из них остались только фрагменты тел. Сюэсин даже заметил, как один из них по-прежнему сжимал в лапах свою сеть, но крылья его не шевелились. От силы трем-четырем богомолам удалось уцелеть, и им хватило мозгов полететь обратно, подальше от Сюэсина и его орудия.

— Перезарядить! — прогрохотал могу. Рабы начали забивать в трубки новые горсти камней. Сюэсин аккуратно начал накапливать силу для очередного залпа. Без третьего выстрела, наверное, можно было обойтись, но зачем рисковать? Оружие превзошло все его ожидания.

Небо над Змеиным Хребтом было расчищено за два залпа. Всего за два!

«Надо будет поблагодарить зандаларских троллей», — подумал он. По своим успехам в магическом искусстве тролли сильно отставали от могу, но наблюдение за ними натолкнуло Сюэсина на неожиданные мысли.

Кто еще из могу был способен превратить крохотные камни в смертоносное оружие, разогнав их с помощью магии до невиданной скорости?

***

Крики раненых доносились с обеих сторон. Почти всю стаю богомолов разорвало на куски: камни и галька поразили десятки летающих существ, пробили сквозные раны в их панцирях. Потеряв возможность управлять полетом, они рухнули наземь.

Кил’рук падал вместе с ними, но с ним все было в порядке, он не умирал.

Он пикировал, совсем как ястреб.

За секунду до залпа орудия Кил’рук прижал крылья к спине и с силой сжал у груди свою сеть. Бомбы защитили его от большей части выпущенных из орудия камней, а еще несколько снарядов просвистели мимо.

Внезапно его объял резкий порыв ветра. Кил’рук камнем падал вниз, но сердце его по-прежнему парило в небесах. Могу еще не выстрелили в третий раз. Наверное, они решили, что перебили всех летучих богомолов. Настала пора показать им, как сильно они ошибались.

— Ты видишь меня, императрица? — прошептал Кил’рук. Заставшие его врасплох залпы заглушили песню императрицы, но теперь он снова мог слышать ее нежный голос, приказывавший роерожденным продолжать наступление. Были ли в ее песне печальные нотки? Видела ли она, на что способно орудие могу?

Кил’рук бросил сеть, и она начала медленно опускаться на землю. Он немного расправил крылья, поймав ими воздушный поток. Ему было больно — крылья могли оторваться в любое мгновение. Так долго он еще никогда не пикировал. Возможно, он спустится на двести шагов, а может, и на двести пятьдесят.