За несколько часов до похищения, я сидел в кафе с Максимом и двумя подружками. Крепкое вино обжигало горло. Максим смеялся, не открывая рта. Я сидел рядом с блондинкой. Яркий рот доброжелательно улыбался. Она сложила руки перед собой, сидела за столиком, как за партой. Пила вино как лекарство. Я прижимался бедром к её бедру, но домой ушёл один. В телефоне остался её номер, фотка и «Наташа» в телефонной книге. Я обещал позвонить и теперь уже не позвоню. Телефон остался дома. И дом остался дома. И жизнь осталась там же.

    Ничто жадно пробует на вкус образы и звуки.

    - Сегодня проходим спряжение глаголов 2-ой группы.

    Я стучу мелом по доске. Черчу белые линии.

    - Хорошая новость. Они все спрягаются одинаково. Рассмотрим на примере глагола «finir» - кончать.

    Стены дрожат от смеха. Я чертыхаюсь про себя. В следующий раз надо будет выбрать другой глагол для примера.

    - А как будет «кончать» по-французски, Михаил Андреевич? – кричит долговязый дылда с задней парты.

    - Кулёмин! 

    Прозрачность впитывает впечатления.

    Седьмой «б» улыбается мне. Скоро они мне устроят, но сейчас слушают завуча.

    - Французский язык у вас будет вести новый преподаватель Ковалёв Михаил Андреевич.

    На меня смотрят насмешливые детские глаза.

    Прозрачность листает дальше.

    Тетя Нина ставит передо мной тарелку борща.

    - Миша. Тебе уже семнадцать. Подумай о будущем. Ты знаешь два языка. В жизни этого более чем достаточно. Плюс в любом резюме. Нужно искать профессию для жизни.

    Я черпаю ложкой густую красную жидкость.

    - Тёть Нин. Я люблю языки. Это и есть моя жизнь.

    Дальше.

    Здоровый плотный детина сбивает меня с ног и гогочет. Рядом две его одноклассницы жуют резинку. Таращатся на меня и хихикают.

    Я качусь в пыли. Сердце стучит как пулемёт. Голову облепил ватный адреналин. Передо мной на земле валяется палка. Мои пальцы сжимают гладкую кору. Вскакиваю на ноги.

    Пацан смеётся ещё громче.

    - Ну, давай, - говорит он.

    Я видел это много раз в кино. Я далеко от противника и он не боится. Но я делаю длинный выпад вперёд, опускаясь на согнутую ногу. Палка утыкается во что-то, и я слышу рёв боли. В следующее мгновение, девчонки пронзительно визжат, закрывая рты ладошками. Пацан согнулся, прижимая ладони к лицу, а на конце палки какая-то склизкая фигня. Я отбрасываю палку. В глаза бьёт пылающий летний закат.

    Дальше.

    Тётя Нина склонилась ко мне.

    - Твои родители уехали, и ты немного поживёшь со мной.

    Глаза набухают слезами.

    - Я хочу к маме.

    Тётя Нина поджимает губы. На её голове чёрная повязка.

    - Наверное, она тоже хочет к тебе. 

    Мой мозг превращается в источенную временем ветошь.

    Я вразвалочку иду к маме. Здесь её лицо не истрачено молью времени. Она прикусила губу, наблюдая за моими попытками ходить. Я улыбаюсь на её улыбку, пытаюсь подойти, но тут ковёр стукает меня по лбу. Я удивляюсь, а не плачу. А мамин голос говорит сверху.

    - Вставай, малыш.

    Воспоминания смываются одно за другим. Они дробятся на маленькие фрагменты и распыляются в пространстве меня. 

    Больше не думаю, мне нечем думать, ни о чём не вспоминаю, моя память рассыпалась в прах. Но я всё ещё здесь. Прозрачность остановилась у моего порога и вежливо постучала. Мне больше нечем поделиться с ней. Но она показывает в меня, и я без слов понимаю, что остался ещё я сам. Я САМ. Чтобы это ни было на самом деле. Она трётся о моё сознание, как щенок, который ластится, чтобы его пригласили в дом. Но я захлопываю перед ней дверь. Я сам. Ослепительная пустота отступает, и весь мир начинает вибрировать.

    Я открываю глаза. Моргаю в белый потолок. Мыслей нет, взгляд заменяет мышление.

    В комнате серые сумерки. Надо мной висит камера на длинной ножке. Я протягиваю руку, но не дотягиваюсь. Моя рука мерцает без цвета, словно воздух искрится. Я сажусь на твёрдом металлическом столе, но не чувствую холода. Я оборачиваюсь, и меня сносит удивлением. На столе лежит ещё кто-то. Неподвижный человек.

    Я – пустая оболочка. Я – молчание. Я – состояние, а не процесс. Вот что такое бессмертие – быть состоянием бытия, материи, энергии, а не жизнью, движением.

    Предметы обрели небывалую чёткость и чистоту линий. Исчезли тени. Мир стал резким и ярким как ледяная радуга. На ярко-стальном столе лежит снежно-белое тело. В ногах кровосток. Стены лучатся неярким светом. Он омывает тело. У него знакомое лицо, но чтобы узнать, нужно думать, а мне нечем думать. Я просто смотрю. Рядом передвижной столик с инструментами. Скальпели тускло блестят. Какие-то пилы, железяки, которых я не узнаю. Неинтересно. Я снова смотрю на тело и понимаю, что это я. Но меня это знание не трогает. Сейчас намного приятней.

    Гляжу под ноги и замечаю, что парю в полуметре над полом. Глаза притягивают тело к земле. Почему бы не прогуляться. Мне любопытно, что там за дверью. Вряд ли она станет препятствием для бесплотной души. Я прошёл сквозь стеклянный тамбур и приблизился к двери. Протянул руку. И там где моя рука коснулась металла, брызнули синие искры. Я отплыл немного в сторону, но результат был таким же. Что ж, похоже, придётся подождать, пока дверь откроется.  

    Я оборачиваюсь. У стены длинный стол с компом и кучей каких-то приспособлений. На стуле какой-то костлявый парень. У него прилизанные волосы коричневого оттенка. Словно ему измазали голову шоколадкой. Где-то я уже такие видел. Халат болтается на нём как на вешалке. Он спит, уткнувшись лбом в руки, лежащие на столе. Посапывает во сне. Рядом початый пузырёк со спиртом.

    Я подумал о движении и переместился к столу. Провёл ладонью по гладкой поверхности. Деревянная поверхность похолодила ладонь. Любопытно. Я коснулся пальцами компьютерной мышки. Монитор осветил комнату. На экране стол, накрытый стеклом, похож на пустой аквариум. По столу переваливаясь на ходу, училась ходить мышь с яркими, слепяще-пустыми глазами.

    - Приготовить ловушку, - сказал знакомый голос за кадром.   

    Над столом опустилась квадратная пластина, и вокруг мыши загорелся квадрат синего света. Грызун задрал голову и, шевеля усами, смотрел на источник цвета.        

    - Приступить к декапитации.

    Рука приблизилась к мыши. Та доверчиво ткнулась носом в белую перчатку. Рука взяла мышь за тельце и положила на стол. Другая рука со скальпелем приблизилась к шее. Мышь шевелила лапками и смотрела на движущийся кусок стали. Скальпель одним движением отделил голову от тела. Лапки дёрнулись последний раз и замерли. Голова смотрела вдаль пустыми чёрными глазками.

    По моему бесцветному телу пробежала волна дрожи. Я потёр бесплотное горло.

    - Процесс идёт по плану. Произошло отделение Психеи.

    Но на экране больше ничего не видно.

    Я нажал на спинку компьютерной мышки, у которой сроду не водилось головы. Движение на мониторе застыло.

    Во мне зародились мысли, но не словами. Пришло осознание, что я хочу что-то понять и тут же пришло понимание, что именно. Я повернулся к телу на столе.

    Так вот какой меня ожидает конец! Вначале вскрытие, а потом отрежут голову и дело с концом. Будут искать душу. Ждать, когда отделится Психея. Нужно уходить отсюда, как можно быстрее и как можно дальше. Тем более, нынешнее состояние куда более приспособлено для бегства, чем моё обычное тело. Вот только девушка, которая мне, в общем-то, совсем не нужна. Мне нравится блондинка Наташа. Впрочем, в нынешнем виде я не представляю для женщин ни малейшего интереса. Но если я уйду, опыты будут проводить на ней. Она мне никто, нас ничто не объединяет, кроме того, что нас обоих похитили и мы что-то вроде братьев по несчастью.

    Работяга громко зевнул. Приподнял голову. На лбу отпечатались костяшки пальцев, на которых он спал и пуговица от халата. Он потёр лицо руками. Почесал здоровый шнобель. Потянулся и посмотрел прямо на меня. Его карие глаза скользнули сквозь моё бесплотное тело. Он смотрел на часы на стене.